Маленькие люди Донбасса
Не будет сенсаций.
Время от времени несчастный Донбасс окружают волной хайпа – а это значит, что зрителю российскому, обеспеченному хлебом, позарез требуется зрелищ и нездоровых сенсаций. Чем больше хайпа, тем в более сладкой муке заходится сердце зрителя.
Что там на самом деле происходит – никто не знает.
Я еду на Донбасс раз за разом. От меня ждут сенсаций.
– Пишут, что направление для удара ВСУ выбрано со стороны Дебальцева с целью завладения Углегорской ТЭС. Можешь рассказать об этом?
– Это чудовищно коварный план. Дело в том, что Углегорская ТЭС и так под контролем ВСУ. Невероятное, невероятное коварство.
После этого я откладываю телефон и просто говорю: «АААААА».
Дорогой мой российский зритель.
Не будет сенсаций.
Поверь, есть кому обеспечить тебя сенсациями. У меня есть замечательные коллеги, которые с удовольствием введут украинские войска в Углегорскую ТЭС. Может, даже потом выведут, но это не точно. Это если к тому времени хайп вокруг Донбасса не стихнет. А пока не стихнет, можно занимать Углегорскую ТЭС бесконечное количество раз.
Не будет сенсаций.
Я маленький скучный человечек.
Мне интересны маленькие скучные человечки.
Абсолютно все обсудят, будет ли российское вторжение на Украину.
Никто не напишет о продавщице Юле из прифронтового поселка, которая зарабатывает десятку в месяц и выкраивает из этих денег на лечение дочери, которой хотели удалить почку, но, слава Богу, удалось почку отстоять, и вот еще недавно был обстрел, и по ее белому круглому лицу катятся слезы, когда она рассказывает, и сын выбежал в коридор и кричал, что надо уезжать в Луганск, и они уехали, переночевали, но потом вернулись, а что делать.
– А правда, что на Донбасс прибыла ударная группа из военных подразделений РФ?
Три ударные группы и еще ЧВК «Вагнер». Чего там стесняться.
Если хотите знать мое мнение – войны не будет. Есть вероятность этого, но довольно небольшая. Покричат, помашут кулаками и испугаются. Будет какое-нибудь обострение. Погибнет какая-нибудь тетенька из прифронтового поселка. Погибнет какой-нибудь ополченец, пальцы в татухах, три отсидки, щербатая улыбка, чего о нем писать, он маргинал и армию позорит, и курит в кадре, а этого никак нельзя.
И я не успею о них написать, не успею оставить их имена в памяти людской. И я спешу, записываю, как плачет продавщица Юля, как варит кофе пенсионерка Надежда Ивановна и рассказывает, как в станице Луганской ее посадили в подвал добробатовцы.
Вот они, маленькие люди, золото мое человеческое.
О них не напишут. Их не покажут по Первому каналу. Перегруппировка украинских войск – вот это интересно.
Или вот мэр Дебальцева с ужасной гордостью рассказывает, что в городе тридцать лет не было газа и готовили на электроплитках, а он строит газопровод, может, в этом году удастся газ дать для школы и детского сада. Это вообще мелочь, не стоящая упоминания. «Это не федеральная повестка», – говорят мне.
Да все эти люди – не федеральная повестка и вообще никакая не повестка.
Это общемировые смыслы, это отчет мой перед Господом Богом, это великий русский мир в ужасе и сиянии своем.
Но не повестка.
Не сенсация.
Сенсаций не будет, спектакль закрывается, нас всех тошнит.