Священный брак Б-га и Б-гини в Иерусалимском храме
b‘ly hwh ’ty lgby whw’ škb byn drw‘y
Мой супруг приходил ко мне и лежал между моими руками.
wkl mh db‘yn’ mnyh wkl b‘wty ‘byd b‘ydn’ d’
Всё, что я просила у него, все мои желания он исполнял тогда.
kd hwh ’ty lgby wšwy by mdwryh wmšt‘š‘ byn šdy
Когда он приходил ко мне, покинув свою обитель, он услаждался между моими грудями.
‘rsy ‘rsy lyt ’t dkyr kd hwyn’ ’t’ lgbk bḥdwh wbšpyrw dlb’
Моё ложе, моё ложе! Разве ты не помнишь, как я приходила к тебе в радости и страсти?
w’ynwn rbyyn ‘wlmyn hwy npqy lqdmwty bṭšy bgdpyyhw bḥdwh lqbl’ ly
И те юноши, отроки, выходили мне навстречу, бия крылами от радости приветствовать меня.
...
mhk’ npq’ mzwn’ lkl ‘lm’ wnhwr’ wbrk’n lkl’
Отсюда исходила пища для всего мира, свет и благословения для всех.
…
b‘ydn’ d’ kd hwh ’ty b‘ly lgby wsḥrnyh kmh bnyn ḥsydyn
В то время, когда мой супруг приходил ко мне, его окружал сонм праведных сынов,
wkl ’ynwn ‘wlmt’n zmynyn lqbl’ lyh
И все те девы готовились приветствовать его.
whwyn’ šm‘yn mrḥwq ql zwgyn dp‘mwnym mqšqšyn byn rglwy
И я слышала издалека звук колокольчиков, звенящих между его ногами,
bgyn d’šm‘ qlyh ‘d dl’ y‘wl lgby
Чтобы я слышала его ещё до того, как он придёт ко мне.
kl ‘wlymt’n dyly mšbḥn w’wdn qmy qwdš’ bryk hw’
Все мои девы прославляли и воспевали Святого, да будет он благословен.
lbtr ’zlyn kl ḥd ‘l by mwtbyh mḥbqn bnšyqthwn brḥymw
После этого все они уходили в свои обители, а мы предавались объятиям и поцелуям любви.
…
lyt ’nt dkyr ywmy drḥymw kd hwyn’ škbt btwqpk
Разве ты не помнишь дни любви, когда я лежала на твоей груди,
wmḥqq’ bdywqnk wdywqny hwwt mḥqq’ bk
И [на мне] был запечатлён твой образ, а на тебе – мой образ?
kh’y ḥwtm dšbyq dywqnyh bglypw dktb’
Как печать, которая оставляет образ вырезанной надписи,
hky šbqn’ dywqny bk
Так я оставляла свой образ на тебе,
bgyn dtšt‘š‘ bdywqny b‘wd d’n’ bgw ḥyly
Чтобы ты наслаждался моим образом, пока я была в своей силе.
g‘t bbkyh wṣwḥt
Стеная в слезах, она жалуется:
b‘ly b‘ly nhyrw d‘yyny h’ ’ytḥšk
Муж мой, муж мой, свет очей моих, который потемнел!
lyt ’nt dkyr kd hwyt ’wšyṭ śm’lk mtḥwt ryšy
Разве ты не помнишь, как ты клал левую руку твою мне под голову,
w’n’ mt‘ng’ ‘l sgy’w dšlm
И я наслаждалась изобилием соития,
wymynk mḥbq’
А правая твоя рука обнимала [меня]?
…
bšrwt’ dmšmwrh tlyt’h
В начале третьей стражи
npqt w’tt qyym’ ‘l ’tr dmdbḥ’ qṭwrt bwsmyn g‘t wmyyllt
Она выходит и встаёт на месте жертвенника благовоний, стеная и вопя.
wslqt l‘l’ w’škḥ’ ḥd krwb m’ynwn tryn krwbyn dhww bhdh
Она поднимается ввысь и находит одного керува из тех двух керувов, которые были,
wmhhw’ zmn’ l’ hwh lh ’l’ ḥd
Ибо с того времени у неё есть только один.
whhw’ rbyy’ ‘wlym’ d’št’r ynq’ mynh bkyyh wyllwt’
И это дитя, отрок, который остался, сосёт её грудь, пока она плачет и вопит.
(Зогар, Midrash ha-Ne’lam al Eikha, 92c-92d)
