НЕ ХОЧУ ЖИТЬ НА УЛИЦЕ ВОЙКОВА!

С потомками славной семьи Жоховых я познакомился давно, но не стану утомлять читателя перечнем (занималась этим группа инициативных горожан) попыток той поры – вернуть Костроме Жоховский переулок. Увы, ни прежние глава города и депутаты городской Думы, ни нынешние навстречу нам так и не пошли, ссылаясь на иные, более злободневные проблемы и нехватку бюджетных денег. Минули годы, и вот начались заметные антивойковские шевеления в Москве. Впервые выступавший в московской городской Думе патриарх Кирилл назвал Войкова тем именем, которое он по своим делам заслуживает, и призвал переименовать станцию метро Войковская, как в своё время была переименована станция Ждановская, хоть Жданову по тяжести совершённого до Войкова шагать и шагать. Это побудило меня написать главе Костромы новое письмо с повторной просьбой – рассмотреть, в порядке исключения, вопрос о возвращении улице Войкова её первоначального названия, поскольку, де, некомфортно жить в городе, откуда пошла последняя русская венценосная династия, на улице, носящей сегодня имя её, династии, палача, физического уничтожителя.

Увы, в очередной раз была получена равнодушная отписка с дежурной ссылкой на тощий бюджет и, так сказать, незначительность проблемы. Бытие, по мнению членов депутатской комиссии, которые якобы рассматривали моё письмо к городскому главе, по-прежнему определяет сознание. То есть надо делать ставку на решение хозяйственных проблем, а прожить можно и на улице Войкова, который убил 14-летнего мальчика, сына царя, и его юных сестёр, с руки одной из которых он снял перстень с рубином и неоднократно потом похвалялся середь таких же, как он сам, упырей: вот, дескать, кто прикончил династию и саму империю!

Замечу сразу, что я – не монархист, не националист, и, по большому счёту, не хотел бы касаться собственно политики. Предмет сей дискуссии лежит, главным образом, в цивилизационной плоскости, в сфере морали, нравственности, человечности и в веках устоявшегося этикета.

Но отчего-то ни депутаты городской Думы, ни члены комиссии при ней, ни сам председатель главного законодательного органа «колыбели Дома Романовых» этого понять не смогли или не захотели (?), несмотря на то, что среди них сплошь работники культуры, гуманитарии, историки. Хороша колыбель, в которой детей рубят топорами, а едва достигших совершеннолетия девушек добивают штыками (они ужасно мучились, когда штыки, пронзая их тела, упирались в дощатые полы) и, возможно, ещё живых жгут серной кислотой.

Кстати, Свердлов (его имя носит одна из центральных улиц Костромы) поручил Войкову заранее приготовить плотную материю для «упаковки» трупов убиенных и тайной транспортировки их к Ганиной яме (я специально ездил в Екатеринбург, чтобы постоять возле этого рокового для всей Руси места). Да, и сам Ильич был в курсе: как именно, в деталях, пройдёт акция мести за повешенного царизмом брата Сашу. А потому, как видим, это уже не только и не столько костромская проблема!

Но я всё же не терял надежды и написал главе города второе письмо, в котором подчеркнул, что процесс возвращения имени можно произвести и не за счёт городского бюджета, а посредством привлечения спонсорских средств, – было бы, как говорится, верховное желание, а небедные патриоты, Бог даст, отыщутся. Более того, я даже был готов назвать ряд имён наших политизированных предпринимателей-миллионеров. Но, увы, глава города прикрылся протоколом заседания комиссии по переименованиям. Я позвонил, поправил ещё раз: дескать, не о переименовании речь, а о возвращении законного названия, утраченного, по сути, вследствие государственного переворота 1917-го года. Пустое! Имя Пинхуса Лазаревича Войкова осталось непоколебимо, даже не взирая на то, что царь Николай Второй давным-давно причислен православной церковью к лику святых. Тут я невольно вспомнил, как ещё в Великом Новгороде начали мы в 70-80-е годы искать в Мясном Бору останки бойцов второй ударной, восстанавливая по медальонам их имена, а затем по христианскому обряду предавая выкопанный прах земле. А представители местных партийных органов нам всячески в этом мешали, настаивая, что конечно, подвиг их бессмертен, но имена должны быть неизвестны, ибо зачем тогда возле кремлёвской стены памятник Неизвестному солдату поставили? «Это вы, что же, на наше святая святых замахиваетесь?» – разоблачали «тёмные» замыслы нашей деятельности в новгородских болотах народные заступники. Ладно, хоть не посадили тогда. Нынче нет гегемонии ни партии большевистской, ни эсеровской, к которой Войков изначально принадлежал, но тени палачей, видимо, по-прежнему ласкают самолюбие правителей: простой народ должен существовать в колючем, насыщенном эхом былого насилия пространстве. Тогда и сегодня им легче управлять. Свердлов, к примеру, расстрелял под Костромой сотни царских офицеров, в основном прапорщиков-мальчишек. И что? Никакой особой кампании по переименованию улицы Свердлова или по возвращению ей прежнего названия в Костроме не было и нет! А чем Войков хуже Свердлова или каких-нибудь Карла Либкнехта или Розы Люксембург (улицы иных наших райцентров носят и эти иноземные имена), которые, если и убивали кого, то не у нас, а в «Германии туманной»?! Что ни говори, а логика тут имеется. Железная, наша традиционно – людоедская, согласно которой вполне возможно у нас в перспективе появление и улицы Троцкого, и переулка Берии, и парка НКВД, да и Дом юных нано-техников имени Чубайса – ничем не хуже. История! И давнюю, и не очень, её надо помнить…

П.Л. ВОЙКОВ

Кстати, о Пинхусе Войкове. Серной кислотой он безобразил трупы царевен не случайно, а потому как царская Россия дала ему образование химика. Впрочем, никого он больше из заметных людей, как свидетельствуют архивные документы, не убивал. Однако, сам от пули эмигранта-монархиста в 1928-ом году уйти не сумел. А был он тогда советским послом в Польше, где за восемь лет до этого (историю надо помнить!) была на голову разбита победоносная армия Тухачевского, до этого благополучно расстреливавшая крестьянские восстания в центре России. Тухачевский… кстати, вот ещё одно имя для наименования наших улиц и бульваров. А Алексей Николаевич Жохов, имя которого некогда носил переулок (а не улица, как, по незнанию, упрямо повторяет глава города), на котором я живу ныне, прожил совершенно иную жизнь.

Самую памятную и благодатную свою пору – детство он провёл в нашей Костроме-матушке, где до 1917 года служил России и Костроме его отец. До сих пор, слава Богу, на нашем переулке сохранился его дом (Войкова,6). По окончании 3-го класса городской гимназии, Жохов-младший был определён в Питер, в Морской корпус. Потом, с 1905 года служил на Балтике: на линкоре «Слава», на эсминце «Всадник», на знаменитом крейсере «Аврора». Но в 1912 году на линкоре «Андрей Первозванный» между ним, молодым лейтенантом, и капитаном второго ранга Алемберовым произошёл конфликт, в ходе которого горячий лейтенант бросился на капитана, грешившего мордобоем в отношении младших чинов, с кортиком. К счастью (офицеры корабля вступились за лейтенанта), всё закончилось (при одобрении командующего флотом и морского министра) рапортами и переводом обоих на иные флота. Так Жохов оказался офицером Сибирской морской флотилии, что определило его участие в прокладке и освоении Великого северного морского пути. Он был назначен на ледокольный транспорт «Таймыр», которым командовал старший лейтенант Борис Давыдов, в будущем выдающийся советский гидрограф. В 1912-ом году экипаж транспорта производил опись побережья материка от устья Колымы до устья Лены, включая Медвежьи и Новосибирские острова. В частности, сам Жохов занимался составлением морских карт и изучением арктических морей. Как страстный охотник, бывая на берегу, добывал для экипажа мясо. Здесь чуть более чем за четыре месяца экспедиция прошла 11 тысяч миль! И пять тысяч из них – по Северному ледовитому океану. В зиму 1913-го «Таймыр» проводил во льдах суда до гавани Владивостока, а чуть позже начались открытия. Так, 20 августа, стоя на вахте, Жохов увидел впереди по курсу небольшой обрывистый остров, названный потом именем командира «Таймыра» Вилькицкого. А 3 сентября Жохов заметил по курсу заснеженные горы, после чего группа моряков с «Таймыра» ступила под их вершины и подняла на открытой земле российский триколор. Сегодня это Северная земля. Наконец, 7 июля 1914 года «Таймыр» и «Вайгач» вышли в дерзкую экспедицию – чтобы пройти из Владивостока в Архангельск северным морским путём. Но началась первая мировая война. Так что, дойти им удалось только до Аляски, где их (по сведениям морской разведки) «сторожил» германский крейсер «Лейпциг» из эскадры адмирала Шпее. Суда «разбежались»: одно – на Аляску, а второе – на остров Врангеля. Позднее всю эскадру Шпее потопили англичане возле берегов Южной Америки, но судьбу русских транспортов это уже не изменило. Впрочем, 27 августа Алексей Николаевич Жохов успел открыть ещё один неизвестный остров, который поначалу назвали в честь командира судна Петра Новопашенного, и лишь в 1926-ом году он был переименован в «Остров Жохова» – постановлением ЦИК СССР. Увы, далее, 24 сентября «Вайгач», на котором к этому времени плавал Жохов, был окончательно затёрт льдами в заливе Толя у берегов полуострова Оскара. Началась долгая полярная зимовка, которую вахтенный офицер Жохов разнообразил футбольными матчами между командами матросов и разными конкурсами и причудами. Но зимовка, на сей раз, сказывалась на здоровье молодого офицера очень плохо. Одни винили во всём консервы, которыми приходилось питаться (свинец!), другие – психологический фактор. В результате 1 марта 1915 года корабельный доктор Арнгольд установил у больного Жохова острый нефрит. Умирающий успел попросить товарищей похоронить его не во льдах, а на берегу, в земле. Что и было сделано: в мёрзлом грунте Таймыра выдолбили яму и 9 марта положили в неё останки умершего лейтенанта. На могиле был установлен деревянный крест с небольшой медной доской, на которой вырезаны стихи покойного, обращённые к любимой:

Под глыбой льда холодного Таймыра,

Где лаем сумрачным испуганный песец

Один лишь говорит о тусклой жизни мира,

Найдёт покой измученный певец.

Лейтенант А.Н. ЖОХОВ

Лейтенанту Жохову только что исполнилось 30 лет, и всю свою столь короткую жизнь он отдал умножению северных земель России, как и целая когорта иных известных за пределами нашей области костромичей. Это, прежде всего, адмирал Василий Чичагов, именем которого названы острова в составе архипелага Новая Земля, остров в Александровском архипелаге у берегов Северной Америки, залив и мыс в Южной Полинезии, мыс на острове Кюсю и горы на Шпицбергене. Это Григорий Капустин, выходец из крепостных, который открыл залежи золота, серебра и угля в Донецком каменноугольном бассейне, в связи с чем в Макеевке ему установлен памятник, а Макеевский парк носит его доброе имя. А Константин Арсеньев из-под Чухломы стал профессором Петербургского университета, академиком РАН. Его «Краткая всеобщая география» выдержала 20(!) изданий и была единственным учебником в своём роде в течение 30 лет! А из-под пера костромича Сергея Максимова вышли такие замечательные книги, как «Год на Севере» (малая золотая медаль Русского географического общества), сборники материалов «На Востоке» и «Русская каторга». Почётный член Академии наук похоронен в Питере на Литераторских мостках. Другой знаменитый костромич Николай Бошняк участвовал в Амурской экспедиции Невельского, а в 1852 году отправился на Сахалин. Где пешком, а где на собаках, он обследовал почти весь остров. Открыл реку Тымь, обнаружил гавань Советскую, Буреинский хребет – в низовьях Амура. И наконец, сам костромич Геннадий Невельской доказал, что Сахалин – остров, а не полуостров, как считалось ранее. Что Татарский – не залив, а пролив и так далее. Похоронен на Новодевичьем, а имя его носят проливы, заливы и города на Дальнем Востоке. Лишь костромские улицы не ласкают ухо этими замечательными именами. А ещё есть Павел Зарубин, который изобрёл приборы для измерения морских глубин, скорости судна, для автоматической записи пути судна на карте, а также жатвенную машину, пожарный насос и прочее… Академия наук наградила уникального костромского самоучку Демидовской премией. Позднее он написал бестселлер «Тёмные и светлые стороны русской жизни» и был редактором очень популярного «Петербургского листка». А начиналось всё с великих северных экспедиций Витуса Беринга, в которых принимал участие сподвижник самого Петра, наш земляк Дмитрий Овцын, в честь которого названы пролив между островами Сибирякова и Олений в Енисейском заливе, мысы на полуострове Ямал и в Антарктиде. Только Кострома, повторюсь, благодаря её упёртым властям, на этих славных именах, грубо говоря, отдыхает. Обращался я за пониманием и к нашему известному предпринимателю Евгению Трепову. Один из Ваших магазинов, писал я ему, – «Высшая лига» бодро торгует на улице Войкова, на которой я живу. И далее я рассказал ему про убийцу Войкова и героя земли нашей Жохова. А рассказав, попросил Трепова посодействовать, подтянуть к благородному делу возвращения улице славного имени костромского офицера (Трепов сам учился в нашей военной академии) своих коллег по бизнесу, включить эту инициативу в свою предвыборную программу – тем более, что Е.А. Трепов возглавляет костромскую организацию общественно-политической партии «Родина». Но завесивший город транспарантами и плакатами со своим патриотическим ликом и лозунгами типа «Сила в правде!» и «Сила в традициях!» Трепов к моему обращению остался безучастен. Вместо этого он в магазине на улице Войкова вывесил плакат со своим анфасом и надуманным пиарщиками слоганом: «Сильный лидер – сильный регион!». И признаюсь, странное впечатление он производит, когда видишь рядом двухметровый бурьян, груды мусора и собачьи экскременты. Одно слово, улица Войкова. Да и как собственно должна выглядеть улица, носящая имя профессионального киллера и цареубийцы?

В заключение хочу заметить, что ничего непривычного, эвристического в нашей инициативе нет. Приведу в пример свой родной Великий Новгород, у которого навряд ли бюджет крепче костромского. Там улицу, носившую имя другого убийцы – Желябова, давным-давно переименовали в Прусскую, поскольку много веков назад Новгород Великий водил крепкую дружбу с Ганзейским Союзом. Переименовали и десятки других улиц, бульваров и переулков, вспомнив при этом как имена великих новгородцев, так и трудоёмкие дела их, совершённые во славу города и всей православной Руси. Историю надо помнить!

Виктор СБИТНЕВ

г. КОСТРОМА