Искушенный искусством: зритель радушный, ироничный, жестокий

Среднестатистический любитель оперы, согласно многочисленным западным исследованиям, вовсе не молодой человек, его лицо изрядно испещрено морщинами. Американцы вспоминают, как в 1937 году на первый летний симфонический фестиваль Тэнглвуд в штате Массачусетс собралась публика в среднем 28-30 лет. С тех пор много воды утекло, и зрители оперных домов, музыкальных фестивалей, держатели абонементов концертных залов состарились. Австралийское Бюро статистики подтверждает не оптимистичную картину: в 2009-2010 годах большинство любителей классической музыки составляли люди в возрасте 65-74 лет.

Культурному человеку (если он действительно считает себя таковым) необходимо ориентироваться в классической музыке, и Верди с Чайковским, по идее, должны быть знакомы любому, кто хоть раз в жизни читал Шекспира и Пушкина. Компания Creativeworks London подтверждает выводы коллег (опросы проводились в 2014 году): в оперу ходят пенсионеры, состоятельные пожилые дамы и господа, надевающие по выходным лучшие туалеты, чтобы появиться в высшем свете и приобщиться к актуальным театральным тенденциям. Помимо поисков точки отсчета, когда классика стала вытесняться из круга интересов новых поколений, в этой проблеме интересно и другое. Прогрессивные интенданты театров регулярно включают в репертуар очень смелые постановки. Как их воспринимает пожилая публика? Наш материал в том числе и об этом. Мы попросили друзей редакции, коллег поделиться своими наблюдениями, рассказать, чем им запомнился западный зритель и чем он отличается от отечественного.

Константин Львов, культуролог:

"Время от времени я бываю на премьерах в европейских музыкальных театрах разной степени консервативности – в Мадриде, Париже, Венеции или на Рурской Триеннале (в ее программу обычно включают много музыкальных спектаклей). По моим наблюдениям, в Королевской опере Мадрида даже на авангардных постановках Кристофа Марталера и на опере немца Вольфганга Рима "Завоевание Мексики" все равно преобладает публика пенсионного возраста.

Она ведет себя сдержанно, даже скромно. На такие события эти люди ходят семьей или с друзьями. С непроницаемыми лицами смотрят, что им предложил наш Дмитрий Черняков или тот же Марталер. В Гронингене я смотрел балет "Трагедия" канадского хореографа Оливье Дюбуа, у которого все танцовщики обнаженные. Сидел в окружении пожилых супружеских пар и наблюдал за их лицами. Даже такие вещи они смотрят индифферентно. В чем причина? Наверное, уважают мнение творческих людей – в данном случае режиссера, а может, такого рода перформансы их сильно не цепляют.

Рурская Триеннале проводится в помещениях заводов, шахт германского промышленного района, которые в последние 30 лет не функционируют. Жерар Мортье – он был первым интендантом Триеннале – придумал проводить здесь различные показы. Пожилых зрителей совершенно не смущает, что инсталляции, спектакли проходят в помещениях заводов, с железными рядами, как в нашем Центре Мейерхольда или Гоголь-центре. Они карабкаются на верхние ряды с палочками. Современное искусство привлекает их в равной степени, как и классическое. Они знают, что им предстоит проделать долгий путь – добраться до маленького городка, где расположены шахты, но их это не пугает".

Наталия Сурнина, заведующая литературной частью Камерного театра имени Бориса Покровского:

"В декабре мы с коллегой приехали в Мюнхен, в Баварскую государственную оперу на премьеру "Огненного ангела" Прокофьева. В партере расположились немцы от 65 лет и выше. Слева от меня – пожилая пара, хорошо за 70. Справа – совсем дряхлый старичок с палочкой, издающий самые разные звуки, приличные возрасту. Нас с коллегой, молодых девушек, рассматривали в партере, как инопланетян. Постановка немецкого режиссера Барри Коски – чем ближе к концу, тем больше эпатирует. По сравнению с "Ангелом" скандально известный новосибирский "Тангейзер" – образец благочестия. Представьте: в сцене в таверне вместе с Фаустом и Мефистофелем появляется стайка стройных татуированных мальчиков, одетых (если можно так сказать) в костюмы из секс-шопа, в стиле БДСМ, многие – с накладными половыми органами. Сцены на заднем плане и описывать неловко… Мои соседи как один спокойно смотрят. "Привычные," – улыбаюсь про себя. Действие идет к тому, что все начинает сливаться в оргию... Опять оглядываюсь на соседей. Бабушки и дедушки еще и не такое видали, смотрят внимательно. Таким их не прошибешь.

Спектакль имел огромный успех, зал аплодировал. Когда солисты начали выходить на поклоны по второму кругу, партер уже стоял, а бабушки и дедушки потянулись к выходу. Кряхтя, еле-еле поковылял мой сосед справа. Поднялась пара слева. На сцене появляется Фауст. Мы с соседкой – малюсенькой, очень благообразной бабулей с седыми кудряшками – обе смотрим на него. Я, надеясь хоть на какую-то реакцию аборигена, молча киваю ей на прощанье: как они Фауста разукрасили, в чулки одели... Она молча кивает в ответ: "Ну что ж… всякое бывает…"

Екатерина Поспелова, музыкант, литератор:

пересказывает на facebook впечатления от Каталонской оперы своей подруги: "Большую часть зала оперы в Барселоне составляли старички и старушки в костюмах, исключительно элегантных платьях в пол, в бриллиантах, жемчугах и торжественно причесанные. А после спектакля весь этот каталонский бомонд выстроился в гардероб. "Удивительно, – подумала моя знакомая, – что они оставляют в гардеробе в августе, в сорокоградусную жару?" Решила, что зонтики. Но ошиблась. Весь гардероб был увешан мотоциклетными шлемами. По номеркам получали старички, а их дамы ожидали в центре холла. Дальнейшее происходило у подъезда. Старички лихо причаливали на мотоциклах, бриллиантовые дамы заправляли хвосты платьев и длинные подолы за пояски, надевали шлемы, обхватывали мужей – бзззз! – и по дворцам".

Аплодисменты и оппоненты

Конечно, распитие спиртных напитков в зале – единичный комичный случай. Но эксцентричных личностей хватает везде, тем более в ведущих оперных домах. И чем громче имя, тем эффектнее выходки. Константин Львов продолжает рассказ: "В 2012 году в венецианском театре "Ла Фениче" поставили оперу "Отелло" – дело было в юбилейный сезон Верди. Я попал на спектакль премьерной серии. В театрах с историей, традициями есть группа зрителей, которая думает, что формирует общественное мнение, выражая прилюдно свои впечатления. И делают они это из поколения в поколение, словно передавая эстафетную палочку. Нужно сказать, их "выступления" действительно оказывают на художественное руководство некоторое влияние. Так вот режиссер того "Отелло" не подозревал, что его спектакль закончится вовсе не так, как он задумывал и репетировал. Один пожилой мужчина из партера смешал ему карты и сыграл свою концовку: он дождался момента, когда оркестр доиграл последние такты, а аплодисменты еще не раздались, вскочил и закричал "Buffoni!" ("клоуны" – с ит.) и демонстративно устремился к выходу. Интересно, что постановка не отличалась особой радикальностью режиссуры. По идее ничто его не должно было оскорбить. Конечно, этот старичок выступил очень ярко и поэтому запомнился.

По своей практике могу сказать, что сейчас уже не существует массового забукивания, это никому не нужно. Отдельные голоса всегда выражают свое недовольство на многих спектаклях. Эти люди хотят, чтобы их услышали. Но, на мой взгляд, если речь о смелом решении, которое вполне может противоречить либретто, то постановочная команда должна быть готова воспринимать критику и в таком виде. Когда режиссер ставит "Травиату", где главная героиня Виолетта умирает не от туберкулеза, а от алкоголизма, то он должен, не краснея, выходить на поклоны именинником.

Но, нужно отметить, что зачастую даже не режиссер становится козлом отпущения. Зрители негодуют, если их разочарования связаны с музыкальной составляющей. Особенно это касается итальянцев, которые больше уделяют внимание звучанию оркестра и вокальной технике. А к режиссерским фортелям они привычные".

Егор Хлыстов, PR-директор проектов в области культуры

Егор Хлыстов помнит бурную реакцию на премьерных показах другого черняковского спектакля "Руслан и Людмила". На сей раз речь идет о нашем, более молодом зрителе: "Неистового непринятия, с которым я когда-либо встречался, была удостоена именно эта постановка, приуроченная к открытию исторической сцены Большого театра после многолетней реконструкции. Публика, изголодавшаяся по отсутствующей главной сцене страны, пришла в театр и увидела абсолютно модерновую вещь, с голыми женскими телами, царством Наины – публичным домом, качками-массажистами и шприцем, воскрешающим Людмилу к жизни. Кто-то из зала даже крикнул "Передоз?" Бедного Чернякова забукали. И это очень обидно. Классическая "Спящая красавица", шедшая несколькими днями позже, была бы более уместна для такого события. А позже уже можно было попробовать и новое прочтение Глинки. Несмотря на потрясающий состав солистов, высококлассную работу дирижера Владимира Юровского, на крайне изобретательную и умную постановку, на ее гигантский бюджет, опера была снята. Больших возгласов "бу!", чем на премьере "Руслана " (причем не только на поклонах, но и по ходу этого почти 5-часового спектакля!) я не слышал".

Бурные овации, занавес, антракт

У m24.ru уже была публикация, целиком посвященная той части публики, которая привыкла устанавливать свои порядки в общественных местах, игнорируя такие простые правила, как выключение телефонов во время спектаклей или концертов. Тогда мы провели эксперимент, сходили на концерт, чтобы намеренно подсчитать, сколько проявлений неуважения к артистам и сидящим рядом нам удастся зафиксировать. Результаты оказались неутешительными. Но звуковые и визуальные помехи музыканты могут простить российской публике. "У нее есть важное достоинство – умение вовлечено смотреть и благодарить. Овации и горячий прием, которые наш зритель устраивает после понравившегося ему спектакля – неповторимы. Также абсолютно все театральные компании и музыкальные коллективы, приезжающие с гастролями в Россию, всегда отмечают, как внимателен зритель, как он проживает спектакль вместе с исполнителями, и как они порой боятся выдавать отдельные вещи на суд нашим соотечественникам", – считает Егор Хлыстов. В этом месяце в рамках проекта "День России в мире – Russian Day" он побывал в качестве организатора концерта Госхора имени Свешникова в Барбикан-холле и был удивлен, что чопорные англичане могут себя вести, как подростки на рок-концертах.

"Для меня большим откровением стало то, как британская публика (мы обычно считаем ее холодной и немного снобской) умеет благодарить. Мы очень волновались и тщательно подошли к составлению программы: тут была и панорама русской хоровой музыки за последние 300 лет (от Степана Дегтярева через классиков Шостаковича-Прокофьева-Хачатуряна – к русским народным), и произведения, написанные на стихи английских поэтов с реверансом Шекспиру, 400-летие со дня рождения которого сейчас празднует весь мир, и произведения английских композиторов. Подготовили и пару сюрпризов – мировую премьеру хоровой версии "Yesterday" Джона Леннона – Пола Маккартни. Английская публика была настолько признательна, что благодарила хор после каждой исполненной песни продолжительными аплодисментами. Что творилось на бисах – представить невозможно. На первых же аккордах "Правь, Британия!" по всему залу пробежал гул одобрения и восторга, а после исполнения Барбикан устроил пятиминутную стоячую овацию, которая не заканчивалась на двух последующих бисовых песнях и на финальных аплодисментах. Люди охотно подходили к солистам и хору после спектакля, брали автографы, фотографировали, а одна очень милая бабуля подарила серию шаржей, нарисованных во время концерта.

В целом, культура поведения зрительного зала гораздо выше. Опоздавшие не пробираются на те места, что написаны у них в билеты, а если и заходят в зал (во многих театрах это просто невозможно - смотрите трансляцию в фойе), то садятся на ближайшее к ним свободное кресло. После окончания спектакля европейцы не бегут наперегонки в гардероб, а благодарят актеров столько времени, сколько они находятся на сцене."

"А в этом спектакле поют?"

В продолжение истории про распитие коньяка сотрудницы Камерного театра имени Покровского поделились целой россыпью комических ситуаций. Мы не можем не опубликовать их.

Михаил Сегельман, музыкальный критик и ведущий концертов

Завершает серию комических ситуаций Михаил Сегельман. Здесь уже речь о хоровой практике. Как дирижер и артист Мужского хора Московской хоральной синагоги Михаил рассказал случаи из жизни, характеризующие публику, не оперную, но концертную, с ироничной стороны.

"Мужской хор Московской хоральной синагоги был образован в сентябре 1989 года. Я пришел в коллектив в январе 1990-го. А первый концерт в синагоге был 14 февраля того же года. Народу – тьма: во-первых, о хоре уже говорили, да и репертуар был необычный – в основном, литургическая музыка, которая многие десятилетия не исполнялась. Во-вторых, для многих евреев Москва и Московская хоральная синагога были в то время "мостиком" в эмиграцию. А бабушки и мамы "торговали" в самой синагоге и на улице Архипова (ныне – Большой Спасоглинищевский переулок) невестами – хотели дочек выдать замуж. Ну вот, поём мы, поём... и вдруг в одном из первых рядах тетенька с золотыми зубами громко говорит (перекрикивая музыку) своей не менее колоритной соседке: "Фирочка, как тебе тот мальчик, третий слева во втором ряду"?

Гастроли Мужского хора Московской хоральной синагоги в Германии. Выступление в еврейской общине, кажется, в Бремене. Исполняется трагическая, необыкновенно красивая композиция. Во втором разделе есть слова: "Возврати нас к себе, Б-же, и мы возвратимся, обнови наши дни, как прежде". Начинает хор, на аккордовой "подкладке" вступает кантор. В тихом месте (хор тянет аккорд) – выразительный и очень громкий голос из зрительного зала, с характерным акцентом: "Ой, мальчики, чтоб вы так жили, как вы поете"!