«Всегда хотела играть и петь рок»: солистка «Мельницы» Хелависа — о гастролях, планах и «местах силы»
«Мельница» — самая популярная российская фолк-рок-группа с 22-летней историей. «Вечерняя Москва» пообщалась с лидером коллектива — Натальей О’Шей, выступающей под псевдонимом Хелависа. Солистка «Мельницы» рассказала, о чем думает на сцене, куда мечтает отправиться в путешествие и когда в истории группы случился переломный момент.
«Мельница» — самая популярная российская фолк-рок-группа с 22-летней историей. «Вечерняя Москва» пообщалась с лидером коллектива — Натальей О’Шей, выступающей под псевдонимом Хелависа. Солистка «Мельницы» рассказала, о чем думает на сцене, куда мечтает отправиться в путешествие и когда в истории группы случился переломный момент.
«Мечтаю выступить в Якутске»: о гастролях и энергообмене с залом
— В январе «Мельница» успела сыграть уже шесть концертов. Как удалось влиться в такой ритм после перерыва?
— Влились прекрасно, с большим удовольствием. Сидеть в локдаунах было очень тяжело. А это — именно тот темп, к которому мы привыкли. Мы в нем живем и буквально расцветаем.
Единственное, что сейчас оказалось тяжело, — перелет из Санкт-Петербурга в Екатеринбург с пересадкой в Москве. После него на следующий день надо было играть концерт.
Ключевая вещь в гастролях — это высыпаться, особенно для вокалистов. Голосу нужно спать как минимум до полудня. Я часто даже на завтраки не хожу из-за сна. Если мы рано выезжаем, гружусь в гастрольный автобус и тоже тихо дремлю. Можно не поесть и не погулять, но не поспать нельзя. Иначе — на сцене себя плохо чувствуешь. Было тяжеловато, но ничего, мы ребята опытные.
— Каково это — изо дня в день играть одну и ту же концертную программу? Как по ходу тура меняются ваши чувства и восприятие зала?
— Метаморфоз особо не происходит. Разве что они могут быть, когда программа новая и еще обкатывается. Программу «Манускрипт» осенью пришлось немного поменять. Одно дело, когда делаешь трек-лист в студии, а другое — когда выходишь с ним на сцену.
Обычно первый концерт — пристрелочный, на эмоциях, на кураже, с некоторым количеством допустимой лажи. Второй — спокойный, выверенный, более технически точный. А третий, как правило, получается лучше всего. Ты уже и «приигрался», и эмоции при тебе. К четвертому начинаешь немного уставать.
Есть и чисто технические детали. Если удается взять один и тот же прокат оборудования на весь тур — очень хорошо. Тогда у звукорежиссеров все уже прописано. Я знаю, сколько весит моя микрофонная стойка. Знаю, как за нее взяться, чтобы перевернуть во время песни.
— О чем вы думаете стоя на сцене? Анализируете ли происходящее в зале?
— Я в первую очередь думаю об энергетике и энергии. Думаю о том, как мне зацепить зал, как наладить энергообмен между сценой и залом, как сделать так, чтобы мы все звучали в едином режиме. Нужно, чтобы возникла единая вибрация. Все остальное — технические моменты звука, видео и так далее — это «костыли».
— Бывает ли такое, что этот энергообмен наладить не удается?
— Как правило, в итоге все-таки удается. Здесь все сильно зависит от региона. Например, сейчас мы съездили на Урал. Я с удовольствием наблюдаю за эволюцией Тюмени. Раньше люди там были совсем непривычны к концертам. Дети нефтяников сидели, приклеив локти к ребрам. Две секунды после финального аккорда песни они думали, что делать. Сейчас — это уже другое поколение, гораздо более расслабленное. Даже если зал тихий, понятно: они не заморожены, а просто очень внимательно слушают. Когда песня отзвучала, они расцветают и взрываются аплодисментами, как фейерверком. Тогда становится понятно, что контакт с залом есть.
А есть города, где нас всегда ждут с распростертыми объятиями. Музыка уже в них. Для меня это Казань, Киев, Краснодар. Украинцы поют с нами, как будто они все профессионально занимаются в народном хоре.
Также я отметила для себя, что общее желание людей слушать музыку и живо реагировать на нее связано с большой водой рядом. Например, Владивосток, окруженный океаном, очень музыкальный и расслабленный. Это большая разница по сравнению, например, с Хабаровском, где люди сидят и смотрят с подозрением.
— Какие новые города появятся в гастрольном списке «Мельницы» в ближайшее время?
— В мае мы впервые поедем в Благовещенск и Комсомольск-на-Амуре. Новые гастрольные города — это всегда интересно. Это и определенный мандраж, и предвкушение.
— А в каких еще городах хотели бы выступить?
— Моя большая мечта — сыграть в Тбилиси. Еще хочется верить, что мы выберемся в Германию. Естественно, и страны Прибалтики в этот список входят. Надеюсь, что в Израиль мы вернемся весной.
Также я предпочитаю мечтать об экзотических локациях внутри России. Например, мечтаю выступить в Якутске. Знаю, что там нас очень ждут. Однажды на наш концерт в Иркутск из Якутска приехала целая делегация здоровых, красивущих этнических якутов. Все — в серебряных кольцах, с черными, как смоль, хвостами… Красивые — страсть. С тех пор я хочу в Якутск.
— 15 января «Мельница» выступит в Москве с программой «Манускрипт. Рождество». Могли бы анонсировать его? Чего ждать зрителям?
— Это последний концерт с такой программой. Дальше вернемся непосредственно к презентации «Манускрипта». В рождественской программе нам удалось добиться баланса между новым материалом и пресловутыми мельничными хитами, которых народ так ждет. Провели дополнительную работу над видеороликами: теперь они соответствуют праздничному сезону. Нам нравится с этим возиться. Мы как дети, которые клеят елочные игрушки.
О том, как «читать» композиции «Мельницы» и ориентироваться в ее вселенной
— В одном из интервью вы сказали, что пишете песни в надежде на то, чтобы «слушатели вас услышали». Как вы понимаете, что вас и правда «услышали»?
— У нас очень отзывчивая публика, которая любит писать разборы. Иногда слушатели создают иллюстративные фанфики к песням и выкладывают в соцсетях. Тогда становится ясно: человек просто придумал что-то свое под музыку или действительно понял, о чем идет речь.
Конечно, если неинтересно, можно не разбираться и не копаться, а просто наслаждаться музыкой. Но я даю слушателям удочку, даю целые спиннинги, сети, клетки для лобстеров. Я расставляю подсказки и оставляю крошечки, как в сказке «Гензель и Гретель». Если человеку интересно, у него есть все инструменты и возможности, чтобы откопать для себя что-то.
Еще мне очень приятно, что последние несколько лет наши песни на сцене сопровождают видеоряды. Они не являются прямыми иллюстрациями к песням. Это дает музыке дополнительное измерение — даже не 3D-, а 5D-эффект.
— Как проходит работа над этими видеорядами?
— Из последних роликов мне очень нравится «Голубая трава». Я захотела видеть там образы, навеянные бретонской сказкой про Короля-ворона, и отсылки к классическому Билибину. Вспомнила его Василису Прекрасную, несущую на палке череп со светящимися глазами. Так появился дивной красоты видеоролик.
Другой нежно любимый мною ролик — видеоряд на песню «Поверь». Там есть ворон, красивые закольцованные виноградные лозы, похожие на змей, и японские веера. Есть и гора, над которой встает красное солнце. Я захотела сделать ее воплощением зимы и прислала фото грузинской двурогой горы Ушбы нашей художнице. Ближе к концу песни Ушба превращается в Царицу-зиму. Сейчас я все это рассказала и меня аж заново проморозило. Такая удача в финале: в самом мощном месте песни становится понятно, что это не условная гора, а именно эта.
— Даже в видеорядах зашифрован «культурный код». А как вы сами поступаете с песнями других исполнителей? Тоже распутываете «клубки» образов?
— Я тоже начинаю копаться и раскручивать это, конечно. Но, как правило, для меня многое понятно сразу в силу образования, наслушанности, насмотренности и начитанности. И все же если чего-то не поняла, то мне не лень порыться.
Это такая постмодернистская тема, очень увлекательная. Из последнего в этом плане мне очень понравился новый сериал «Квартета И» — «В Бореньке чего-то нет». Там есть простые и ожидаемые шутки, но в какой-то момент появляется отсылка к поэме Есенина «Пугачев» и Высоцкому, исполнявшему роль Хлопуши в спектакле. Тут я готова аплодировать. Это очень сильно сужает аудиторию.
— Сюжеты песен «Мельницы» построены не только на таком культурном контексте. Вы говорили, что яркие образы часто приходят к вам во сне. Для каких недавних композиций это характерно?
— У меня действительно очень яркие и цветные сны. Например, песня «Поверь» полностью построена на двух снах. Оттуда и про Королеву-зиму, и про воронье крыло.
Еще одна такая песня — «Апельсиновая джига». У меня был яркий, интересный и красочный сон. Оттуда я и взяла идею песни.
— На концертах вы часто объединяете песни в смысловые циклы. В композициях много сквозных образов. Правда ли, что вся «Мельница» со своей 22-летней историей — это одна огромная вселенная? Или этих вселенных несколько? Есть ли какой-то «водораздел» между ними?
— Это хороший вопрос. В музыкальном плане этот «водораздел» точно был, но он скорее был техническим. Я всегда хотела играть рок и петь рок. Старый состав «Мельницы» просто не знал, что делать с некоторыми ранними песнями («Прялкой» и «Зовом крови»). Они довольно долго лежали, а потом в группу пришли люди, которые тоже могли и хотели играть рок. Тогда мы достали эти песни из загашника. Это и был музыкальный «водораздел». Дальше идет развитие: все занимаются, учатся, растут в своем ремесле. Те, кто не растет, — покидают группу.
Что касается образов, думаю, у нас есть определенная расширенная вселенная, как у «Звездных войн». Есть классическая «старая земля», к которой относится весь период от «Дороги сна» до «Зова крови». А дальше у нас начинается эпоха великих географических и космических открытий. Через «Ангелофрению» мы начинаем осваивать галактику «Альхимейра» и маленький кластер «Люцифераза». А в «Манускрипте» мы снова возвращаемся на «старую землю», но уже немного другую.
Сейчас мы пишем песни для следующего альбома. Посмотрим, куда нас дальше выведет эта история. Мне самой интересно, на какой из этих «земель» мы останемся или продолжим путешествовать.
«Люблю места, которые обладают собственным сердцем»: о путешествиях и перемещениях
— Насколько мне известно, вы с семьей планируете переезд в Ирландию из-за специфики работы вашего мужа? Как относитесь к этому?
— Планируем. Отношусь плохо. Устала от переездов. Помимо семьи мужа, у меня есть и другие связи с Ирландией: я там училась — в стране живут друзья и коллеги.
— Продолжим тему перемещений. Вам когда-нибудь доводилось побывать в том заветном «далеко», о котором вы поете в одноименной песне? Где оно находится?
— Мое условное «далеко» — это набор из довольно экстремальных мест, в которых я намерена побывать. Пока что я поставила две «галочки» из пяти. Мои «галочки» — это Исландия и Новая Зеландия. Следующие должны стоять в ЮАР, Аргентине и Патагонии и, кончено, на Камчатке.
— Сейчас модно говорить о местах силы. Это словосочетание часто употребляется неуместно. И все-таки есть ли у вас такие места?
— У меня есть, но они могут быть мало очевидными. Мне неинтересны места силы в попсовом понимании. Я люблю места, которые обладают собственным сердцем. Это Грузия, конечно (про гору Ушбу мы уже поговорили). Города Эдинбург, Барселона, Нью-Йорк — их все можно назвать местами силы.
Я очень хорошо черпаю силу от гор и большой воды. Мне важно быть возле моря. То, что я сейчас живу в Израиле, очень помогает: дает много физических и душевных сил. «Сердца моего апельсин» — это сердце города Яффа, где я живу сейчас. Горение, биение, тепло под древней мостовой. Каждый камушек отполирован сандалиями римлян, сапогами крестоносцев, босыми ногами иудеев. Такие места я очень ценю.
«Я не умею писать хиты»: о планах на 2022 год и популярных песнях
— На сайте «Мельницы» группа подвела свои итоги 2021 года. Там действительно внушительный список, несмотря на все ограничения. Также вы пишете о глобальных планах на 2022 год. Можете поделиться ими?
— Мы сами удивились обширному списку за минувший год. Есть новые планы относительно съемки программ. Также мы думаем, что в 2022-м нам вполне посильно выпустить сингл и построить на этом новую программу для следующего концертного сезона. Классический сингл состоит из двух песен, а значит, нам надо снять пару клипов.
— Согласно данным чартов, самой популярной композицией «Мельницы» в ушедшем году была песня «Двери Тамерлана». Это для вас неожиданно?
— «Двери Тамерлана» — это довольно ожидаемо. Это одна из любимых слушателями песен и очень популярная колыбельная. Девушки, которые начинали слушать нас в школе, сейчас выросли и стали молодыми мамами: теперь они поют «Двери Тамерлана» своим детям.
Другая популярная колыбельная для детей — «Королевна». Однажды слушательница с Урала поделилась историей: она пришла на концерт с маленьким братом, который стал по привычке засыпать под «Королевну».
— Бывало ли такое, что вы специально писали хит?
— Это сложное ремесло. Мне бы очень хотелось научиться, но я не умею писать хиты. Есть определенные алгоритм и техника. Пытаться написать хит можно, но не факт, что песня выстрелит.
В этом плане у меня есть определенные ставки на одну из новых песен. Товарищи по группе после репетиций жаловались, что не могут перестать петь ее по дороге домой.
Стали известны самые популярные исполнители у россиян
— В альбоме «Манускрипт» хитом стал «Хамсин». Это задумывалось?
— Это было намеренно лишь отчасти, ведь в припеве звучит аллилуйя. Аллилуйя — это тоже мантра. Но она появилась в песне не для того, чтобы «Хамсин» стал хитом. Мне самой в тот момент это было нужно.
— А какую музыку вы сами слушаете на постоянной основе?
— Чего я только не слушаю! Это могут быть и новые песни «ДДТ», и Мадонна — как пойдет. Из российского рока альбомами я слушаю Бориса Гребенщикова.
— А что, по-вашему, произойдет с российской рок-музыкой, когда старшее поколение легенд уйдет?
— Мы станем старшим поколением.