Спасатель на воде Кирилл Соломко: водолазу нужно работать головой

Начальник поисково-спасательной станции «Татарово» Кирилл Соломко рассказал о первом погружении, самых сложных случаях из практики и особенностях работы в столичной поисково-спасательной службе на водных объектах.

— Умение перебороть в себе страх, обрести уверенность в кризисной ситуации — эти качества нарабатываются с каждой успешной спасательной операцией.

У нас на станции крепкий и слаженный состав. Приходя в коллектив спасателей, как бы тривиально это не звучало, мы приобретаем не просто друзей, а семью. Разве могу я пойти под воду, если страхующим водолазом будет человек, которому я не доверяю?

Московская городская поисково-спасательная служба на водных объектах, на мой взгляд, занимает в России ведущее место среди спасателей на воде. Большую, но не самую главную роль в этом играет обеспечение, с которым, к слову говоря, у нас полный порядок. В МГПСС имеется различное современное водолазное снаряжение, оборудование для подводно-технических работ, в том числе подводные телеуправляемые аппараты.

— Вы с детства мечтали стать спасателем?

— Нет, хотел быть лётчиком-испытателем, но не сложилось. После школы пошел в лесотехнический техникум, но недоучившись, ушёл в армию, По контракту прослужил 4 года. Из армии вернулся в родной город Кондопога в республике Карелия. Немного отдохнул и устроился работать на поисково-спасательную станцию: душа лежала помогать людям. Специфика работы отличалась от столичной. В Москве за нами закреплена определенная зона ответственности, а в Карелии свыше сорока тысяч больших и малых озер. Происшествие могло случиться в каком угодно месте, приходилось много ездить.

— А как вы попали в МГПСС?

— В 2013 году мы обеспечивали безопасность на «Робинзонаде», а моя будущая супруга была одним из организаторов мероприятия. Увидел, влюбился и в том же году переехал в столицу. Устроился на работу в МГПСС на поисково-спасательную станцию «Кузьминки», через три года перевелся на должность заместителя начальника станции «Центральная», а с 2020 года стал начальником станции «Татарово».

— Помните свое первое погружение?

— Первый тренировочный спуск был во время учёбы на водолаза в Санкт-Петербурге, в бассейне. Сначала погружались в барокамере. Там давление догоняется до 12 метров, и, если человек спокойно переносит такую серьёзную нагрузку, значит он пригоден к работе водолаза. Затем было в погружение в «трехболтовке» на Неве. Это довольно-таки тяжёлое водолазное снаряжение весом от 70 до 120 килограмм, один только шлем весит 18 килограмм. Такой массивный шлем фиксированной формы нужен, чтобы в нём сохранялся газовый объём, в котором и дышит водолаз. Внутри шлема размещено переговорное устройство. Котелок шлема с помощью трёх болтов соединяется с медной манишкой, вот откуда собственно и возникло название — «трехболтовка». Между котелком и манишкой зажимается ворот многослойной водолазной рубахи. На затылке есть ввод воздушного шланга для нагнетания воздуха, а чуть в стороне, на уровне виска — клапан. Он необходим для периодического стравливания воздуха из скафандра, чтобы обеспечить вентиляцию костюма и отрегулировать плавучесть водолаза. Чтобы клапан открыть, нужно нажать головой на специальный шток. Отсюда и родилось выражение: «Водолазу нужно работать головой».

А во время первого рабочего спуска в водоёме меня посадили на «топляк» — затонувшее при сплаве бревно. Поскольку там был сплав леса, брёвен на дне лежало не мало. И я, совсем как в мультфильмах показывают, ногами соскальзывая, бежал по этим скользким бревнам.

— Знаю, что вы освоили и такой специфический вид работ, как сварка под водой, где этому научились?

— Гипербарическую сварку я освоил в МГПСС. Спасатель не узконаправленный специалист, для аттестации спасателя 1 класса необходимо иметь минимум семь профессий. У меня их, например, больше. Это и водитель, и судоводитель, и судоводитель судна особой конструкции, машинист крана-манипулятора, стропальщик, парашютист, промышленный альпинист, токарь и компрессорщик. В Карелии ещё и как газодымозащитник был задействован.

— Это же из пожарной области?

— Да, сейчас для выполнения работ на пожарах я не привлекаюсь. Главная задача спасателя на воде — обеспечить безопасность людей, находящихся на воде и в местах отдыха у водоёмов. Конечно, в случае острой необходимости можем прямо с катера ликвидировать небольшой очаг возгорания. В зонах нашей ответственности обеспечиваем безопасность забора воды пожарными вертолётами, но на локализацию пожаров не ездим — это, в первую очередь, задача пожарных.

— Какой самый сложный случай из практики вам вспоминается?

— Случай этот произошел ещё в Карелии. Однажды пришлось спускаться к шандорам ГЭС. Шандора — это гидротехнический затвор, который служит для полного или частичного перекрытия гигантских потоков воды. На ГЭС имелось четыре шандоры. Спустился поочерёдно к первой, затем второй, спускаюсь к третьей и тут слышу: нарастает гул. В голове мгновенно вспыхнули самые плохие мысли: «Если запустят ГЭС, меня массой воды раздавит». Естественно, перебрал несколько вариантов — никаких шансов! По связи у своих коллег выяснил ситуацию. Оказалось, что просто турбины провернули, но вот те несколько мгновений, так сказать, «на краю возможного», были яркими и запоминающимися.

Ну и не могу не вспомнить аварию, которая произошла в Карелии 10 лет назад. В ночь на 8 августа в результате ливня многие дома затопило, в том числе и Маткожненскую ГЭС. В бассейне реки Нижний Выг за одну ночь выпала месячная норма осадков и произошёл прорыв плотины Солдатского озера. Хорошо помню размытое железнодорожное полотно, оно буквально в воздухе висело. Эвакуировали людей, разбирали завалы. Не страшно было, но крайне ответственно и напряжённо. За эту операцию меня и моих коллег наградили медалями «За отличие в ликвидации последствий чрезвычайной ситуации». Вспоминать такое волнительно и очень бы хотелось, чтобы ни у меня, ни у кого бы то ни было, таких случаев никогда не было.