Спасение репутации спецслужб. Почему Путин признал слежку ФСБ за Навальным
В ходе прошедшей 17 декабря пресс-конференции Владимир Путин прокомментировал расследование Bellingcat и группы СМИ, в котором утверждалось, что за российским оппозиционером годами следила группа сотрудников ФСБ, связанных с разработкой отравляющих веществ. Исследователи предположили, а сам Навальный и утверждал, что именно эти люди могли быть причастны к отравлению политика "Новичком" в августе 2020 года.
Отвечая на вопрос журналистов об этом расследовании, Владимир Путин не стал отрицать, что сотрудники ФСБ действительно следили за политиком, однако категорически отверг предположения об их причастности к отравлению. "Если бы хотели – довели бы до конца", – сказал он и назвал опубликованное расследование "легализацией материалов американских спецслужб".
О том, почему Владимир Путин ответил на вопрос о Навальном именно так, Настоящее Время поговорило с российским политологом Аббасом Галлямовым.
– Вы ранее предсказывали, что Путин не станет напрямую отвечать на вопрос об отравлении Навального. Вчера Путин фактически признал, что за Навальным следят. Как вы оцените его ответ?
– Понимаете, Путин не пытался доказать, что российские спецслужбы не занимаются отравлением политических оппонентов, что российские спецслужбы работают исключительно в рамках закона, как вы могли такое подумать, – то есть он же мог это сказать. Но этого не сказал, он сказал: "Хотели бы отравить – отравили бы".
Он не пытается доказать то, что они функционируют в рамках закона, – то, что делали бы люди любой демократической страны. Он пытается доказать, что они эффективны.
Путин интуитивно понимает, что произошедшее – это страшный удар по репутации спецслужб как эффективному страшному тайному оружию. Та неэффективность, которую они продемонстрировали, когда личные данные рыцарей плаща и кинжала, которые, сами понимаете, должны принципиально быть инкогнито, они не должны быть известны публике, когда эти данные вдруг утекли к врагу, когда наглый иностранный журналист врывается в квартиру к начальнику операции и тот вынужден спасаться бегством – это уже позорище, в общем-то, это страшный репутационный удар. И Путин пытается репутацию спецслужб спасти.
Это, по сути, на сегодня главный политический институт. Сейчас Россия, по сути, – уже полицейское государство. Он понимает, что если он этого не сделает и если вдруг люди перестанут бояться его тайной полиции, то режиму будет не на чем держаться. И Путин занимался тем, что он пытался доказать: "Да нет, конечно же, спецслужбы эффективны. Если бы хотели убить – убили бы". Вот его приоритеты.
– Как вы считаете, за почти пятичасовую конференцию был ли какой-либо ответ Путина для вас неожиданным, или все прошло традиционно и абсолютно предсказуемо?
– Путин уже очень давно предсказуем, традиционен, он очень консервативно настроен, он ничего не хочет менять. Статус-кво ведь его устраивает, он полностью всю власть, какая только возможна в стране, собрал в свои руки. Он царь горы, проще говоря. И, понятно, ему ничего не хочется менять. С точки зрения общественного мнения, это и является главной проблемой Путина. Даже лоялисты, даже те люди, которые сейчас по-прежнему за него, даже они понимают, что никаких перемен Путин не принесет, и они держатся за него скорее не потому, что верят в то, что он улучшит их жизнь, а просто потому, что они боятся, что без него может стать еще хуже, чем сейчас. Оптимизма никакого нет.
Несколько лет назад он был. После присоединения Крыма люди верили в Путина, искренне считая, что он улучшает ситуацию. Сейчас даже те, кто за него, я уж не говорю про оппозицию, они уже не связывают с его именем никаких надежд на будущее. И это есть главная проблема Путина. Поэтому, отвечая на ваш вопрос, ничего нового не прозвучало.
– Журналисты разобрали ошибки Путина на пресс-конференции о том, что и траты на оборону небольшие, что летнее голосование за поправки к Конституции – чуть ли не референдум, о журналисте Иване Сафронове, которому якобы вменяют шпионаж. Как вы считаете, эти ошибки Путин допускает сознательно или он недостаточно подготовлен?
– Конечно, он подготовлен, во всяком случае, он имеет возможность подготовиться. По всем возможным вопросам ему дают справки, и если он хочет – он их читает. Поэтому это, конечно, его такой осознанный выбор.
Понимаете, это не то что он сидит и думает: соврать, не соврать. Он из мира спецслужб пришел – он не обычный политик. А там соврать врагу – это дело доблести, это так же естественно, как дышать. Он окружающий мир воспринимает как врагов. Общаясь с прессой, он на самом деле видит не прессу, а видит маячащие за ее спиной спецслужбы Америки, американских пропагандистов, которые будут его критиковать. У него такое мировоззрение. Он врет как дышит.