Владимир Вдовиченков: «На съемках «Оптимистов» я переживал за Северию больше, чем за себя»
— Владимир, в шестидесятые и о шестидесятых снято множество прекрасных фильмов. Какой у вас самый любимый?
— «Мне двадцать лет» Марлена Хуциева люблю еще со времен учебы во ВГИКе. Хуциев невероятно талантливо рассказывает, во что вылилось желание первых коммунистов, красноармейцев построить счастье в борьбе, пусть даже насильно. Этот фильм — попытка посмотреть, а какое, собственно, счастье мы строим. Мое ощущение шестидесятых почерпнуто из книг, из рассказов старших — и оно есть во мне, лежит на соответствующей полке. У меня внутри все по полочкам разложено: рядом с шестидесятыми хранятся семидесятые, когда я родился — они для меня очень теплые и светлые. За ними начало восьмидесятых — время, когда умер Брежнев. Мои учителя в школе плакали: «Умер Леонид Ильич, что же теперь будет? Начнется война!» Мы с пацанами думали: «Надо же, война, класс!» Я же из Калининградской области, у нас тема войны всегда очень громко звучала. Мой родной город Гусев до 1946 года назывался Гумбиннен, у нас целые улицы немецкие — здания, мостовые, посаженные немцами деревья. И все мое детство шли разговоры, что эту неметчину надо убрать с нашей советской земли, ведь мы с немцами воевали!
— И маленький Володя Вдовиченков тоже так считал?
— Ребенку легко влить в голову все что угодно, конечно. Но мы жили в доме, построенном немцами, а напротив него была пятиэтажка, построенная при Хрущеве — так она ему явно проигрывала. Я не понимал, зачем разрушать красивые здания. На площади стояла очень красивая кирха, ее снесли. Мы с ребятами прибежали смотреть — и не понимали, как можно уничтожать такое красивое сооружение. Помню, как к ней цепляли тросы и ломали ее танками, а я думал: переделали бы ее подо что-то другое, хоть под пожарную колокольню... Сейчас понимаю, что ее разрушили из политических и идеологических соображений — но ведь это очень глупо! Я потому и не люблю Советский Союз, что в нем глупость доминировала.
В шестидесятые годы было окошко в несколько лет, когда разум брал верх. Был Карибский кризис, когда мы чуть не погибли, когда весь земной шар мог взорваться к чертовой матери! Но тогда разум победил. В наши дни тоже творится неладное — но я надеюсь, что и сейчас разум возобладает, я оптимист в этом вопросе.
Фото: Пресс-служба канала Россия 1
— Режиссер Алексей Попогребский рассказывал, что солидную часть «Оптимистов» снимали в вашей родной Калининградской области: в городке Черняховске у вас был послевоенный Берлин, на берегу моря построили кусочек Кубы, ваши родные места выдавали за Рижское взморье и за Финский залив. И что одновременно с «Оптимистами» там снимали «Налет» с Машковым и адаптацию скандинавского сериала The Killing с Дарьей Мороз. Как вам снималось на кенигсбергщине? Вы дружили съемочными группами?
— Я не снимался в калининградском блоке и, честно говоря, не очень об этом жалел. Меня там любят, все узнают, и это отвлекает от работы. Я на родине люблю отдыхать: там чудесный мягкий климат, а в воздухе разлито умиротворение. Но работать там все равно приходилось: недавно приезжал на гастроли с театром имени Вахтангова, а лет 12 назад снимался в Калининградской области в картине «Время собирать камни».
— Риналь Мухаметов, Егор Корешков и Артем Быстров, когда их утвердили на роли ваших подчиненных, сотрудников Информационно-аналитической группы МИДа, консультировались с настоящими молодыми дипломатами. А вы?
— Я оказался в ситуации, когда не надо изобретать велосипед. Когда приехал на «Мосфильм» и впервые увидел огромную, невероятно реалистичную декорацию МИДа, меня сразил масштаб этих съемок. Я еще многих не знал в съемочной группе и был не в своей тарелке — и мой персонаж, попав в МИД, тоже был не в своей тарелке. Я чувствовал одновременно торжественность и ответственность — и мой Бирюков тоже. Руководство направило его в МИД, назначило на незнакомую должность, и он не понимает, как и за что взяться. Его подчиненные — вчерашние студенты МГИМО, для моего героя они странные подростки. А потом у Бирюкова подростки оказались хорошими ребятами — и у меня тоже дело пошло. Все совпало!
Фото: Пресс-служба канала Россия 1
— Что для вас было самым сложным на этих съемках?
— Большое количество текста со специальными терминами, который нужно произносить свободно. Это была проблема! Особенно тяжело пришлось играющей Руту Карловну Северии Янушаускайте, для которой русский не родной язык. Я переживал, как и самому все правильно сказать, и не навредить партнеру, которому еще сложнее! Мы снимались в павильоне, и это усложняло задачу. Когда приезжаешь на площадку, там пока установят оборудование, пока что-то подкрасят и подделают, пока ты переоденешься, полдня пройдет. А в павильоне камера готова, все готово, у тебя полчаса на переодевание в костюм — и надо 11 часов играть и непрерывно говорить сложный текст.
— Дочку вашего героя Аню сыграла Марта Тимофеева. Во время съемок ей было шесть лет, сейчас восемь, а в послужном списке у ребенка уже 22 фильма!
— Марта очень крутая, и с ней было невероятно легко работать. Мы снимали сцену, где Марта прибегала ко мне и, рыдая, кричала: «Папа!» После репетиции она меня спросила: «Знаешь, почему я так плачу?» — «Почему?» — «Меня мама щипает в той комнате. Но ты не переживай, все нормально, мне нравится». Рассказала о своем принципе работы и убежала. Марта потрясающий профессионал! Мне кажется, она может играть и за тебя, и за того парня, и даже если ты заболел и не приехал на площадку, Марта сыграет за вас обоих.