Путин о войне и мире, о развале СССР
Многое уже сказано о речи Путина на Валдайском форуме в Сочи. Но все ли обратили внимание на факт, вне контекста которого вообще ничего понять нельзя? Ведь сквозь ряд заявлений о ситуативном положении дел просвечивало нечто большее. Нечто, что заявлено Путиным в части его публичного обращения к Германии, сделанном путем увязывания в единое целое процесса: от развала СССР до войны в Сирии.
Переходим к цитированию прямой речи ВВП на Валдайском форуме:
Источник – http://www.kremlin.ru/events/president/news/50548
О вассалах:
«Причём санкции используются в том числе как инструмент недобросовестной конкуренции, чтобы потеснить или вовсе «выкинуть» соперников с рынков. В качестве примера приведу настоящую эпидемию штрафов в отношении в том числе и европейских компаний со стороны Соединённых Штатов. В ход идут надуманные предлоги, жёстко караются те, кто осмелился нарушить односторонние американские санкции.
Вы знаете, это, конечно, может быть, не российское дело, но у нас же с вами дискуссионный клуб, поэтому я всё‑таки позволю себе спросить: так с союзниками поступают? Нет, так поступают с вассалами, которые осмелились действовать по своему усмотрению, – их наказывают за плохое поведение».
Поступать так, как поступают с вассалами можно только в том случае, если имеешь дело с де-факто вассалом. То есть Европа несуверенна. И именно эта несуверенная Европа становится плацдармом для глобальной системы ПРО США:
О первом обезоруживающем ударе по России:
«Уже появилась концепция так называемого первого обезоруживающего удара, в том числе с использованием высокоточных неядерных средств большого радиуса действия, сопоставимых по своему эффекту с ядерным оружием.
Под предлогом ракетно-ядерной угрозы со стороны Ирана, как мы знаем, разрушена фундаментальная основа современной международной безопасности – Договор об ограничении противоракетной обороны. США в одностороннем порядке из него вышли. Сегодня, кстати, иранская ядерная проблема решена, никакой угрозы со стороны Ирана не было, как мы говорили, и нет. Причина, вроде бы побудившая наших американских партнёров строить систему противоракетной обороны, исчезла. И мы вправе были бы ожидать, что и работа над развитием ПРО США прекратится. А что на самом деле? Ничего подобного не происходит, наоборот – всё продолжается.
На днях проведены первые испытания ПРО США в Европе. Что это значит? Это значит, что мы, когда спорили с нашими американскими партнёрами, были правы. Нас, да и весь мир, пытались в очередной раз ввести в заблуждение просто. А сказать совсем попроще – обманывали. Дело не в гипотетической иранской ядерной угрозе, которой и не было никогда. Дело – в попытке разрушить стратегический баланс, изменить соотношение сил в свою пользу таким образом, чтобы не просто доминировать, а иметь возможность диктовать свою волю всем: и своим геополитическим конкурентам, да думаю, и своим союзникам. Это чрезвычайно опасный сценарий развития событий, вредный для всех, включая, на мой взгляд, и сами Соединённые Штаты.
Сдерживающий фактор ядерного оружия стал девальвироваться. У некоторых, возможно, даже возникла иллюзия, что в мировом конфликте вновь достижима реальная победа одной из сторон – без необратимых, неприемлемых, как говорят специалисты, последствий для победителя, если победитель вообще будет».
Первый обезоруживающий удар – это удар всей мощи ядерных сил США, дополненных всеми неядерными возможностями. Смысл в том, чтобы первым ударом уничтожить все или почти все ЯО России (остатки должна взять на себя создаваемая система ПРО) и тем самым гарантировать США от ответного ядерного удара.
Ни для чего другого ПРО не нужна. Никакая система ПРО не удержит первый ядерный удар со стороны России. Это в принципе невозможно. А вот второй – ответный удар – это уже другое дело. Еще раз процитируем ВВП: «У некоторых, возможно, даже возникла иллюзия, что в мировом конфликте вновь достижима реальная победа одной из сторон».
Кроме того, создание жесткой военной системы ставит Европу в еще большую зависимость от США, парализуя ее собственные системы безопасности, и давая американцам дополнительные возможности для войны на неклассическом фронте:
О неклассической войне:
«К сожалению, военная терминология звучит сейчас практически во всех сферах жизни. Так, реальность сегодняшней глобальной экономики – это торговые и санкционные войны, это уже стало штампом средств массовой информации. Причём санкции используются в том числе как инструмент недобросовестной конкуренции, чтобы потеснить или вовсе «выкинуть» соперников с рынков. В качестве примера приведу настоящую эпидемию штрафов в отношении в том числе и европейских компаний со стороны Соединённых Штатов. В ход идут надуманные предлоги, жёстко караются те, кто осмелился нарушить односторонние американские санкции.
<...>
Глобальное информационное пространство также сегодня сотрясают войны, условно говоря. Агрессивно навязывается «единственно правильная» точка зрения и трактовка событий, подтасовываются или замалчиваются определённые факты. Мы уже все привыкли к навешиванию ярлыков и созданию образа врага».
Ждать еще более прямого заявления о идущей неклассической (холодной) войне сегодня было бы неправильно. Все сказано. И о экономическо войне, и обинформационной. Да и другие виды неклассической войны в данном контексте вполне читаются.
Важнейшим полем, на котором неклассическая война переплетается с классической (горячей) войной в единое целое, является, конечно же, Сирия:
Об ИГ:
«Террористическая организация, так называемое «Исламское государство», взяла под контроль огромные территории. Как это ей удалось? Только вдумайтесь: в случае захвата Дамаска или Багдада террористические банды могли получить статус практически официальной власти, был бы создан плацдарм для глобальной экспансии. Кто‑нибудь думает об этом или нет?
<...>
Вы знаете, я могу Вам сказать, я знакомлюсь с видеоматериалами после нанесения ударов: это производит впечатление. Там детонирует такое количество боеприпасов, что они летят вверх чуть ли не до самого самолёта. Такое впечатление, что боеприпасы и вооружение собрано вообще со всего Ближнего Востока; там накоплена колоссальная мощь, и действительно возникает вопрос, откуда деньги, – просто колоссальная мощь. Сейчас она, конечно, стала поменьше. И, действительно, сирийская армия демонстрирует успехи при нашей поддержке. Они пока скромные, но они есть, и, уверен, они ещё будут».
Напомним, что глава Генштаба США Рэй Одиерно, возглавляющий операцию международной (американской) коалиции против ИГ, публично заявлял о необходимости признать контролируемые ИГ территории в качестве независимого государства.
То есть речь идет о реальном создании Халифата, очевидным образом нацеленного на дальнейшую экспансию. Под это выделены огромные ресурсы, в том числе, военные. Против Сирии и Ирака сейчас воюют не бородатые моджахеды, бегающие с автоматами по горам. Против Сирии и Ирака воюет настоящая армия, в ядре которой переподготовленные американцами офицеры армии Саддама, сменившие свою идентичность. Это армия, насчитывающая сотни тысяч солдат, вооруженная нехудшим натовским оружием, контролирующая миллиардные потоки нефте- и наркодолларов и поднявшая знамя радикального квазихалифатистского проекта. Это действительно «колоссальная мощь», от войны с которой зависит судьба Сирии, Ирака, всего Большого Ближнего Востока, а значит и всего мира.
О будущем Сирии:
«Уже сейчас нам необходимо проработать «дорожные карты» по экономическому и социальному возрождению региона, по воссозданию элементарной инфраструктуры, жилья, больниц, школ. Только такая созидательная работа на месте после устранения терроризма и политического урегулирования может остановить огромный поток беженцев в европейские страны и возвратить на родину тех, кто уже уехал.
Очевидно, что Сирии потребуется масштабная финансовая, экономическая, гуманитарная помощь, для того чтобы залечить раны войны. Нам нужно определить формат, в рамках которого мы могли бы вести эту работу с привлечением стран-доноров, международных финансовых институтов. Сейчас проблемы Сирии обсуждаются на площадке ООН, других международных организаций, в рамках межгосударственных отношений. Да, пока не всегда удаётся добиться понимания, мучительно трудно отказываться от несостоявшихся ожиданий и неоправдавшихся расчётов, тем не менее прогресс есть.
<...>
Теперь по поводу раздела Сирии. Считаю, что это самый плохой вариант, неприемлемый, и он не приведёт к разрешению конфликта, а наоборот, создаст условия для его разрастания и продолжения. Конфликт тогда приобретёт перманентный характер. Если разделить Сирию на отдельные части, на отдельные территории, то они неизбежно будут между собой воевать бесконечно, и ничего хорошего из этого не получится».
Россия укрепляется на Большом Ближнем Востоке всерьез и надолго. А это означает, что у нас есть стратегическая инициатива в новом переустройстве мира, которое затеяли американцы. И важнейшей частью нашей стратегии является недопущение создания государства «ИГ», которое неизбежно образуется на обломках Сирии, в случае ее раздела. Такое государство может иметь кривляющуюся либерально-либеральную вывеску, но де-факто это будет международной легализацией ИГ.
О стратегии выстраивания отношений с США:
«Сирия при всей драматичности нынешнего положения может стать моделью для партнёрства во имя общих интересов, для решения проблем, которые затрагивают всех, для выработки эффективной системы управления рисками. Такой шанс у нас уже был после окончания «холодной войны». К сожалению, мы им не воспользовались. Такая возможность была и в начале 2000-х годов, когда Россия и США, ряд других стран столкнулись с террористической агрессией. Хорошую динамику сотрудничества тогда, к сожалению, также не удалось удержать. Не буду возвращаться к тому, почему не получилось это сделать. Мне кажется, и так всем известно. Сейчас важно извлечь правильные уроки из того, что было в прошлом, и идти вперёд.
Уверен, что опыт, который мы накопили, и сама сегодняшняя ситуация позволят нам наконец сделать правильный выбор – выбор в пользу сотрудничества, взаимного уважения и доверия, выбор в пользу мира».
Ставка на налаживание отношений США на базе договоренностей по Большому Ближнему Востоку велика. Но стратегически она не сыграла. Другое дело, что, в любом случае, нужно вести тонкую дипломатическую игру.
Об операции в Ираке:
«Таких планов, конечно, нет и быть не может. Потому что у нас нет просьбы иракского правительства о помощи Ираку. Мы оказываем помощь Ираку поставками вооружений, мы это уже делаем, мы вносим свой вклад на иракском направлении, вклад в борьбу с терроризмом, поставляя оружие и боеприпасы. Но иракское правительство не обращалось к нам с такой просьбой, хотя мы сотрудничаем с правительством Ирака не только поставками вооружений и военной техники, но и обмениваясь информацией.
Как вы знаете, именно в Багдаде создан так называемый информационный центр в составе Ирана, России, Сирии и Ирака, где ведётся обмен информацией, определяются основные направления борьбы с терроризмом, в том числе с ИГИЛ, но никакого расширения наших боевых операций с применением Военно-космических сил России не планируется».
Здесь ключевые слова: «Потому что у нас нет просьбы иракского правительства о помощи Ираку». А что будет, когда такая просьба появиться?
Об отношениях с сирийской оппозицией:
«Вы знаете, я сейчас думал, сказать или нет. Приоткрою всё‑таки немножко завесу наших переговоров с Президентом Асадом. Я его спросил: «Как Вы отнесётесь к тому (если мы даже найдём сейчас в Сирии вооружённую оппозицию, но готовую противостоять и реально воевать с террористами, с ИГИЛ), как Вы отнесётесь к тому, если мы поддержим их усилия в борьбе с терроризмом, так же как поддерживаем сирийскую армию?» Он ответил: «Отношусь к этому положительно». Мы сейчас думаем над этим и пробуем, если получится, перевести эти договорённости в практическую плоскость».
Если действительно удастся развернуть «оппозицию» против ИГ и оформить это все официально, то это будет огромной победой нашей дипломатии.
О причинах развала СССР:
«Не будем сейчас углубляться в такую дальнюю историю, кто там виноват в развале СССР, – я думаю, что, конечно, это, прежде всего, внутренние причины, и здесь господин посол, безусловно, прав. Несостоятельность политической и экономической систем бывшего Советского Союза лежали в основе развала государства. Кто этому способствовал, это другой вопрос. Не думаю, что наши геополитические противники стояли в стороне, но, конечно, всё‑таки в основе лежали внутренние причины. Господин посол, как я понимаю, вступил со мной в заочную дискуссию, а в данном случае в очную, и сказал, что не считает, в отличие от меня, развал СССР трагедией XX века. Я продолжаю настаивать, что это трагедия, и прежде всего гуманитарного характера, вот я о чём говорил.
В результате распада СССР 25 миллионов этнических русских оказались за рубежом помимо своей воли и, как у нас в народе говорят, в одночасье. Повторю тезис свой о том, что русский народ оказался самым большим разделённым народом в мире, и это, безусловно, трагедия. Я уже не говорю о социально-экономической составляющей: в результате развала распалась социальная система; экономика рухнула – прежняя, малоэффективная, но она рухнула, привела к обнищанию миллионов людей, и это тоже трагедия для конкретных людей и для конкретных семей».
Трагедия XX века – страшная трагедия русского народа произошла по внутренним причинам. О том как именно в основу СССР закладывались недоброкачественные элементы (попросту говоря, динамит) ВВП рассказал следующее:
О публикации секретных документов, посвященных переговорам по развалу СССР:
«Вы знаете, что лежит в основе сегодняшних проблем? Я с вами поделюсь, и мы обязательно придадим гласности тот документ, о котором я сейчас скажу. Это записи бесед немецких политических деятелей и советского руководства в преддверии объединения Германии. Очень любопытно, вы знаете, прямо читаешь, как детективную литературу.
Один из крупных политических деятелей тогдашней Германии, один из лидеров Социал-демократической партии в ходе переговоров говорит российскому руководству, высшему российскому руководству, – не могу процитировать дословно, но очень близко к тексту, говорит следующее: «Если мы сейчас не договоримся о принципах объединения Германии и будущего Европы, кризисы не прекратятся после объединения Германии, а будут нарастать, и мы не избавимся, мы только встретимся с ними в новом обличье». Потом, когда советские руководители начали с ним дискутировать, он даже удивился, он говорит: «Такое впечатление, что я сейчас защищаю интересы Советского Союза, – укоряя их, видимо, в близорукости, – а я думаю о будущем Европы». И он оказался абсолютно прав.
Тогда Ваши коллеги, господин посол, не договорились по принципиальным вопросам, что будет при объединении Германии: будет ли она членом НАТО, как будет развиваться военная инфраструктура, как будут строиться и координироваться вопросы безопасности в Европе. Вот тогда устно поговорили, ничего на бумагу не положили, ничего не зафиксировали, и всё пошло-поехало. Но устно тогда (все вспоминали моё выступление в Мюнхене, я же говорил), устно тогда генеральный секретарь НАТО говорил о том, что Советский Союз во всяком случае может быть уверен, цитирую, что НАТО не будет расширяться дальше восточных границ сегодняшней ГДР. Ничего подобного, две волны расширения тут как тут, а теперь ещё и системы ПРО у наших границ».
Фиксируем, что переговоры об объединении Германии (де-факто о том, как именно ФРГ поглотит ГДР) шли между СССР и ФРГ. В чем смысл Советскому Союзу сдавать ГДР? Только в том, чтобы впоследствии сыграть большую игру с ФРГ. Игра это называлась «Пустите Дуньку в Европу» (вхождение России в Европу) и как мы уже знаем из истории включала в себя сдачу не только ГДР, но и всего Варшавского блока и, наконец, расчленение самого Советского Союза. Все это было принесено на алтарь евроинтеграции – объединения немецкой промышленности с русскими ресурсами, выбрасывания США из Европы (зачем они, если русской угрозы больше нет?) и становлении России, как европейской державы №1 (крупнейшее население, сильнейшая армия, ядерный зонтик – наш и так далее). Немцы давали серьезные гарантии под реализацию проекта. И где он? Вместо вхождения в Европу мы получили сдвиг линии фронта от Берлина к Донецку. Потому у нас и может появиться возможность ознакомиться с записями переговоров с немцами, ведь за слова нужно отвечать.
Заметьте, что всю эту проблематику Путин напрямую увязывает с сегодняшним днем, говоря о том, что ошибки тогда привели к тому, что мы имеем сегодня: несуверенную Европу, продвижение НАТО к нашим границам (линия фронта теперь проходит не в Берлине, а в Донецке) и балансирование на грани горячей войны с США:
О ПЗРК:
«Насколько нам известно, хотя, дай бог, если я ошибаюсь, американские военные уже передают комплексы борьбы с танками и бронемашинами, бронетехникой и обучают расчёты. Думаю, что это большая ошибка. Полагаю, что это оружие наверняка попадёт в руки террористических организаций. Первое.
Второе. Как вы знаете, наши американские коллеги просто перешли к практике сбрасывания с самолёта вооружения и боеприпасов в определённые районы. К кому попадёт это вооружение и боеприпасы, кто их будет использовать, против кого? Уверенности нет, просто 100 процентов это знаю, нет никакой уверенности ни у кого, в том числе и у тех, кто это делает. Даже если на первом этапе попадёт в нужные руки, завтра может оказаться и, скорее всего, окажется у ИГИЛ или у «Джабхата ан-Нусры» и других организаций и иже с ними. Считаю, что и это большая ошибка.
Возможна ли передача комплексов борьбы с авиацией, переносных ракетных комплексов ПЗРК? Надеюсь, что нет, потому что американское руководство, хоть мы с ним и расходимся по многим позициям, всё‑таки здравые люди и отдают себе отчёт в том, что это оружие может оказаться в руках тех, кто направит его и против американских лётчиков, которые также летают в небе над Сирией – незаконно, правда, летают, но всё‑таки делают это. И думаю, что хотя бы это должно их остановить от передачи оружия подобного рода».
Рискнув передать или санкционировать передачу ПЗРК в руки ИГ и Аль-Каиды, США могут тем самым проблематизировать и свои собственные полеты на Ираком и Сирией. Здесь любой ход в усилении ИГ приближает прямое столкновение России и США.
Затем, отвечая уже на другой вопрос, Путин еще раз возвращается к этой теме:
О ленинградской улице:
«Александр, сейчас я отвечу на оба Ваших вопроса, но всё‑таки я хочу закончить.
Знаете, я сейчас о чём подумал. Подвопрос Ваш, конечно, такой сложный, и, видимо, это Вы считали политнекорректным. А если бы, не дай бог, потери? Я считаю, что в принципе я ответил на Ваш вопрос.
Хотел бы, знаете, что сказать. Ещё 50 лет назад ленинградская улица меня научила одному правилу: если драка неизбежна – бить надо первым. И угроза террористических ударов в России – она от наших действий в Сирии, уверяю вас, не стала ни больше, ни меньше. Она была и есть, к сожалению. Вот мы не предпринимали никаких действий в Сирии – что заставило террористов нанести удар в Волгограде на железнодорожном вокзале? Ничего, просто их человеконенавистническая ментальность, отношение к жизни людей, борьба с Россией как таковой. И поэтому лучше нам воевать с ними там, как я уже говорил, чем ждать здесь».
ИГ – это проект, созданный при участии и под давлением США. Проект, по природе своей заточенный против всей архитектуры Большого Ближнего Востока, а вслед за ним против России, ЕС, Индии, Китая и всей остальной развивающейся Азии.
Ударить по ИГ сейчас – значит перехватить стратегическую инициативу в развязанной США большой мироустроительной войне.
Все думали, что историческая Россия, разрушенная перестройкой и добиваемая карательными реформами в 90е, умерла. Были уничтожены институты, разорвана экономика и растоптано идеальное. Все думали, что русских больше нет на исторической сцене. А мы есть. Ядро травмировано, но не уничтожено. И это ядро, столкнувшись с экстремальным вызовом, явным образом адресуется к советскому периоду нашей истории – к ленинградской улице. А когда есть ядро, то и все остальное может быть создано на качественно новом уровне. Все то, что необходимо для победы над врагом и возвращения нас к самим себе – к единой судьбе единого русского народа.