Как домовой детей успокоил
Барабашка, шумный дух, Хозяин – как только не называют невидимую сущность, якобы обитающую в человеческом доме. Отсюда, собственно, и происхождение самой известной клички – домовой.
Эта история произошла в конце 40-х годов ХХ века в одном из посёлков на Средней Волге. Записана она со слов моего дяди, маминого брата, непосредственного участника того далёкого загадочного происшествия.
Во время войны моя бабушка Марфа осталась одна с тремя детьми на руках. Муж её погиб, и в послевоенные годы семье жилось особенно тяжело, поэтому она бралась за любую подработку, лишь бы детей прокормить.
Незадолго до случившегося она устроилась ещё и сторожем в промтоварный магазин через дорогу от дома. Каждый вечер, когда он закрывался, на замки ставились бумажные «контрольки». Сторожиха – моя бабушка – время от времени ходила вокруг, а в остальное время сидела на лавке у входа. Вот только дело было в феврале, и в стужу на улице долго не продержишься. Разок в час-полтора она заходила домой погреться, попить кипяточку.
В одну из таких ночей она, как всегда, заглянула домой – да и прикорнула у тёплой печки с устатку. А проснувшись, поняла, что проспала не меньше часа.
Кинулась на пост – а там беда! Пока она дремала у печи, лихоимцы проникли в магазин и утащили всё самое ценное: отрезы тканей, коробки с мылом и одеколоном.
С утра пораньше приехали милиционеры из района, опросили её, да и забрали в отделение, посадив под замок, резонно рассудив, что уж больно гладко прошла кража – похоже на сговор сторожа с ворами.
И трое малолетних детей на три дня и две ночи остались дома одни. Можно себе представить их состояние. Отец погиб, мать арестована. Беда за бедой!
И вот сидят они в остывающем доме поздним зимним вечером на диване в полном унынии. Старший Сашка как мог протопил печь-голландку. И тут вдруг из родительской спальни раздались странные, довольно громкие звуки – будто кто-то мял и рвал газеты.
Сашка боязливо слез с дивана и пошёл проведать, что же там такое происходит. Решил, что скорее всего это выбралась из подпола оголодавшая ежиха с ежатами, которых посадили туда ещё по осени мышей да крыс гонять. За это их иногда подкармливали скудными объедками, оставляя их под кроватью у старой не заделанной крысиной дыры.
Но отворив дверь, мальчик похолодел. Звуки явственно доносились из-за массивного дубового шкафа, придвинутого вплотную к стене. Ежам туда ну никак не пролезть! Тем более зима глубокая, подпол не курорт, и ежи наверняка впали в спячку.
Да и какие за шкафом могли быть газеты? Все довоенные запасы ушли на растопку ещё в годы войны, а новых никто не покупал – не было денег.
Тем не менее звуки продолжали доноситься именно из-за шкафа.
Вот тут-то Сашка от испугу вспомнил рассказы старших мальчишек, как иногда домовой подаёт жильцам знак о грядущих событиях. И надо не бояться, а спросить его, к худу эти звуки или к добру.
Он аж вспотел, но, собравшись с духом, вопрос всё же задал.
И тут словно лёгким сквозняком пахну́ло ему в лицо, и по комнате, достигнув обострённого ребячьего слуха, пронёсся шёпот: «К добру-у-у-у-у!..»
Сашка выскочил из спальни, резко захлопнув за собой дверь, и метнулся на диван к брату с сестрой, прямо под одеяло. Те давай расспрашивать, что да как. И он, чтобы успокоить их, соврал: мол, крыса там бегала, а он её прогнал.
Заснули втроём уже под утро. Следующую ночь снова провели на диване, но подозрительных звуков больше не слышали.
А рано поутру и мать из района пешком вернулась: её отпустили, после того как настоящих воров всё же поймали и допросили.
Так что, получается, Хозяин пожалел испуганных ребятишек и успокоил их как смог.
Владимир Горевой
Фото © Shutterstock.com