Колхоз «Пашущий цыган». Как советская власть не справилась с одним малым народом
Немного разбирающиеся в жизни страны за пределами МКАД и границ крупных городов, подтвердят: самое неоднозначное с точки зрения безопасности место сельской глубинки — это пресловутые «цыганские посёлки», хутора или околотки. Все знают с советских времен, там не действуют никакие законы (писаные или нет). Только цыганские. Полный Кодекс — тайна тайн и мгла времён. Второй удивительный факт — само существование «посёлков», как местообитания вроде бы кочевого народа. Но это единственный результат, которого смогла добиться советская власть. Хотя немало другого замышляла.
Проект «осаживания цыган» родился сразу после окончания гражданской войны. Когда формулировалась государственная доктрина: каждый человек в стране обязан заниматься делом на общее благо. В первую очередь озаботились кочевыми народами типа казахов, калмыков, башкир. Их насильно коллективизировали, начинали приучать к оседлому образу жизни. К 1927-му году дотянулись пролетарские мозолистые руки и до цыган.
Хотя с ними всё было на порядки сложнее: табунов скота и лошадей они не имели. А именно это приколачивало кочевников к месту, запреты на передвижение вместе с семьями на большие расстояния. Цыгане были из другой вселенной, занимались совсем другим бизнесом. Который рухнул в тартарары во время революции, вместе с перечнем традиционных цыганских занятий.
Пропало, как класс, цыганское оборотистое купечество средней руки. Классовыми врагами стали землевладельцы, держатели доходных и постоялых дворов вблизи ярмарочных центров Российской Империи. Само собой, безработной оказалась огромная армия городских цыган-музыкантов и артистов. Каждый ресторанчик средней руки имел их труппу, каждый театрик провинциальный.
Как только стала закрываться вольная лавочка под названием «нэп» (новая экономическая политика), последнего заработка лишились кочевые таборы. Народ перестал толкаться на ярмарках с конными рядами, платить за всякие гадания, «цыганскую ворожбу» над скотом, покупать кустарные поделки и лудить худую посуду. Нечем платить стало. Потом началась коллективизация с запретом содержания лошадей в личном хозяйстве и «трудодни» вместо зарплаты. Всё. Полное отсутствие «кормовой базы».
Коммунисты, не считая цыган классовым врагом, категорически не могли с ними найти общий язык. Как ни пытались. Главным препятствием было непонимание идеи «всеобщего равенства». Как это… не иметь, не стараться заработать много золота? Это ведь хорошо быть богатым! Согласно Всесоюзной переписи населения 1926 года, в стране оказалось 61 тысяча цыган.
Лукавство, промахнулись минимум раза в два счетоводы. Многих просто не смогли опросить, другие смекнули, что к чему. Массово в России, на Украине и Молдавии записываясь в греки, румыны, венгры и болгары. Это историческая черта народа, не доверять любой власти. Быть от неё как можно дальше.
1 октября 1926 году союзное правительство издало Постановление «О мерах содействия переходу кочующих цыган к трудовому оседлому образу жизни». Его продублировали все союзные республики. Через полтора года появилось другое Постановление, «О наделении землёй цыган, переходящих к трудовому оседлому образу жизни». Местные власти горько вздохнули и принялись за работу. Гладко было на бумаге:
«Принять меры к первоочередному льготному наделению землей цыган, желающих перейти к оседлому образу жизни. В случаях отвода земли цыганам в сельских местностях на цыган распространяются все льготы, установленные для переселенцев, причем условия и порядок выдачи ссуд цыганам, желающим перейти к оседлому образу жизни, определяются законодательством союзных республик».
Сама идея «перейти на оседлый образ жизни» была полностью чужда и не понятна таборным цыганам. Это считалось в их среде полностью потерять свободу. Особенно страшила идея получения прописки. Так же они видели муки крестьянства, у которого силком могли отобрать произведённый продукт. Это не укладывалось в картину мира. Но сначала дело пошло вроде. Цыганская среда выдвинула немало активистов, которые решили рискнуть. Всеобщее обнищание соплеменников было очевидно, гражданская война разрушила целиком и полностью прежний уклад жизни. А жить и кушать хотелось.
К тому же милиция стала серьёзно заниматься воровством, шулерством и обманом советских граждан цыганами. Специальные операции проводили, попутно отбирая у таборов лошадей и прочее имущество. Те массово подавались в извоз, нанимались на земляные работы, даже московское метро копали. Промышленность пока не была способна впитать в себя всех трудоспособных, уровень профессионального образования населения был крайне низок. Цыган — особенно. Зато остро стоял продовольственный вопрос…
Ничего лучше не было придумано, как создание «цыганских колхозов». Расчёт казался беспроигрышным, кому ещё в Советском Союзе выдавали очень внушительную денежную ссуду от 500 до 1000 рублей на семью? Со сроком погашения в шесть лет. А теоретики социализма громыхали с трибун: «цыганский табор сам по себе — готовый трудовой коллектив!» Убедили сами себя и часть цыган. Которые, озорно переглянувшись, решили попробовать.
Но по-своему. Заявляли о создании колхоза, получали материальную помощь и… отправлялись в соседний район. За новой матпомощью. Ухитряясь за год создать одним табором дюжину «колхозов», радуя статистикой Москву. Нет, честных людей среди цыган тоже хватало. Ходили на курсы трактористов, осваивали агротехнические специальности (предварительно поборовшись с собственной неграмотностью в избах-читальнях). Убеждали соплеменников постараться, начать работать.
Потому что новым колхозам Советская власть крайне благоволила. Строила жилые дома, зернохранилища, скотные дворы, амбары, кузницы и мастерские, бани, школы, здравпункты, копала колодцы, организовывала детские сады, подсыпала дороги… Само собой, щедро делилась технически грамотными специалистами-комсомольцами, которые с большим энтузиазмом бросались помочь «самому пострадавшему от царизма народу».
Да, так считали. Мало того — свято были убеждены. Потому что только жесточайшей эксплуатацией и несправедливостью, репрессиями и общественным презрением можно было объяснить столь странное, девиантное поведение цыган. Секретарь Совета национальностей ВЦИК Хацкевич на всю страну заявлял:
«Наша задача — всячески помочь трудящимся цыганам ликвидировать пережитки их тяжелого прошлого и перейти к трудовой культурной жизни».
Помогли. Доктрина СССР подразумевала покровительство больших народов, которые нежно должны опекать — малые. Искореняя в их среде пережитки, мракобесие и культурную, так сказать, отсталость. Начинали с ликвидации безграмотности, потом — как дело пойдет. Цыгане прошли через все эти стадии, хотя активно манкировали процесс слома образа жизни.
Совет национальностей ВЦИК заказал создание литературного цыганского языка. Получилось так себе, но вскоре были открыты национальные школы и даже педагогический техникум. Везде обязательными атрибутами стали «кружки чтения и ликбеза». Откровенный провал затеи вскоре стал очевиден. Традиции цыган оказались сильнее любых попыток принести в их среду высокую пролетарскую культуру. Очень скоро ни одного цыганёнка в школах не наблюдалось. Или они исчезали, едва освоив букварь, четыре правила арифметики.
Попытались массово создать национальные танцевальные и музыкальные коллективы. Фиаско. Потому что женщина выступала на сцене, заведомо оказываясь выше сидящего в зрительном зале мужа, его родственников. Невместно! В 1931 году появились первые печатные издания на цыганском языке. Эти два журнала вскоре закрыли. Редакционные коллегии чуть не поубивали друг друга, завалив непонятными доносами и жалобами все органы власти.
Всероссийский Союз цыган распустили через три года после создания. По причине финансовых злоупотреблений и огромной задолженности всем и вся. Это официальная формулировка, на самом деле ОГПУ представило закрытый доклад в Совет национальностей ВЦИК. Половина из членов правления Союза… были барышниками с таким уголовным «хвостом», пробу некуда ставить. В местных отделениях нашли немало бывших конокрадов, откровенных уголовников… лавочку смущенно прикрыли.
Но к первой половине 30-ых годов поступил отчёт: в Советском Союзе работают 52 коллективных цыганских хозяйства. Когда семимильными шагами пошла коллективизация, провели сплошные проверки силами правоохранителей. Пришли в ужас от этих «цыганских колхозов». Работали они по собственным, очень любопытным правилам. Согласно цыганской традиции, так сказать.
Нанимая для работы в поле местных жителей, «колхозники» потом распределяли урожай промеж себя. Поровну. Всячески обманывая батраков. Требования к «коллективизации» лошадей и скотины игнорировали, это вообще не укладывалось в вихрастой цыганской голове. Оказалось, находясь на общем подворье, каждая четвероногая тварь имела своего хозяина. Который персонально заботился только о своей «собственности», полностью игнорируя уход за общественной скотиной.
Как только начали заводить административные дела на эти безобразия — «труженики» снимались в один день с места, исчезали в неизвестном направлении. В 1936 году советские функционеры получили грустный итог: прочно на земле закрепились около 5% списочных «колхозных цыган». Повсеместно отмечалось безалаберность, отсутствие трудовой дисциплины:
«На работу собираются очень поздно, бросают её, когда захотят, многие не выходят на работу. Никто из них не желает заниматься управленческой и учётной деятельностью, что приводит к злоупотреблениям. С точки зрения народного хозяйства эти коллективные хозяйства полностью бесполезны».
Критикам «цыганских колхозов» сначала рьяно возражали из Наркомата тяжёлой промышленности, на крупных стройках очень к месту пришлись многочисленные артели кузнецов. Выполняя массу нужной работы, не забывая делать «на сторону» полезные товары народного потребления. Но, согласно традиции, прибыль распределяли только среди своих, подсобников и покупателей всячески обманывали.
После многочисленных жалоб, была директивно введена обязательная система социалистического учёта для «артелей, состоящих из лиц цыганской национальности». Ага. Кузнечные труженики немедленно самораспустились, исчезли полностью в течении квартала по всей стране…
На Совете национальностей ВЦИК попытались оправдаться, когда отовсюду начали поступать гневные требования «навести порядок в цыганских колхозах». В докладной записке Президиуму ВЦИК сообщили: очень мешает предвзятое отношение к цыганам, как сельским труженикам. Если в соседних колхозах пропало сено, скотина или домашняя птица… милиция устраивает первым делом повальные обыски именно у цыган. Иногда несколько раз, за месяц, переворачивая вверх дном их посёлки.
«Это отвращает цыган от оседлости, они бегут куда глаза глядят от произвола районных отделов милиции».
Потом начались претензии со стороны статистических республиканских управлений, они требовали (наконец!) провести правильный учёт и перепись «граждан цыганской национальности». Это мероприятие, традиционно уже, закончилось полной неудачей:
«Часто в паспорте цыган написано, что он украинец или русский, при опросе узнаешь, что при выдаче паспорта им отказали вписать их национальность, возможно, что часть из них умышленно старалась скрыть свое происхождение».
В конце концов, терпение лопнуло у секретаря ВЦИК Алексея Киселева. Он потребовал от всесоюзных ведомств дать полную картину о «количестве кочующих, а также живущих оседло, но не трудоустроенных цыган на вашей территории». Внятного ответа не получил. Зато рабочий стол был завален сообщениями одного содержания: «пришли неизвестно откуда, делись неизвестно куда».
Но кое-какую картину удалось сложить. Оказывается, более-менее оседло получилось удержать цыган на юго-востоке Украины (и в Молдавии, которая с 1924 по 1940-й к относилась к Киеву). Но это было уже исторической традицией ещё царских времен. С середины XVII века княжества Нижнего Дуная и Бессарабии начинают крепостить цыган, запрещая шаг ступить в сторону от околицы. Молдавские, валашские, румынские бояре устраивали облавные охоты на таборы.
С начала XVIII века ими уже свободно торговали. Именно поэтому две трети бессарабских цыган, так или иначе относились к оседлому населению. В Крыму этот народ считался весьма дисциплинированным, многие общины занимались нормальным полезным трудом. Рыбачили, торговали мелочевкой и скотом, ремесленничали. Образ жизни вели оседлый или полукочевой. Но в пределах полуострова. Проблем с властями не имели вплоть до времен Советской власти.
В Малороссии именными указами Анны Иоанновны цыган «социализировали». Прикрепляя к сёлам, обязывая платить подати на армию. Указ Екатерины II от 21 декабря 1783 года причислил цыган к «крестьянскому сословию». Но никто особо не настаивал, не хотел связываться с ними. Вскоре было выпущено несколько «послаблений», цыгане стали попадать в другие сословные категории. Появились купцы и мещане, домовладельцы и крупные богатые артельщики.
Специальная комиссия ВЦИК смогла установить, что около 70% цыган находятся на юго-востоке страны. Остальные, бросив «колхозные эксперименты», продолжали бродить по всей стране. Конец этой вольнице должна была положить всеобщая паспортизация 1932 года… но это не мешало многим продолжить жить тысячелетним кочевым укладом, несмотря на драконовские меры советских властей по «закреплению на земле».
Последним документом, хоть как-то попытавшимся призвать народ к порядку, было Постановление 1956 года «О приобщении к труду цыган, занимающихся бродяжничеством». Так, на протяжении почти трёх десятков лет, многие усилия государства заставили цыган завести дом и постоянное место жительства. Но это удавалось им технично и изобретательно обходить.
Даже в самый разгар террора после получения паспортов, таборы ухитрялись кочевать «вахтовым методом». Официально нанимались на ударные комсомольские стройки, там надолго не задерживаясь. Со временем став наиболее криминогенной средой, хозяевами «чёрного рынка» СССР. Что-то изменилось сегодня? Вряд ли.
Этот народ показал своей историей, что даже в рамках тоталитарного контроля… систему можно обходить. Любое давление — минимизировать, изменить, заставить чиновников махнуть рукой. Непонятный язык, странные и пугающие временами традиции, закрытый образ жизни без шанса попасть туда чужакам… Как говорят этнографы: цыгане — вызов любой власти, назидание ей…
-
Древние греки Чёрное море звали осторожно — «Понт Аксинский», что означало «Негостеприимное море». Действительно, гостей не жаловало. Особенно во времена архаичного мореплавания. Тут не было столь любимых древним мореплавателям островов Средиземноморья, где можно передохнуть, укрыться, пополнить запасы воды для гребцов. Сама погода против вторжения, море знаменито непредсказуемыми жёсткими штормами, туманами, коварными ветрами.
Особенно неприятны крутые бесплодные берега, малое количество удобных бухт. Думается, кораблей расколотили и потеряли древние греки здесь куда больше, чем где-либо в Ойкумене. Особенно когда за кормой вот-вот, да замаячит незнакомое по очертаниям судно. Которое никогда не может быть нейтральным или дружественным. Это пираты.
Греческие авторы разбирались в морском разбое, сами были специалистами великими в ремесле отъёма материальных ценностей у слабых или зазевавшихся. Внимательно следили за народами, промышлявшими тем же. Самыми знаменитыми, конечно же, были овеянные мифами тавры Крыма. Ахейцы, которым многими легендами присвоено право называться одним с эллинами народом. Были гениохи, вообще непонятно, кто такие. Чуть более понятные (за счёт географии расселения) — зихи, которых большинство учёных записали в предки адыгов.
Трудная дорога.
Назначать какой-то народ «пиратским» — штука некорректная. Как искать корни казачества в одном этносе. Любое опасное дело, связанное с вооружённой неизвестностью, — занятие интернациональное. Требующее особого склада характера. А первый пират появился именно в тот день, как в первую торговую экспедицию отправился первый морской купец. Это очень скоро почувствовали древние греки, когда разведали выгодные маршруты.
Точкой «принятия решения» для них были многочисленные островки возле Боспора Фракийского (пролив Босфор). Тут нужно было определиться по погоде, в какую сторону направить свои корабли после его прохождения. «Направо пойдёшь — в Колхиду попадёшь». То есть двинешься вдоль побережья Малой Азии в сторону причерноморских районов от Абхазии до турецкой провинции Ризе. «Налево пойдёшь — в Борисфен попадёшь». Это очень опасная дорожка вдоль фракийских берегов в сторону устья Днепра.
На первом направлении богатых торговцев и любопытных путешественников ожидали пиратские ватаги бебриков-фивинцев (фракийские племена). Восточнее — грозный «интернационал» так называемых «бармалеев». Это были греки-отщепенцы, авантюристы, собиравшие вокруг себя любую вольницу из местных племен. Они были наиболее опасны, поскольку обладали самым широким арсеналом для морской войны. От бесчисленных лодочек «москитного флота» аборигенов, до полноценных боевых греческих кораблей типа петеконторов.
Пути к Борисфену (Днепру) были тоже не безоблачны в плане безопасности. Корабли шли вдоль фракийского побережья, держа его в поле зрения. На ночь приходилось причаливать, готовить пищу и отдыхать. Здесь наиболее коварные ветра и течения, поэтому часто суда просто «выбрасывались» на берег. Чтобы впотьмах не быть сорванными с якорей, не сгинуть на многочисленных рифах и блуждающих песчаных отмелях.
Каждая такая ночёвка была испытанием для нервов, поскольку фракийцы рассматривали чужестранцев на кораблях своей законной добычей. Неважно, потерпели они крушение или нужду малую пристали справить. Но древние греки постепенно нащупали несколько укромных бухточек, спуски-тропки к которым можно было оборонять небольшим числом воинов. Чаще вступали в коррупционные отношения с вождями аборигенов, добиваясь их дружелюбия необременительной мздой.
Но самой сильной головной болью капитанов становились северные соседи фракийских племен. Из них самыми непредсказуемыми и «дикими» были тавры.
Происхождение
загадочного народа — вопрос яростной дискуссии в научном мире. Как и само название «тавры» и «Таврика». Древнегреческое слово «tauros» переводится — «быки». Некоторые исследователи считают, что такое прозвание они получили из-за Культа священного Быка. Частично подтверждается археологией, но там культ… козла присутствует больше. Более адекватной видится гипотеза, что это какое-то самоназвание, на слух греков созвучное слову «tauros».
Или… как вариант. Тавром греки называли горную систему в Малой Азии. Попав в Крым, автоматически перенесли топоним на здешние кручи. От названия гор нарекли тамошних обитателей — «таврами». Как и сам курортный полуостров — Таврикой.
Невозможно утверждать, что тавры автохтонное население Крыма. Древнегреческие источники описывают их в контексте всегда, точно ничего не сообщая. «Туземный кочевой народ» и точка. Историки середины и конца XIX века ввели концепцию, которая продолжает доминировать в академической литературе: таврами правильно называть ветвь киммерийцев. Их загнали в горы вторгшиеся в Крым скифы. Неправда.
Сегодня более рациональной видится версия: тавры стали большим и самостоятельным народом уже на рубеже бронзового и раннего железного веков. Когда древние «крымчаки» смешались с пришлыми племенами Кавказа. Археологически получается, что именно они (как самостоятельный народ) являются автохтонным населением Крыма. Вбирали в себя местное население эпохи поздней бронзы. Киммерийцев тоже приютили.
Самые ранние сведения
о таврах содержатся в «Истории» Геродота. Отец историографии помянул их в описании скифо-персидской войны конца VI века до н.э. Не уверенные в собственных силах кочевники призвали сражаться против армий Дария I — царей соседних племен. Тавры были из тех, кто отказался помогать скифам. Обвинив тех в немотивированной агрессии, назначив зачинщиками войны. Место их проживания Геродот определил так: горная и предгорная часть Скифии, начиная от «большого мыса» Каркинитиды (Евпатория) — до Скалистого (Керченского) полуострова.
Отец истории описал нравы и обычаи тавров. Мол, они приносят в жертву «богине Деве» потерпевших кораблекрушение и захваченных эллинов. Бьют несчастных дубиной по голове, тело сбрасывают со скалы в море, голову насаживают на кол. Так же поступают с другими непрошенными гостями. Их поселения украшают головы чужаков, насаженные на длинные шесты. Называются они «стражами», оберегают дома тавров от злых духов. Живёт весь народ только грабежом и войной.
Геродота поддерживали другие античные авторы. Псевдо-Скимн на рубеже III-II веков до н.э. особо подчеркивал их жестокость. Они «...любят кочевую жизнь в горах». Эту странную характеристику «горцев-кочевников» подтвердил поэт Никандр Колофонский (II век до н.э.). Диодор Сицилийский, восхваляя в I веке до нашей эры подвиги боспорского царя Евмела (конец IV в. до н.э.), тоже помянул тавров. Геройский государь, задумав избавить Чёрное море от пиратов, очень долго с ними возился.
Географ Страбон говорил: неподалёку от Херсонеса (Севастополя), в гавани Символов (Сюмболон Лимен, Балаклавская бухта), тавры «...устраивают свои разбойничьи притоны... и нападают на укрывавшихся в ней». Проблемы с таврами испытывали римляне, когда экипажи их кораблей обычно уничтожались подчистую этими пиратами. Стоило только потерпеть кораблекрушение или пристать к берегу, пережидая шторм. Это Тацит уже писал.
Всё-таки, этноним «тавры» вряд ли являлся самоназванием народа. В западной историографии есть мнение, что Гомер под «листригонами» в своей «Одиссее» имел в виду именно этот буйный и жестокий народец. «Листригоны» у великого грека помянуты в эпизоде нападения на героя поэмы в Балаклавской бухте, описание очень подходит.
Потому что это единственная в своём роде и уникальная точка Черноморского и Средиземноморского побережий. На это обратили внимание давненько, легенды закрепили даже в названиях местных гостиниц: одна называется «Гомер», другая — «Листригон». Очень начитанные бизнесмены, моё почтение…
Археология
нащупала тавров довольно давно, с конца XVIII века (следуя описаниям античных авторов) образованные европцы искали в горном Крыму следы их жизни. Нашли. На Главной гряде Крымских гор, на Южном берегу Крыма откопали древние характерные могильники с «каменными ящиками». Это конструкции метр на полтора из поставленных на ребро двух длинных и двух коротких плит, перекрытых одной сверху.
Наиболее сохранным считается могильник Мал-Муз Байдарской долины, остальные (числом около шестидесяти) полностью разрушены и ограблены. Особенно пострадали «каменные ящики» во времена украинской государственности от рук «чёрных археологов».
Захоронения чаще всего — это семейные усыпальницы, умерших туда складывали поколениями, пока не наполняли склеп доверху. Покойников укладывали в скорченном положении на боку. Как «ящик» заполнялся, кости изымались, оставляя лишь черепа. В одном ящике Мал-Муза их нашли семь десятков… Посмертными дарами покойников были бронзовые украшения: бляшки, кольца, перстни, серьги, браслеты и нашейные гривны. Чуть реже встречаются бусы и раковины каури, главная торговая расчётная единица Средиземноморья начала бронзового века.
Находили оружие и детали конской упряжи. Набор невелик, разнообразием не отличается. Однотипные бронзовые наконечники стрел, железные мечи-акинаки и удила скифского образца. Все могильники датируются VI-V веками до нашей эры. Точнёхонько попадая под описания Геродота по времени. Одна проблема… Места, где тавры хоронили своих соплеменников, — понятны и известны. А жили-то где? В горном Крыму обнаружено всего одно поселение, которое совершенно точно принадлежало таврам (на горе Кошка у Симеиза).
Площадью всего в полтора гектара, с беспорядочной россыпью небольших каменных домов. Остальные посёлки и деревни отсутствуют или принадлежат другим культурам. Почему? Скорее всего, по причине кочевого образа жизни тавров-скотоводов. Что полностью согласуется с сообщениями античных авторов. Тогда получается рациональная картина. Часть народа вела обычный образ жизни, отряжая наиболее активных на морской пиратский и прибрежный промысел.
Но и тут проблема… Скажу больше — неразрешимая до сих пор загадка. Куда подевались награбленные таврами ценности? Они должны иметь характерное греческое происхождение ведь. Но из всех предметов античного производства в погребениях найдены только стеклянные бусы. Всё. Рисковать жизнью ради них? Сомнительное по разумности занятие…
Гроза Чёрного моря.
Судя по сообщениям античности, тавры стали для «цивилизованных греков» непреодолимой проблемой. Те применили свой любимый литературный трюк, записав народ в… «людоеды». Ну как с такими можно бороться и разговаривать… звери-с! Начиная с VIII-VII веков до нашей эры — самое серьёзное препятствие для колонизации и греческой торговли. Беспощадные, неустрашимые в бою, полностью недоговороспособные, ненавидящие чужаков.
Судя по архаичным и самым древним захоронениям «каменных ящиков» — искусные рыбаки и земледельцы. То есть, народ был не только кочевым. В прибрежных районах вёл полностью оседлый образ жизни. И кошмарили утончённых греков и римлян эти товарищи на протяжении… пяти веков! Однако. Удивительная живучесть и постоянство. Но сталкиваемся с другой проблемой, перед которой пасует археология. Кораблестроение…
Греческие авторы настаивают, нападения были не только на берегу. Тавры считались грозой и морского простора. То есть… имели собственный флот? Пусть пиратский, разношерстный и разнокалиберный… Но ведь он должен быть. Придётся разбираться в тактиках нападения, которые дошли до нас скупыми отрывочными сообщениями.
Первый сценарий, он же «береговое право». Страбон говорил: в гавани Сюмболон Лимен (гавань Символов или Сигналов, Балаклава) собирались отряды тавров. Судя по эллинскому названию… можно предположить, что там разжигались ими сигнальные костры-маяки. Когда несведущие путешественники приближались к берегу — тут же подвергались нападению. Вполне может быть, ложные «маяки» начинали работать в приближающуюся непогоду. Хитро расставленные, могли заманивать корабли греков и финикийцев на скалы. С потерпевшими крушение куда легче справиться.
Второй вариант предусматривал прямой захват судна. Но очень интересным способом. Некоторые авторы говорили: отряды тавров вплавь подбирались к стоящим вблизи берега кораблям. Знакомо, так поступали и малоазийские исавры. Вполне рабочая схема, когда каждый метр побережья тебе знаком. А конными небольшими отрядами можно следить за идущими посудинами. Которые никогда не отдалялись от берега. Всегда останавливались на ночевку. Тут вообще не нужен никакой флот, боевых пловцов достаточно. Тем более оружие из захоронений вполне подходит (короткие скифские акинаки и кинжалы).
Кстати, со скифами отношения были нормальными, Геродот мог ошибаться. Захоронения говорят: степные кочевники не чурались смешанных браков. На это указывают парные под-курганные погребения. Там мужчина-воин со скифским оружием прямо лежит на спине, рядом с ним расположено (скрюченное по таврскому обычаю) тело женщины. Это не рабыни, совершенно точно. Поскольку иной раз ценность женских украшений и изящество погребальной посуды говорят… ещё поспорить нужно, кто в доме хозяин.
Но более загадочными выглядят известия, когда тавры пользовались собственными кораблями, нападали далеко от берегов Крыма. Никаких описаний их конструкции нет. Но известно точно, они были. Так называемые черноморские «камары». Некоторые воодушевленные альтернативщики называют их «кем ару», «корабль-дева (красавица)». Ну-ну…, киммерийский след русов Артании, знакомо.
На самом деле это могли быть очень большие полу-лодки, полу-корабли. Куда помещались 25-30 воинов. Вряд ли эти вместительные шаланды способны бороздить морские просторы. А вот для каботажного плавания, для набегов на богатые эллинские храмы колоний — идеальны.
Выводы исторические
делать рано, сегодня активно начали копать предгорья Большого Крымского хребта. Очень интересные смешанные культуры изучают: таврскую горную и кизил-кобинскую предгорий. А литературная свирепость народа — очень сильное преувеличение впечатлительных греческих авторов. Полностью не понимавших психологию тавров. Археология бесстрастна: малочисленность импортных греческих находок говорит только о максимальной замкнутости тавров.
Почему они не желали вступать с эллинами в контакт, даже торговать — вопрос открытый. Скорее всего, лежит в религиозной плоскости. Или в манере греков хватать без разбора рабов. А получив достойный отпор и умывшись кровушкой — плакать о «дикости и свирепости варваров». Тавры становились жителями античных городов. Их выразительные кизил-кобинские сосуды с чёрной блестящей поверхностью и врезным декором найдены на Боспоре, в Керкинитиде и Херсонесе.
Греки такие сервизы не делали, считая излишне сложными в изготовлении. Тем более, отпечатки пальцев говорят: это было исключительно женское занятие. Так что разумно предположить, что молодые греки-колонисты считали за счастье обзавестись женой из народа тавров. Жили среди эллинского городской цивилизации и мужчины-тавры. В столице Боспорского царства (Пантикапее) найдено надгробие V века до н.э. с надписью:
«Под этим памятником лежит муж, для многих желанный, родом тавр. Имя его Тихон».
Варвар? Носящий распространённое греческое имя? Это тоже не раб, поскольку удостоен довольно пышной посмертной эпитафии. Так хоронили только полноправных членов эллинской гражданской общины в немалом социальном статусе. Так что… тавры были разными. Ужасными и безжалостными вдоль своих побережий, мирными скотоводами и земледельцами в глубине полуострова, уважаемыми и почётными гражданами в колониях эллинов.
Самые поздние археологические памятники тавров перестают нащупываться в начале III века до н.э. Исчезли? Нет, конечно. Римский историк Тацит подробно и чётко называет их имя, живописуя нападение на солдат Империи в 49 году уже новой эры. Именно в крымских локациях. Значит, минимум первые два века после Христа такой этнос существовал.
Есть и записи недвусмысленные. Целых две. В первой (начало I в. н.э.) прославляется боспорский царь Аспург, который «подчинил скифов и тавров», борясь с морским и прибрежным пиратством. Вторая найдена на надгробии в Херсонесе (II век. н.э.), там оплакивается врач-вольноотпущенник Ведий Трепт, «убитый таврами».
Куда же они потом делись? Оставив за бортом фантастические рассуждения о «белых сирийцах», «руссах-киммерийцах»… предложу такую версию. Хоть как-то подтверждённую археологией. К IV веку до новой эры часть тавров ассимилируется с греческим населением колоний Причерноморья. Тяготея к городам, которые словно губка всегда впитывали в себя соседние народы.
Более многочисленная часть тавров стала так называемыми «тавро-скифами», вошла в состав жителей поздних скифских поселений. Это вполне укладывается в период перехода степных кочевников к оседлой жизни. Не трудно догадаться, чьи укреплённые деревеньки стали базой такого «оседания». Это хорошо заметно по раскопкам в предгорьях Крыма. Численно превосходящие и более продвинутые в технологиях скифы задавили тавров ассимиляционными процессами. Те постепенно утратили специфические особенности своей культуры. Поэтому и перестали «ловиться» археологией.
Процесс поглощения хорошо заметен в письменных и эпиграфических документах. На рубеже тысячелетий старой и новой эры появляются названия «варварского населения» Крыма — «тавро-скифы» («скифо-тавры»). Думается, полное исчезновение этого народа можно датировать III веком новой эры…