Пора сказок. Белая песня
Вот бывает же так, родился человек удачно да своевременно и все обрадовались. И долго так радовались, что он привык, да сам выучился. Так и жил с удовольствием. И главное ничего специального или там особенного, не делал. Кашу манную трескал наслаждаясь, вместе с комками, списывать давал, позже поворотники на автомобиле всегда вовремя включал. Даже к понедельникам претензии не предъявлял, предпочитая посреди них употреблять мороженное.
Бывало, грустил, конечно, но чаще, чтобы помочь кому-то в этом непонятном деле.
Но в основном получалось у него вдыхать всегда вкусное, а выдыхать интересное.
Если кто и соберётся его расстроить и пыжится, аж слюна до америки, то делать нечего, он для форсу расстраивался, чтоб противному не обидно было. А смешить ему нравилось больше, чем смеяться. И вроде на гармошке жизни лишь для себя наяривал, а всё некрасивое в людях вокруг скукоживалось. Не святой конечно, но как-то так – не за чей-то расчёт. Наверное, мог ненароком неуклюжих обидеть. Но что-то никто не попадался под его ненарок.
В общем, случилось ему быть из тех людей, что видят ниточки, на которых висят облака.
И не рвать их.
Ну, и как всякий приличный человек, умер, конечно.
Бывало, грустил, конечно, но чаще, чтобы помочь кому-то в этом непонятном деле.
Но в основном получалось у него вдыхать всегда вкусное, а выдыхать интересное.
Если кто и соберётся его расстроить и пыжится, аж слюна до америки, то делать нечего, он для форсу расстраивался, чтоб противному не обидно было. А смешить ему нравилось больше, чем смеяться. И вроде на гармошке жизни лишь для себя наяривал, а всё некрасивое в людях вокруг скукоживалось. Не святой конечно, но как-то так – не за чей-то расчёт. Наверное, мог ненароком неуклюжих обидеть. Но что-то никто не попадался под его ненарок.
В общем, случилось ему быть из тех людей, что видят ниточки, на которых висят облака.
И не рвать их.
Ну, и как всякий приличный человек, умер, конечно.
А в Небесной канцелярии ему говорят, ну вы даёте, это же невозможно просто, мы два раза проверили вашу жизненную трассу и вынуждены лишь исполнить ваш выбор. Вот три варианта есть: рай, естественно, там уже и банкет накрыли, ад чисто по желанию, но там не надеются, либо вернуться можно на землю. Но тут одна загвоздка. Человеком можно вернуться только через тысячу лет, а так всё, что угодно душе и, извините, телу. Правда есть ещё девять принудительных жизней, но это как обстановка сложится, вас уведомят. Не обессудьте, мол, такие правила, не нами писанные. А кем, спрашивает умерший, весело. А кто его знает, отвечают ему искренне. То есть, смеётся человек, умереть толком так и не получится. Это вряд ли, отвечают и радуются.
Задумался человек в новом состоянии своей души и опять ему смешно – думать есть чем, а почесать нечего. В раю приторно, посчитал, в аду много кислого, я, пожалуй, поживу, чем там выпадет. На земле всё привычнее.
И понеслось фокусничество балаганное, но взаправду. Сначала белым китом родился, красота и неторопливость, хоть рыдай от счастья, всё одно, слёз в океане не видно. Потом сподобилось белым голубем обернуться, особенно понравилось в таком виде кино человеческое украшать. И высь заворожила. Попробовал побыть исключительной белизны бумажным листом, только там уж больно коротка жизнь. Мышью белой пожил, но это так, чисто ради эксперимента.
В промежутках, отслужил повинности положенные. Чёрной дырой долго маялся, плащ чёрный изображал, курицу однотонную. Чёрным котом старался ходить вдоль, но один чёрт неугодно получалось. Особо не понравилось жить ему черным списком, ящиком и вороном. Зато чёрным квадратом нормально оказалось. Над ним все смеялись.
Потом опять за желанное принялся: и белым днём, и вальсом, и хлебом.
Однажды из озорства блондинкой родился, многим глянулась, но удивлялись больше. Потом опять радостно: то снег, как скатерть, то скатерть, как снег. Конь белый, парус, ферзь белой кости, Белгород. Хотя городом тяжело ему было, надо признать. Зато воздушно прожил он белым стихом, очень удачно получился у него белый шум и белый горошек.
И когда уже было, завис на белой полосе, вызвали его опять в отдел Небесных Кадров.
Всё, мол, тысяча лет пролетело, как утренний клёв, можно заново человеком становиться.
Спасибо высшей степени, говорит, человек, но не пойду, потому как даже самая распрекрасная песня, если слушать только её, может надоесть. Тем более, что есть уже те, кто послушал эту сказку, значит работы среди людей чуть меньше. Я, говорит, лучше солнцем побуду, если, конечно, позволит, тот, кто его знает кто. А то там народ притомился, поди. И пошёл, поскольку его право.
Задумался человек в новом состоянии своей души и опять ему смешно – думать есть чем, а почесать нечего. В раю приторно, посчитал, в аду много кислого, я, пожалуй, поживу, чем там выпадет. На земле всё привычнее.
И понеслось фокусничество балаганное, но взаправду. Сначала белым китом родился, красота и неторопливость, хоть рыдай от счастья, всё одно, слёз в океане не видно. Потом сподобилось белым голубем обернуться, особенно понравилось в таком виде кино человеческое украшать. И высь заворожила. Попробовал побыть исключительной белизны бумажным листом, только там уж больно коротка жизнь. Мышью белой пожил, но это так, чисто ради эксперимента.
В промежутках, отслужил повинности положенные. Чёрной дырой долго маялся, плащ чёрный изображал, курицу однотонную. Чёрным котом старался ходить вдоль, но один чёрт неугодно получалось. Особо не понравилось жить ему черным списком, ящиком и вороном. Зато чёрным квадратом нормально оказалось. Над ним все смеялись.
Потом опять за желанное принялся: и белым днём, и вальсом, и хлебом.
Однажды из озорства блондинкой родился, многим глянулась, но удивлялись больше. Потом опять радостно: то снег, как скатерть, то скатерть, как снег. Конь белый, парус, ферзь белой кости, Белгород. Хотя городом тяжело ему было, надо признать. Зато воздушно прожил он белым стихом, очень удачно получился у него белый шум и белый горошек.
И когда уже было, завис на белой полосе, вызвали его опять в отдел Небесных Кадров.
Всё, мол, тысяча лет пролетело, как утренний клёв, можно заново человеком становиться.
Спасибо высшей степени, говорит, человек, но не пойду, потому как даже самая распрекрасная песня, если слушать только её, может надоесть. Тем более, что есть уже те, кто послушал эту сказку, значит работы среди людей чуть меньше. Я, говорит, лучше солнцем побуду, если, конечно, позволит, тот, кто его знает кто. А то там народ притомился, поди. И пошёл, поскольку его право.
Солнце из таких.
(С) Screbec