«Абхазский дневник»
Вначале, как говорят, была маленькая точка. Она была такой крошечной, что это просто невообразимо для нашего ума. Но в то же время точка была настолько плотной и весила так много тонн, что и это сложно себе представить. В точке этой помещались люди, события, сценарии жизни и всевозможные смыслы. Спустя какое-то время, в движение был приведен некий механизм, из-за которого точка взорвалась и все содержащееся в ней разлетелось по хтонической пустоте. Кто привел его в движение — не знаем. Вероятно бог.
Кто-то говорил, что в начале было слово. Вероятно, эта точка и была словом. Или слово было одной точкой, содержащей в себе колоссальный смысл. Этот смысл, опять же, весьма сложно вообразить. По дороге из Сухума в Пицунду, по залитому вечерними сумерками серпантину, эти мысли не давали покоя.
«А что, собственно, было в начале?» — думал я, засыпая под звуки абхазского джаза.
В Абхазию мы попали сразу после недолгого пребывания в Сочи. А там мало приятного. Странно, но только что мы видели огромных размеров сочинскую лужу, называемую зачем-то Черным морем, а буквально через пару десятков километров море с тем же названием, но уже абсолютно другое — прозрачное донельзя, бирюзовое и безмятежное. В Абхазии море, кажется, самое чистое из тех, что я видел. Как это возможно, я не представляю. Наверное, тому есть научные объяснения.
Так вот, о начале. Вначале, как пишут историки, где-то высоко в горах жил народ, который назывался «ашхарцы». Среди них были знатные фамилии, а среди знатных фамилий — особо умелые жрецы, которые получали некие знания. Знания эти, может, были как-то связаны с использованием космической энергии. Народная память сохранила легенды о сверхлюдях, которые делились со жрецами своими способностями. Откуда пришли и куда эти сверхлюди исчезли, никто не помнит. Даже старожилы.
Чуть было не потерял мысль.
Я ехал в такси из Сухума в Пицунду и думал о том, что же было в самом начале.
— Включить музыку? — спросил водитель.
— Смотря какую — зевнул я.
— Ну, тут есть хорошие песни. Вот, например, «Запах женщины моей»
— Вы реально считаете это хорошей песней? — уточнил я.
— Нет, я люблю джаз, если честно — ответил таксист — просто туристы из России любят «Запах женщины моей»
— Ставьте джаз — отрезал я.
И вот мы ехали по залитому вечерними сумерками серпантину и слушали замечательную Хиблу Мукба.
«А что было в начале и чем все кончится?» — думал я. Так начиналось моё путешествие по Абхазии.
В этой стране я провел весь декабрь 2019 года. Абхазия, как принято считать и как есть на самом деле — узкая полоска земли между морем и горами. Вообще, это очень живописные места. Еще одна специфическая особенность «страны души», которую отметили мы с подругой — идешь по городу и точно знаешь, что по левую руку от тебя море. Идешь себе и идешь, а море вдруг и по правую руку оказалось. Мы с подругой решили, что это «мистика какая-то» и пошли выпивать дальше. Иногда кажется, что море тут повсюду. Особенно остро это ощущается в зимний период, когда мало туристов и посторонние шумы затихают. Гуляешь по Пицунде (или Гудауте или Сухуму), а кругом запах моря, звуки моря, идея моря.
Было начало декабря, погода была пасмурной, сотрудницы ресепшна не очень приветливыми, а таксист, который вез нас от границы, по дороге рассказывал душераздирающие истории про войну. Мы ехали в Гудауту.
Я люблю дорогу от границы до ближайшего абхазского городка. Позади осталась Россия, мы уже в другой стране. Об этом напоминают эвкалипты, растущие во дворах частных домов, другого цвета морская вода, другие запахи и другая атмосфера в принципе. Где-то справа осталась Пицунда, слева должно быть село Отхара. Не доезжая до самой Гудауты, по левую сторону, раскинулся древний поселок Лыхны. Я все упрашивал подругу заехать туда и поглазеть на древний храм, но мне было велено взять себя в руки, ибо мы в Абхазию едем на целый месяц, и все еще успеется. Благо, эта женщина меня не обманула и на следующий день мы, действительно, отправились в Лыхны.
В Гудауте забронировали гостиницу, название которой вспомнить затрудняюсь. То ли «Солнечный путь», то ли «Путь солнца». Вообще неважно как она называлась. Важно то, что за ваши деньги тут никто не будет стелиться перед вами мягким ковриком. Да, поздороваются, да, покажут дорогу до номера. Попросите освежить белье — освежат, попросите прибраться в номерах — приберутся. Хотя, наверное, в разных местах по-разному. Но мне куда приятней сдержанная искренность, чем неискреннее радушие, как, например, в какой-нибудь Барселоне.
Поутру мы пошли искать завтраки. В гостинице их не предлагали, а прогуляться по утренней Гудауте — блаженство. Город древний, архитектура прекрасная. Название города, говорят, происходит от абхазской легенды о двух влюбленных — парне по имени Гуда и девушки по имени Ута. Как и во всех романтических сказаниях, быть друг с другом они не могли. Уту заколдовала злая волшебница и Гуда никак не мог ее отыскать. По другой версии, они не могли быть друг с другом из-за кровной мести между их семьями. Отчаявшись, Гуда бросился в реку, а Ута за ним. И обрели они друг друга и стали единым целым в названии этого города — Гудаута. Сказать по правде, я не знаю, склоняется ли окончание топонима Гудаута. Мне часто делают замечание, что мол, вместо Сухум я пишу Сухуми, а когда пишу Сухум, мне делают замечание, что вместо Сухуми я пишу Сухум. Но благодарные читатели, надеюсь, простят мне эту ошибку. Если они, конечно, благодарные. Точнее, если читатели у меня вообще есть.
В общем, поутру мы пошли искать кафе для того, чтобы каждое утро завтракать в нем. Подруга — её, кстати, зовут Таня, очень похожа на меня своей симпатией к еде. Особенно к завтракам. Дело в том, что каждое утро я благодарю бога за то, что он дал мне возможность проснуться и в качестве закрепления завета между мной и им, я завтракаю. Таня делает также.
Так вот, единственный в городе ресторан, о котором я писал выше, был еще закрыт. Гуляли мы с Таней и вдруг видим — кафе. Ну, точнее кафешка. Еще точнее –кафешечка. По правде говоря, это было похоже на шаурмятню. Но на безрыбье, как известно, и рак — рыба. Пришли. Небольшое помещение с четырьмя столами. У бара (прилавка, скорее всего) стояла женщина, и, судя по всему, ждала она именно нас. В девять часов утра.
Гудаута — город небольшой, круглосуточных ресторанов здесь, кажется, вообще нет. Поэтому мы рассчитывали, что есть хотя бы кофейня, которая работает с раннего утра.
Таня всю дорогу сомневалась.
— Это шаурмятня какая-то! — сомневалась Таня
— Идем — говорил я
— Пельменная что ли? — смотрела Таня с опаской в сторону заведения.
— А можно у вас позавтракать? — спросили мы у женщины, что стояла у мини-бара
(до сих пор не могу прийти с собой к единому знаменателю как это назвать — мини-бар или прилавок)
— Конечно, конечно, можно! — улыбнулась хозяйка кафе.
Как позже выяснилось, кафе без названия, которое Таня окрестила сначала шаурмятней, потом пельменной, принадлежало этой женщине. Звали её Зоя и она была очень красивая.
— Скажите, а у вас есть первый сыр?
— Конечно, конечно ест
— А мамалыга?
— Ест, все ест у нас
— И копченая говядина у вас есть?
— ПолнО.
На самом деле половины из того, что по словам Зои — «было», вообще-то не было вовсе. Но мы позавтракали тем, что Зоя предложила из того, что есть. И все равно Зоя нам понравилась, и мы решили приходить к ней на завтрак.
Зоя — грузинка, ей лет шестьдесят, но выглядит она очень здорово. Иногда мы с подругой ловили себя на мысли, что просто хотим сходить к ней, чтобы посмотреть на нее и послушать ее дико сексуальный акцент.
— Что ви будетэ сегодня? — спрашивала по утрам Зоя.
Кажется, ее акцент и приятная улыбка давали энергии на весь последующий день. Иногда к Зое приходил какой-то мужчина и они беседовали на кухне, пока Зоя готовила нам еду.
— Что-то в ней есть! — говорила Таня, изучая тонкие черты лица Зои
— Определенно! –соглашался я с ней.
И мужчина, который приходил к ней, нам не нравился. Зоя вся нежная, непосредственная, похожая на добрую фею. И он перманентно пьяный и вообще какой-то гопник. Потом мы с Таней решили, что противоположности притягиваются и перестали ревновать Зою к этому неприятному мужчине.
С Зоей у нас случилась дружба и она мало того, что с криками и руганью возвращала нам чаевые, которые мы ей оставляли после завтрака, но через пару дней мы заметили, что Зоя делает какие-то уж совсем немыслимые скидки, чтобы делать нам приятно. Мы с Зоей ругались, но она никак не хотела исправляться. Полюбила она нас. А мы ее.
Людей в Гудауте тысяч четырнадцать. Но в городе есть все, что должно быть у города, хоть и маленького –и дворец культуры и библиотеки и множество исторических зданий. Жизнь тут кипела еще в эпоху неолита, а первые христианские храмы, родовые замки и прочее появились уже в XI–XIII веках. Недалеко за городом находится древнейшая крепость Абахваца. Башня эта, состоящая из четырех этажей и четырех углов стоит на самом краю обрыва — картина просто завораживающая своей величественностью. Тут же, в Гудаутском районе находится легендарный поселок Лыхны, в котором стоит древняя церковь.
Как вы помните, Таня обещала отвезти меня в село Лыхны, чтобы посмотреть там древнюю Лыхненскую церковь.
Для того, чтобы отправиться туда, мы с деловым видом открыли Яндекс-такси и сидим ждем, когда за наше внимание начнут бороться таксисты, как в Москве. И вдруг: «Данный регион еще не поддерживается сервисом». Сели грустить. Потом вспомнили, что можно просто зайти в поисковик (Таня подсказала) вбить туда «такси в Гудауте» и что-то придумается. В общем, проблему решили. К нам приехал таксист по имени Бес. Мы с ним подружились и решили с ним постоянно ездить. Из-за этого он нам делал скидки.
Вообще, в Абхазии есть проблема. Хотя, назвать это проблемой как-то язык не поворачивается. Скорее, в явлении этом заключается харизма и обаяние Абхазии. Это собаки. Их тут, бездомных и домашних, больших и малых, белых и черных, огромное количество. В Гудауте у нас появилась подружка — небольшого размера собачка, дико ласкучая, рыжевато-молочного цвета. Она ждала нас поутру у входа в гостиницу и сопровождала до кафе, за что получала свои бонусы из ресторана. Сидим с Таней, кушаем. Из панорамных окон выглядывает ее мордочка — ждет. К ней позже присоединились другие. Каждый день мы с Таней ходили в сопровождении огромного количества собак, которые периодически грызлись друг с другом, периодически мирились и совершали набеги на каких-нибудь других собак. Однажды их рядом с нами оказалось настолько много, что Таня забеспокоилась:
— А ведь их сейчас штук тридцать. То есть, съедят они нас примерно за пятнадцать минут.
Но собаки были какие-то совсем иные, чем городские собаки, которых мы видели в других странах. Стройные, но не худые, а какие-то рельефные, атлетические. Добрые, но какие-то чересчур деловые. Что-то они постоянно решали между собой. Туда огромной стаей сорвутся, сюда придут и улягутся, смотрят на меня с Таней.
Когда приехали в Лыхны, заметили то же самое — туча собак. Мы специально вышли раньше, чтобы пешком прогуляться по селу, посмотреть округу. По дороге к нам присоединилась какая-то небольшая собачка, гуляла с нами по улицам, к ней присоединилась другая, к другой — третья. Когда подошли к церкви, нас уже сопровождало штук семь собак. Все деловые, на мордах озадаченность, будто выполняют какую-то важную миссию.
Территория церкви довольно большая — тут множество других построек, в том числе могила абхазского князя Сафарбея Чачба-Шервашидзе. Того самого, по просьбе которого Абхазия фактически стала протекторатом Российской Империи при Александре I.
Средневековая Лыхненская церковь, как принято считать, была основана в X веке. Архитектурный тип этого сооружения считают византийским. Настенная живопись сохранилась, как пишут историки, со дня её основания, а фрески датируются уже XIV веком. Тут изображены сидящая на троне Богоматерь с младенцем Иисусом и двумя ангелами, сцены из Евхаристии — встреча жен-мироносиц с воскресшим Христом, сюжеты из жертвоприношения Авраама, изображения святителей и святых.
Когда мы вышли из храма и направились в сторону дороги, собаки в том же составе пошли нас провожать. Если обаяние Абхазии в, помимо всего прочего, ее собаках, то настоящая проблема ее — в отчаянных водителях. Мы стояли у главной трассы и ждали таксиста. Собаки, разумеется, резвились на дороге. Машины несутся, собаки резвятся. Камикадзе какие-то, а не собаки. В какой-то момент послышался глухой удар. Обернувшись, мы увидели, как одна из собак, превозмогая боль, корчась, уползла с дороги и исчезла за чьим-то забором. Впечатления от посещения Лыхны остались самые удручающие.
По дороге обратно в Гудауту мы все просили Беса снизить скорость, так как боялись, что на дорогу выбежит очередная собака и мы в очередной раз увидим страшную сцену. Вечером мы не пошли ужинать, а утром пропустили завтрак.
Вышли мы только к обеду и у дверей нас уже ждала Моська. Это мы ей дали такую кличку, поскольку она была в стае самой мелкой, хоть и самой озадаченной. Хоть она и была самой мелкой из всех собак в сопровождающей на стае, другие псы ее не трогали. Потом мы поняли, в чем дело. Во всей стае она, кажется, была единственной девочкой.
На третий день в Гудауте я понял, что мне страсть как нужен барбершоп. Пошли мы с Таней туда, где есть все, что нужно — на местный рынок. Шли мы с Таней и набрели на какую-то железную дверь. На ней были нарисованы бородатый мужчина и ножницы — недвусмысленный намек на то, что тут стригут.
Я заглянул внутрь. Из-за густого сигаретного дыма в небольшой комнатке разглядел два парикмахерских кресла, два зеркала и женщину, что над этим всем стояла.
— Здравствуйте — поздоровался я
Женщина стояла и смотрела на меня
— У вас тут барбершоп?
— Здравствуйте, что? — ответила женщина
— Бороду можете в порядок привести? — указал я на заросшее лицо своё.
-Да, у нас парикмахерская — ответила она
— А можно у вас привести в порядок бороду, помыть голову и сделать укладку? — спросил я
— Укладку? — уточнила женщина
— Укладку — подтвердил я.
Она еще раз посмотрела на меня то ли с удивлением, то ли с еще какой-то сложно различимой эмоцией и сказала:
— Ладно, сделаю.
— А когда можно? — спросил я
— А когда вы хотите?
— Я бы хоть сейчас мог — отвечаю
— Тогда проходите
Таня все это время слушала наш разговор и когда я, наконец, ступил на территорию этой парикмахерской, сообщила, что пойдет пока погуляет по рынку.
Сев на кресло, я обнаружил, что около крана с водой стоит ведро. А в ведре этом кипятильник. Самый настоящий, как из нашего босоногого детства. Дело в том, что в барбершопе у Тамары (звали парикмахера Тамара) не было горячей воды. И, чтобы мыть голову клиентам, она ее нагревала с помощью этого нехитрого приспособления.
— Мыть голову идем? — спросила Тамара
— Из ведра? — уточнил я
— Из ведра — подтвердила Тамара
Я наклонился над умывальником, Тамара набрала черпаком воду и полила мне на темечко.
— Нормальная температура? — уточнила она.
— Да, сойдет.
Я был в шоке. И был я настолько в шоке от происходящего, что даже если бы Тамара ошпарила мою голову кипятком или облила меня ледяной водой, то я все равно ничего не понял бы от того, что пребывал в шоке. Давно вам мыли голову водой из ведра, подогретую кипятильником?
— Рассказывай откуда ты? — спросила Тамара
— Из Москвы.
— Я так и поняла. Можешь достать кое-что для меня?
Дружба в Абхазии случается очень быстро. Вы сами не успеете сообразить, как перейдете с новым знакомым на «ты», окажете ему услугу, он окажет услугу вам в ответ. Так и подружитесь.
А Тамаре нужны были листья папайи для родственника, у которого была болезнь, от которой эти листья помогают. Пока Тамара стригла меня, поднял на уши весь фейсбук с просьбой отыскать листья папайи и вроде как нашел человека, который был готов прислать их из Таиланда. Тамара благодарила. Позже мы пили с ней кофе, сваренный ею. Зашел какой-то мужичок с сигаретой.
— Ты откуда? — спросил он
— Москва — ответил я.
— На абхаза похож — ответил он.
— Садитесь, теть Соня! — пригласила Тамара.
Оказывается человек в фуфайке, широких фермерских штанах и с сигаретой в зубах был тетей Соней.
— Вот парень из Москвы. Обещал листья папайи достать! — сообщила Тамара тете Соне.
— Ты кто по нации? — спросила тетя Соня.
— Я метис. У меня много кровей — ответил я.
— Чеченец что ли? — уточнила тетя Соня.
— Нет, я вообще не знаю, честно говоря. Я детдомовский.
Каждый раз, когда речь заходит о национальности, я говорю, что детомовский — это избавляет от дальнейших расспросов.
— А, тогда не чеченец. Чеченцы не отдают своих детей в детдома! — резюмировала тетя Соня, закурив очередную сигарету.
— Можно мне сделать на голове легкий творческий беспорядок? — попросил я у Тамары.
— Сделаем — ответила она.
— Только чтобы красиво было! — улыбнулся я.
— Да куда уж красивее. Я уже боюсь, что тебя тут украдут! — сказала Тамара и обе они с тетей Соней радостно загоготали.
На следующий день у нас с Таней случилась «срочность». «Срочность» в переводе с нашего языка означает, что нам наскучило там, где мы есть, и мы хотим ехать туда, где нас ещё не было. До этого наш творческий тандем был ангажирован в музей рода Смыр, что находится в Новом Афоне. Недолго собираясь, мы созвонились с директором музея Зурабом Смыром и отчалили из Гудауты.
Абхазия — страна небольшая, но в ней компактно живут представители многих национальностей. И русские и абхазы и армяне и грузины. Википедия подсказала, что население Абхазии составляет немногим более 243 тысяч человек. Русских, в последнее время, прибавилось. Чаще всего, они приезжают из Ростовской области и Краснодарского края. Но есть и те, кто приехал сюда из очень отдаленных уголков России.
Как-то ночью вашему покорному слуге захотелось в баньку. Приехал я в Абхазию в декабре и хоть подруга Таня обещала, что, несмотря на зимний период, в Абхазии всегда жара, пальмы и мандарины, погода несколько дней стояла промозглая. А чего хочется русскому человеку в такую погоду? Правильно, самогона и погреться. Яндекс подсказал несколько адресов с саунами, хамамами и банями, но больше всего мне понравилось объявление, которое гласило, что погрузит меня в атмосферу настоящей бани с «сибирским характером». Находилось это удовольствие в поселке с труднопроизносимым названием Калдахуара недалеко от города Гагра. В тексте объявления сообщалось, что меня «ждет знакомство с Загадочным Обитателем Поляны, который виртуозно попарит всех желающих в бане, построенной им собственными руками, и накормит необычайно вкусными блюдами с добавлением......., а вот это пока останется тайной».
Кто бы остался равнодушным после прочитанного?
— А не поздно для сауны сейчас? — ответил опешивший от звонка в полночь таксист Бес.
— Мне надо! — заверил я.
На обочине дороги, что связывает Гудауту и Гагру — небольшая поляна. На ней деревянные истуканы — лешие, мамонты, какие-то сказочные существа, а посередине поляны деревянная изба.
Человек, который запустил все это дело, приехал пару лет назад из Сибири. Дмитрий — профессиональный банщик решил, что русская банька и в Абхазии будет иметь поклонников. И не прогадал. Теперь попариться к Дмитрию приезжают и туристы и местные жители. Но есть одно но. Дмитрий ведет здоровый образ жизни и из всех напитков, что предлагаются в его сауне — это травяные настои, замороженные ягоды (кстати, очень вкусные замороженные ягоды) и прочее. То есть, напиться до поросячьего визга и попариться, как это мы любим, у Дмитрия не положено. Хотя, небольшое послабление для себя я все-таки выбил.
— У меня с собой чача! — объявил я Дмитрию, приехав на место — Можно будет граммов пятьдесят или триста выпить?
— Тут и без чачи можно хорошо расслабиться, — ответил Дмитрий, — но если так хочешь, можешь выпить.
Итак, Дмитрий. Кажется, таких людей, как Дмитрий, я еще не встречал в своей жизни. Было в нем что-то от русского богатыря или вообще самого Перуна. С богатырем его роднила то ли природная, то ли приобретенная в ходе тренировок широкоплечесть и могучая грудь, а с Перуном — кленовый трон. Нет, вы не ослушались. Дмитрий смастерил самодельный кленовый трон и сидел на нем как славянский бог Перун — величественный и хитроумный. Вдобавок ко всему, взгляды Дмитрия, кажется, были ближе к языческим, чем к христианским. Он говорил про энергию природы, духов леса, духов речки и прочих духов, что обитают вокруг его поляны, а также много всего интересного поведал о культуре славянской бани и вообще, что все это не про самогон и развлечения, как я привык думать, а про физическое и духовное очищение.
Дмитрий и правда был большим мастером в своем деле. Ведь как мы раньше принимали баньку? Зайдем толпой в раскочегаренное помещение и давай хлыстать друг дружку вениками. Дмитрий это делает иначе. Все по правилам — сначала нужная температура, потом веники, затем голову он накрывал чем-то, на что поливал прохладную водичку, вследствие чего делалось значительно лучше. Что-то Дмитрий во время своего сеанса приговаривал. На некоторое время, казалось, я погрузился в небытие. Вкруг меня плясали нимфы и лесные существа, народы молились деревянным истуканам и откуда-то издалека доносились чьи-то вольные песни.
— А что вы говорили, когда парили меня в бане? — спросил я у Дмитрия, когда мы уже сидели в предбаннике
— Ничего — ответил он
— Но я точно слышал какие-то заговоры, то ли шепот, то ли заклинания
— Ничего я не говорил. Ты слышал голоса леса.
На этом наш разговор с Дмитрием относительно того, кто был причиной шепота он или духи, был завершен. Пока я пил чай из лесных ягод и горных трав, во дворе у Дмитрия постоянно что-то гоготало и шипело. «Не иначе духи леса» — думал я.
— А что за звуки во дворе? — спросил я.
— А, это, наверное, Маруся
— Маруся?
— Гусыня моя — сказал Дмитрий.
В следующее мгновение он выглянул из окна и приказал:
— Маруся, успокойся.
Шумы прекратились.
Когда я вышел из бани, было уже четыре утра. Казалось, из меня только что вытащили все плохое и оставили во мне все хорошее. Правда, это ощущение прошло уже на следующий день. Ведь какой целый человек без плохого? И то и другое нужно ему, чтобы оставаться нормальным, живым человеком.
На самом деле, мы часто становимся свидетелями необъяснимых явлений. О своей ночной вылазке и о голосах, что слышались мне во время парения в бане, я рассказал Тане. Таня решила, что всему этому есть объяснение в медицине. А вообще-то «это мистика какая-то» На том и успокоились.
***
Анакопия, Никопсия, Трахея — в разные времена город Новый Афон назывался по-разному. Но несомненно одно — у него древнейшая и богатая на события история. Именно этот город абхазский правитель Леон II провозгласил столицей Абхазии в конце VIII века. Новый Афон — город античного прошлого, город героических событий, на его территории стоит одна из древнейших в регионе крепостей — Анакопийская. Этот город помнит времена Восточного Рима, хитроумные интриги осетинской царицы Алды, что прочила своего сына Дмитрия в грузинские цари и временно скрывалась здесь, чем подвергла новоафонцев жестокому разграблению Багратом IV. Но осадить древнюю крепость грузинский царь так и не сумел.
Новый Афон — это там, где пещера святого, сподвижника Иисуса Христа Симона Кананита, это там, где сооружен монументальный Ново-Афонский монастырь. А еще кажется, что Новый Афон — это особый бриллиант на «короне» Абхазии. Другого такого города в Абхазии нет. Да и во всем мире. Я люблю древние города, в них есть смысл. Чем древнее город, тем больше в его атмосфере запечатлено «энергорисунков». То есть, любое событие оставляет свой след в «эфире».
Нам с Таней повезло. В Абхазии мы познакомились с Зурабом Смыром. Он в прошлом видный государственный чиновник. Сейчас занимается исследованием истории своего рода, пишет книги и даже создал музей, посвященный своей фамилии. Дело в том, что Смыры в Новом Афоне живут со дня основания крепости — с VII века. Об этом свидетельствует грамота, выданная одному из предков Зураба царем Леоном. Далекие предки Зураба сначала были смотрителями генуэзской крепости, выстроенной здесь в период раннего средневековья, затем они обосновались в горных частях района и поныне целые кварталы Нового Афона населены представителями этой фамилии. В этом и изюминка Абхазии. Ты будто попадешь в чудесную страну, где все еще есть родовые кварталы в горах, им принадлежат плантации мандаринов, они ведут неспешный, средиземноморский образ жизни.
Вот и Зураб вдохновленный историей и легендами из прошлого, открыл музей, в котором представлены старинные вещи его прадедов, прабабушек и еще более давних предков. От детских люлек XVIII века до приспособлений, в которых достопочтенные пращуры Зураба готовили чачу.
Зураб — человек гениальный. Его знания, кажется, ничем не ограничены. В то же время, несмотря на колоссальный опыт в политике и международных отношениях, он сумел сохранить какую-то внутреннюю непосредственность, бескорыстную любовь к людям и родной земле. Несколько часов в музее Зураба пролетели незаметно.
Благодаря ему, мы узнали много чего о самом городе и Абхазии в целом, вместе съездили на крепость, посетили несколько ново-афонских памятников, побывали в гостях у князей Маршания, в его собственном родовом доме.
Вечером мы с Таней пошли в ресторан, чтобы осознать прожитый день. А осознание прожитого дня нам дается только с помощью спиртного. Шучу. Просто так вышло, что мы с Таней пришли в ресторан и там было домашнее вино. А в декабре в Абхазии вроде как не сезон и домашнее вино — редкость. Так, по крайней мере, нам сказала официантка в заведении. В итоге, мы с Таней подружились и с официанткой и барменом. Бармена звали Алан.
— Сколько ты зарабатываешь, Алан? — спросил я у него.
— Ну, от пятнадцати до сорока тысяч — ответил он
— То есть, максимально сорок тысяч?
— Нет, максимально двадцать пять
Этим вечер и закончился. Мы возвращались с Таней в отель и все никак не могли высчитать, сколько зарабатывает Алан, если он зарабатывает от пятнадцати до сорока тысяч, но максимум двадцать пять.
На следующий день, мы с Таней решили, что заведение, в котором нам вчера наливали домашнее вино, теперь будет у нас в фаворитах. Вина было выпито много, а голова не болела. Да и работники заведения оставили самые приятные впечатления. Как я говорил выше, дружба в Абхазии происходит очень быстро. Вот и мы сдружились с Аланом. Ему 23 года, но он уже устал от жизни.
Невысокого роста, патлатый, с хищным блеском в глазах абрека, Алан рассказывал нам о жизни. Он в ней давно все понял и вообще пошлость этой жизни дается ему с трудом.
— Трезвым я бываю первые десять минут после пробуждения утром — признавался Алан, — вот только проснусь, почищу зубы, потом кофе с коньяком, а потом с бейлизом кофе или кофе с виски. В день я выпиваю не менее десяти чашек кофе — поведал нам Алан
— А алкоголя сколько? — поинтересовалась Таня
— Не считал.
Позавтракав в ресторане у Алана, мы решили отправиться в Грот Симона Кананита. По преданию, один из 12 апостолов Иисуса Христа Симон Кананит (В Евангелие он еще известен под прозвищем «Зелот») в самом начале нашей эры, пришел на побережье Черного моря, в Абхазию. Основал тут келью в городе Никопсия (нынешний Новый Афон) и жил до тех пор, пока по приказу римского императора не был замучен легионерами — разрезан пилой.
По живописной территории Псырцхинского заповедника шли мы с Таней в сторону пещеры, где когда-то жил и подвизался святой. О том, что он жил именно здесь, а не в другом месте, (есть люди, пытающиеся оспорить данный факт) лично у меня сомнений не было. И дело не в моих познаниях, а в том, каким духом была пронизана атмосфера этого ущелья. Что-то «новозаветное» было разлито в воздухе. До самой кельи нужно было подниматься по лестницам. В этот день установилась необыкновенная для декабря духота и мы, изнемогая, шли с Таней, периодически восклицая «как же тут круто»
Под самой каменной лестницей, что вела в пещеру, мы заприметили двух женщин. Одна молодая, другая постарше. Последняя с трудом передвигалась.
— Помочь вам? — обратился я к ней.
— Не нужно, она сама сможет подняться — ответила вместо нее та женщина, что помоложе.
— Помоги, сынок — еле слышно произнесла старая женщина.
Взяв ее за руку, я медленно начал с ней восхождение к пещере. Женщине на вид было лет восемьдесят. Она часто просила сделать остановку, чтобы перевести дух.
— Симон, дорогой, спасибо тебе, что послал мне ангела — периодически обращалась она к Симону Кананиту.
— Сыночек, все непросто, Симон послал тебя, чтобы ты мне помог — объясняла женщина свою версию относительно того, почему я вызвался помочь ей.
Та женщина, что моложе периодически раздраженно вздыхала, что старушка двигается медленно. Оказалось, что она супруга ее сына, приехали они из Екатеринбурга и старушка уже в третий раз совершает свое паломничество. Когда мы поднялись, она припала к кресту, что высечен в келье Симона Кананита и зарыдала
— Симон, родненький, спасибо тебе!
Пещера, которую Симон Кананит облюбовал для своей кельи, была довольно просторной. По крайней мере, тут поместился бы целый полк отшельников и аскетов, желающих уединиться. На потолке было большое отверстие. По преданию, по этому отверстию в пещере, с помощью каких-то тросов, спускался Кананит в свою келью.
— Вам помочь спуститься? — обратился я к старушке, когда мы с Таней решили вернуться в город.
— Сынок, спасибо тебе, я здесь еще долго буду — ответила женщина.
Её невестка в очередной разражено вздохнула.
Погостив у Зураба пару дней, мы с Таней решили, что «пора и честь знать» и перекочевали в отель с модным названием, которое содержало в себе слово «резорт». Точного наименования его не помню, но идти туда было ровно три минуты и мы, собрав весь свой скарб и распрощавшись с гостеприимным Зурабом, явились в это место. Тане сразу понравилось название, потому что оно содержало в себе «резорт», а значит отель должен был быть хорошего уровня. Роскошное место с холодной девицей у дубовой стойки администрации, мягкими диванами при входе и запахом дороговизны. Вот не идет Абхазии этот пафос, как по мне. Я Тане миллион раз говорил, что если где-то селимся, то это должно быть по-домашнему уютное место, а не пятизвездочный пансионат. Но ведь вы знаете женщин? Тане ни с того ни с сего захотелось роскошеств. В Новом Афоне есть гостиницы на любой вкус. Хочешь шикарный отель, хочешь уютный гостевой домик. Хотя Новый Афон — город совсем небольшой. Наш отель был расположен на первой линии, из моего окна, хоть оно и находилось на первом этаже, открывался замечательный вид на море. Правда, построили его прямо у моста, который каждый раз дребезжал, когда по нему проезжало авто и периодически ваш покорный слуга просыпался ночью от грохота и тахикардии, вызванной им (грохотом). Поскольку с нами в любой момент времени могла произойти «срочность» — то есть, нам могло наскучить там, где мы есть и мы могли внезапно захотеть туда, где нас до этого не было, то мы с Таней решили поселиться в «резорте» не более чем на трое суток. За это время было решено посетить Сухум и может еще куда-нибудь смотаться. Мы с Таней не такие уж заядлые путешественники, которые ходят по туристическим местам с фотоаппаратами и подробно изучаю