Бари Алибасов: Разин, Белоусов, Лоза гребли деньги лопатами, а я получал 22 рубля за концерт

— Бари Каримович, в вашем советском детстве, наверное, отсутствовало понятие «модная одежда»?

— Ошибаетесь, это понятие для нас тогда значило даже больше, чем теперь. Обладатель модной вещи автоматически имел высокий статус, являлся членом элитарного общества под названием «модники». Такого человека было видно за километр. Откуда мы узнавали, что на Западе теперь носят узкое или, наоборот, широкое, не знаю. Никакой возможности видеть, как живут люди за рубежом, не было ни в Москве, ни тем более в городе Чарске Казахской ССР, где я рос. Но почему-то мы знали, что в моде остроносые туфли, зауженные брюки и короткие пальто. Причем отставали от Европы на год, ну в крайнем случае на два.
Вопрос был в другом: где все это брать? Можно, конечно, поехать в Москву, отстоять три часа в очереди в магазин «Лейпциг» или «Белград», где, как тогда говорили, «выбрасывали» что-то дефицитное. Можно было урвать обновку в областном центре Семипалатинске — сестра однажды купила мне там за 10 рублей черные остроносые туфли чешской фабрики Cebo. С ними отлично гармонировали красные носки (уж не помню, какими путями они ко мне попали, — единственные в городе носки такого цвета). Брюки я сам себе перешил: взял швейную машинку, и в пять минут все было готово. Короткое пальто «построила» мама — заказала в индпошиве. И вот в таком виде я в 9-м классе ходил в школу. Естественно, второго такого модника в нашем Чарске не наблюдалось, я один такой был.

Бари Алибасов. Фото: Николая Денисова

— Мне кажется, у учителей должны были возникать вопросы к вашему внешнему виду.

— Разумеется! Больше всего учителей бесили узкие брюки. Они пытались исключить меня из школы и с уроков выгоняли регулярно: «Иди домой переодеваться и в этих штанах в школу больше не приходи!» А интересно, в каких я должен был приходить, если эти узкие брюки у меня единственные? Не было тогда возможности покупать одежду тоннами: одни штаны купил — и ходи в них, пока не лопнут. Но мама особо не ругалась. Она работала бухгалтером в детском саду, папа заведовал нашей сельской сберкассой, родители разделяли царившие вокруг убеждения, были коммунистами до мозга костей, но все-таки старались как-то выделить меня из общей массы. Помню, в четыре года на какой-то праздник в детском саду мама мне смастерила тюбетейку, красиво расшитую узорами. Все дети нарядились какими-то зайчиками, медведями, морковками-редисками, а я — в расшитой жемчугами тюбетейке. Встал на стульчик, прочитал стихотворение, получил мандаринку и конфетку и был несказанно горд и счастлив. Первый раз тогда ощутил кайф от выступления на сцене.

— А когда начали выступать профессионально, как выкручивались со сценическими костюмами?

— Мой первый ансамбль отправился с концертами, когда мы учились в 8-м классе. Я сколотил команду из одноклассников, и мы ездили по окрестным поселкам — читали стихи, танцевали, ставили миниатюры по Гоголю. Спустя пару лет стали играть музыку. На концерты мы продавали билеты: я взял плакат с лозунгом «Соберем урожай!», разрезал его на маленькие кусочки, за каждый кусочек брал по 50 копеек. Когда зал заполнялся, шел на сцену, садился за ударную установку и пел — солистом в нашей группе тоже был я.

Группа «Интеграл» (1970-е). Вверху в центре — Бари Алибасов и Юрий Лоза. Фото: Из личного архива Бари Алибасова

— А за несанкционированную продажу билетов вас не пытались в тюрьму посадить?

— Пытались, и много раз. Но я ничего не мог с собой поделать: я хотел заниматься музыкой и зарабатывать на этом деньги. Тем более что я видел, какой ажиотаж у публики вызывали наши выступления. В Семипалатинске, в зооветеринарном институте, люди на люстрах висели. Когда мы вернулись с гастролей, меня вызвали в райком комсомола и завели уголовное дело за продажу билетов. Маме с папой каким-то чудом удалось меня отмазать.

— Возраст совершенно ни при чем. Мне все равно, что обо мне подумают окружающие. Фото: Николая Денисова

— Слово «фарца» вам было тогда знакомо?

— А как иначе? Только у нас фарцевать было сложно. Чтобы продать гражданам что-то зарубежное, нужно это что-то где-то взять. А где возьмешь? Казахстан, пять тысяч километров до европейской границы. Активная фарцовка началась, когда я переехал в Усть-Каменогорск и организовал группу «Интеграл». Там в городе были два парня, торговавшие пластинками. Чешские и польские шли по 2-3 рубля за пластинку, если попадалась американская, она уже других денег стоила — 25-30 рублей можно было отдать. Сейчас трудно поверить, но это было преступление, за которое один из парней получил два года тюрьмы. С  «Интеграла» началась совсем другая история. Я уже не вырезал из плаката «липовые» билеты: мы были приписаны к филармонии и давали концерты совершенно официально. Зарабатывал я по тем временам огромные деньги, одеваться мог как хотел (ну то есть в то, что мог достать). Помню, во время первых гастролей с «Интегралом» в 1971 году к нам присоединился Юрка Лоза. Вот это был, я вам скажу, большой специалист по фарцовке. Если мы сами пользовались перекупщиками, чтобы добыть что-то для себя, этот скупал и продавал. Допустим, на гастролях в Риге он достал штук десять вельветовых пиджаков и загнал их потом в Казахстане в фойе концертного зала. Вечно перед началом концерта он тусовался где-то среди зрителей — то плащи нейлоновые, (тогда модно было) продает, то зонтики, то еще какую-то хрень.

Сейчас я не могу его за это осуждать: нормальная предпринимательская деятельность. Но тогда мне было ужасно стыдно! Мы нормально получали, по 500 рублей в месяц могли заработать. Пять зарплат инженера! Мы были богатеи по тем временам. Но я все свои деньги тратил на аппаратуру, а Юрка фарцевал. Страсть к одежде объяснялась легко: это была не просто одежда. То, в чем ты ходил, отражало твой музыкальный вкус, а на музыке в то время оказались повернуты все. Было достаточно беглого взгляда на человека, и сразу становилось понятно, какая группа крутится у него в магнитофоне.

— Мне иногда говорят: «Вы так ярко одеваетесь, у мужчин в гардеробе вообще не бывает такой палитры!». Фото: Николая Денисова

— Как выглядел в начале 1970-х годов Бари Алибасов?

— У меня были брюки клеш — такие широкие, какие только возможно. Я всегда покупал много ткани. Скажем, нужно метр сорок на брюки, я брал три метра, чтобы уж клеш так клеш, сантиметров сорок, не меньше. И внизу еще лампочки нашиты (правда, лампочки могли себе позволить только самые радикальные модники). Такие штаны делали умельцы по спецзаказам, сам я шить, к сожалению, не умел, хотя был в жизни один эпизод: смастерил сестре платье — собственноручно. Ну как платье... Получился мешок, в котором я проделал дырку. Сестре очень нравилось: она до сих пор его помнит и говорит, что ничего лучше в своей жизни не носила.

Группа «Интеграл» (1980-е). Крайний слева— Бари Алибасов, крайний справа — Женя Белоусов. Фото: Из личного архива Бари Алибасова

— Своим музыкантам тоже костюмы придумывали?

— Когда мы начали играть с «Интегралом», я понял, что сложная психоделическая музыка, которую мы делали, требовала каких-то иных образов, максимально отличных от того, как выглядели в то время остальные ВИА. Тогда все выходили на сцену в одинаковых костюмах, максимум различия, которое могли себе позволить, — надеть вместо обычного галстука бабочку. А у меня стояла задача — придумать каждому музыканту индивидуальный образ, и этот образ должен был соответствовать его внутреннему состоянию, его психофизике. Скажем, Юрка Лоза — человек легкий, незакомплексованный, общительный. У него и костюм был такой: на нем все болталось, висело, длинная бахрома от плеч до пола, веревки какие-то. А Алик Гумаров внутренне сдержан и необыкновенно сексуален — на нем вся одежда в обтяжку. Для меня костюмы моих музыкантов были отражением их образа, характера. Тогда этого никто не делал.

— А с группой «На-На» вы продолжили воплощать эту идею?

— Группа «На-На»  появилась в 1989 году, когда началась другая эпоха. В то время музыка, которую играл «Интеграл», перестала быть востребованной. И все мои выкормыши разбежались кто куда, делать карьеру. Первым начал это движение Андрей Разин, который работал в «Интеграле» таким «отнеси-принеси-подай-накрой стол». И вот этот Андрей Разин создает группу «Ласковый май», которая мотается по стадионам и собирает миллионы зрителей. Вслед за ним другой мой воспитанник, Сашка Шишинин, создает группу «Комбинация». И вот уже «Комбинация» гребет деньги лопатами, Андрей Разин — бульдозерами, Женька Белоусов, который был у меня бас-гитаристом и любимым певцом, — король эстрады, Сергей Челобанов тоже у меня играл. Он приобретает известность и устойчивое материальное положение, а я все еще работаю в Саратовской филармонии со ставкой 22 рубля за концерт. Система рушилась, я держался до конца, но потом плюнул, объявил кастинг молодых, задорных ребят. Так появилась группа «На-На».

Когда нам предстояло первый раз выступить на публике, я бегом побежал к Славе Зайцеву, вместе с которым мы много лет придумывали костюмы для «Интеграла». Но времени было очень мало — на сцену завтра вечером. Он уже ничего бы не успел придумать. Но Славка повел меня к себе домой на Арбат, вывалил из шкафов всю одежду, которая у него была, и мы поехали на Плющиху, где репетировала «На-На», примерять все эти вещи на наших солистов. Конечно, выглядели они как попало. Но потом, на протяжении 20 лет, Слава и его сын Егор «обшивали» группу «На-На» по высшему разряду.

«На-На»-2017: Вячеслав Жеребкин, Владимир Политов, Леонид Семидьянов, Михаил Игонин. Фото: Из личного архива Бари Алибасова

— Вы любите ходить по модным магазинам?

— Ненавижу! Выбирать, копаться, рыться... У нас в группе нет ни одного фаната шопинга, а одеваться все-таки надо, эту функцию выполняю я. Слава больше не шьет нам костюмы, поэтому учимся самостоятельно подбирать наряды для сцены. Я уже выучил все модные магазины в Берлине, в Барселоне, в Париже, в Лондоне. Но одежда, особенно сценическая, недолговечна. Месяц, максимум два — и все приходит в негодность: костюм уже примелькался, надо снова его менять.

— Бари Каримович, 6 июня вам исполняется 70 лет. Вы можете отказаться от каких-то цветов и фасонов в одежде, объясняя это тем, что это вам уже не по возрасту?

— Никогда: возраст тут совершенно ни при чем. Он вообще никакой роли не играет — образ и внешнее проявление характера от возраста никак не зависят. А следование модному духу в одежде выдает в человеке гибкий ум и смелость.

— Мне надо не следовать за модой, а быть на шаг впереди, улавливать новые тренды. Фото: Николая Денисова

— То есть вы не боитесь прийти на тусовку и оказаться там слишком ярким?

— Я ни секунды об этом не думаю, и мне абсолютно наплевать, кто и что обо мне скажет. У меня масса других интересных дел. Группа «На-На» сейчас полна надежд и планов, мы записали песню на стихи Михаила Гуцериева, называется она «Зинаида», а я еще написал музыку к другой его композиции — в совершенно современном, клубном стиле. Я считаю его невероятно талантливым и при этом современным. Моя музыка ему неожиданно очень понравилась, у него авангардное сознание. И сейчас мы делаем с Гуцериевым альбом клубной музыки, скоро выпустим. В общем, мне есть чем заняться и совершенно неинтересно, как мой внешний вид оценивают другие люди. Главное, что я сам себе нравлюсь.

---

Бари Алибасов

Родился: 6 июня 1947 года в г. Чарск (Казахская ССР)

Семья: сын — Бари (32 года), дочь — Вера

Образование: учился в Усть-Каменогорском строительно-дорожном институте и Усть-Каменогорском музыкальном училище по классу ударных

Карьера: в 1966 году организовал ансамбль «Интеграл». Музыка группы звучала в фильмах «Не бойся, я с тобой!» и «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты». В 1989 году создал группу «На-На». В дискографии группы 15 альбомов, 6 из которых платиновые

Награды: заслуженный артист Российской Федерации, 10 раз становился лауреатом премии «Овация», кавалер ордена Петра Великого и другие награды