Илья Абель, Непримиримый классик

И курсовую, и диплом в университете писал, имея в виду творчество Салтыкова -Щедрина.

И собрание сочинений его, то самое, как пишут, песочного цвета, выходившее в семидесятых годах прошедшего века , по отдельным томам собирал.

А потом дали понять, что уходящему в небытие СССР не нужен этот неудобный автор, тогда я и подумал, что никогда его творчество уже не пригодится в реальной жизни. Не то, что писать о Щедрине, читать его станет не совсем комфортно, ведь все достоверно он описал в свое время. И выразил его точно и правдиво до горечи и боли сердечной.

А в советское время было не до него.

То есть, вроде  бы исправно выпускали отдельные его произведения.

В первую очередь - «Историю одного города», «Сказки», «Господа Головлевы», ну, еще иногда и «Современную идиллию»,  "Пошехонскую  старину", и что-то еще время от времени. Часто и с подтекстом, что все описанное было до революции. А наступившую в социалистическую эпоху, все по- другому. Если бы так.

К тому же, несколько раз издавали и щедринское собрание сочинений, что вообще удивительно, поскольку сказанное в них не теряло своей злободневности  все  десятилетия  существования советского государства.

И то сказать, умер Салтыков -Щедрин в 1889 году, то есть, 125 лет назад. До того, как заняться исключительно литературной деятельностью - издание журналов и написание оригинальных книг- он не одно десятилетие исполнял обязанности чиновника. И достаточно высокого ранга. Несколько раз был вице-губернатором в разных губерниях( в том числе, Вятке, что, несомненно, известно Никите Белых очень хорошо не только по щедринским «Губернским очеркам».)

А сейчас,  если под настроение открываешь любую из книг Салтыкова- Щедрина, понимаешь, что, во-первых, он лишь по инерции называется сатириком, будучи мастером художественной, психологической публицистической прозы.

Во-вторых, что его очерки и сборники не то, что не устарели, а воспринимаются таковыми, которые написаны будто бы в наше время. Чего стоит , например, «Дневник провинциала в Петербурге», где говорится и о реформе Академии наук, и о том, что провинциальные чиновники и просто провинциалы стремились в Северную Пальмиру, чтобы получить разрешение на строительство участка железной дороги, обхаживая местных бюрократов и праздно проводя время.

Или рассказ «Похороны», где представлена история литератора Пимена Коршунова, бывшего согласным на любые унижения и соглашательство со всем, лишь бы публиковаться в газетах и журналах.

А молчалинский том, показавший, как герой комедии Грибоедова «Горе от ума» живет и прекрасно здравствует при любых обстоятельствах , при новых реформаторах и старых консерваторах.

А земский деятель из одноименного рассказа сам себя казался прогрессистом и новатором, а потом вместе со своими коллегами по должности пришел на прием к местному губернатору. И получил от него не выволочку за свободомыслие, а, так сказать, ориентиры, суть которых не активная деятельность, а представительство, имитация власти и следование запросам времени.
Да одно название "Благонамеренные речи" чего стоит, не говоря о том,  что еще до "1984" зарубежного автора русский писатель давал министерствам и ведомствам очень колоритные названия,  с подтекстом и с  иронией.

В-третьих, перечитывая еще и еще Салтыкова-Щедрина, убеждаешься и в том, что он не до конца оцененный в России классик, который сказал все самое главное о том, как здесь люди живы, как они приспосабливаются, как стараются справиться с нищетой и бесправием, как копируют то, что требуется от их чина и звания, превращаясь в марионеток, в тень живого и свободного человека.

И потому, для того, чтобы понять Россию, чтобы почувствовать ее исторический дискурс, ее координаты и ее своеобразие — полезно, в том числе, читать Салтыкова-Щедрина, том за томом, покупая книги в букинистических магазинах, понимая , что писатель все назвал своими именами. И знать их важно не только для общего развития.

Именно потому, что так честно, нелицеприятно и прочувствованно, так последовательно и реалистично не писал, пожалуй, ни один из отечественных писателей девятнадцатого века. Сужу об этом не потому отнюдь,  что Салтыков-Щедрин один из  моих любимцев в русской литературе, а потому,  что читать его необходимо,  чтобы знать о прошлом и понимать настоящее , исторически продолжающееся на наших  глазах.

Жаль было бы пройти мимо такого потрясающего по содержанию  и значению  наследия, не познакомиться с ним хотя бы по изданиям избранного , чтобы узнать правду, получив ответы на те вопросы, которые злободневны и сейчас, оставаясь новинкой  для тех, кто относится к прозе Салтыкова-Щедрина исключительно как к  хрестоматийному анахронизму.

И остаться при убеждении, что прошлая  русская литература интересна только в рамках школьной программы.

Щедринские книги убеждают бесповоротно,  что это не так вовсе, в  чем легко убедиться ,  приложив некоторые усилия и имея желания разобраться в истории и судбе своей страны в контексте.