Вы знаете, я в Израиле быстро умру...
В последнее время выгуливаю собаку по одной интересной аллейке, по которой мы, чтобы ни с кем не столкнуться, гуляли собаку на самоизоляции. Муж на работе и теперь мы с собакой сами гуляем по осеннему скверу, по той самой аллейке, которую никто не убирает от опавших листьев и они так умиротворяюще шуршат под ногами, на которой почти никогда нет людей.
"Почти" - это значит, что кто-то все же есть.
Уже неделю в одно и то же время мы встречаемся с одним и тем же мужчиной. Он пожилой, ему под 90, он сам сказал, но очень позитивный и активный для своего возраста.
Первый раз он прошел мимо, но с интересом нас рассматривал издалека.
Я бы обозвала его пижоном, если бы не возраст. Вельветовые брюки цвета осени, коричневая вельветовая куртка-пиджак с оранжевым шарфом, клетчатый вельветовый картуз. Этакий стиляга. Не обратить внимание на него невозможно.
Второй раз он, уверенно шагая мне навстречу, уже улыбался и пожелал хорошего дня. Так и сказал:
- Мадам, прекрасного вам дня!
Я поблагодарила и пожелала ему того же.
На третий день я сидела на скамейке, собака носилась по опавшим листьям, я рассматривала дроздов-рябинников, как кто-то громко пожелал мне доброго утра в этой осенней тишине.
- Мадам, разрешите на минуточку к вам присесть.
- Пожалуйста!
Мы говорили о погоде и природе, о музыке и живописи, о книгах и политике, о Нобелевской премии и Оскаре.
Он музыкант с прекрасно поставленным голосом. Много лет прожил в Израиле. Вся его семья, трое детей, внуки и племянники продолжают жить в Израиле, а он вернулся. Ему так сильно захотелось домой, что он не смог жить больше в чужой стране.
- Понимаете, мне там было грустно и очень одиноко. Да, ну и что, что у меня там дети. У меня замечательные дети! Мне не общения не хватало. Общения у меня было в достатке с таким количеством родных и друзей. Мне не хватало домашнего тепла и силы моей земли. Я во сне гулял по родному городу. Мне так часто снились родные сердцу места... Вам этого, к счастью, не понять... И мне так захотелось домой! Мне захотелось к моей Ирочке, которую все звали Фирочкой, она скончалась здесь и здесь ее могила. И я хожу к ней каждый день на кладбище. Вы знаете это кладбище? И я с ней разговариваю. И вы знаете, мне здесь так хорошо! Я улыбаюсь, я живу, я радуюсь. Израиль очень хорошая страна, мне там было хорошо, но очень одиноко. Я чувствовал, что от духовного одиночества я там быстро умру! Поэтому я и живу здесь, а не там.
- А если станет тяжело?
- Вы меня не знаете, мне всегда будет легко! А вы думаете там легко? Там легко только тем, кто уехал до 30. А я уехал в 55 и всегда хотел домой. Дома плохо не бывает.
И он ушел, заложив руки за спину и что-то напевая.
Глядя на него никогда не скажешь, что ему столько лет.
Неужели правда, что в пожилом возрасте людей с чужбины тянет домой?
Неужели правда, что все, кто уехал в возрасте за 50 так и не прижились в другой стране?