Богатый новгородец XII века, прообраз героя старофранцузского романа или персонаж древней индоевропейской легенды: каково происхождение легенды о богатом купце и гусляре Садко

Садко — переиначенное древнееврейское имя из старофранцузского романа? Именно так думал историк литературы Александр Веселовский в позапрошлом веке. А как еще объясняют происхождение этого былинного образа?

На Руси к былинам относились уважительно — как к заветному преданию и хранилищу исторической памяти. Былины пели даже в Великий пост, когда мирские песни были строго запрещены. Сюжеты былин по-настоящему эпичны: их действие разворачивается на огромных пространствах и охватывает большие промежутки времени. Но откуда вообще взялись русские былины и почему они стали именно такими, какими мы их знаем? Андрей Вдовенко пытается разобраться в этом вопросе на примере сказания о купце Садко.

Русские былины, сказители, фольклористы и легенда о Садко

Былины (народное название — ста́рины) — древнерусские народные эпические песни. Они рассказывают о событиях XI–XVI веков. Особенность былин в том, что это произведения устного жанра: традиционно их не записывали и читали, а пели и слушали. Веками они передавались от былинщика (певца, сказителя) к былинщику — это было особое искусство, ремесло.

Былина об Илье Муромце в исполнении артистов народного хора имени М.Е. Пятницкого

В зависимости от места происхождения исследователи различают киевские (об Илье Муромце, Добрыне Никитиче, Алеше Поповиче, Дюке Степановиче, Соловье Будимировиче, Чуриле Плёнковиче, Ставре Годиновиче) и новгородские (о Садко, Василии Буслаеве, Вольге и Микуле) былины. Более поздние сказания (например, об эпохе Ивана Грозного или о Ермаке) называют общерусскими.

Ко времени записи былины сохранились в основном на отдаленных окраинах Руси, особенно — на севере. Там не существовало крепостного права, а древние устои были прочнее, чтились и соблюдались дольше.

Содержание былин могло искажаться при пересказе. В них были типические части: сказители старались исполнять их как можно ближе к тому, что слышали от других былинщиков. И были вариативные места: здесь былинщик был волен рассказывать так, как пожелает. Поэтому у разных исполнителей рассказы об одних и тех же героях нередко различаются. Так, об одном из самых известных героев новгородских былин — Садко — фольклористы собрали больше 50 вариантов сказания.

Чаще всего в них в разном порядке и комбинациях с различными подробностями излагаются три истории: о том, как Садко получил свои богатства; о том, как он пытался скупить все товары в Новгороде; о том, как он побывал у морского царя. Последняя, как считается, сложилась раньше других, а первая, наоборот, позже. Исследователи считают, что былина появилась не раньше XI и не позднее XIV–XV веков. Ее автор или авторы, как и многих других фольклорных произведений, неизвестны.

Большинство былин о Садко — отрывочные или неполные: сказители либо не знали всех трех историй, либо не помнили их. Самый ранний вариант записал в первой половине XVIII века работник завода Демидова на Урале и былинщик Кирша Данилов. По заданию работодателя Прокопия Демидова он составил первый сборник русских народных сказаний.

Самые же полные тексты былины о Садко записали фольклористы второй половины XIX века Павел Рыбников, Орест Миллер, Александр Гильфердинг. Историю новгородского купца им поведали сказители — крестьяне из Олонецкой губернии (район Онежского озера и Петрозаводска) Василий Щеголёнок и Андрей Сорокин. Их варианты былины о Садко считаются эталонными.

Вот вкратце сюжет былины (по Сорокину). Садко жил в Новгороде, был гусляром, играл на пирах, и ничего у него, кроме музыкального инструмента, не было. Играл Садко отменно — так, что однажды, сидя без работы и музицируя на берегу озера Ильмень (рядом с Новгородом), растрогал душу морского царя. Настолько, что тот помог Садко разбогатеть. Герой стал купцом, вел торговлю за морем, женился, отстроил себе хоромы «белокаменные».

По меркам Древнего Новгорода Садко стал очень богатым: каменные дома на Руси мало кто мог позволить себе. Даже среди купцов многие оставляли товар на хранение в каменных церквях (чтобы он не сгорел при пожаре).

Но удача затмила Садко глаза: на одном из пиров он стал хвалиться и заключил пари с другими купцами, что сможет выкупить все товары в Новгороде — так он, мол, богат. Спор Садко проиграл: новгородские товары скупил, а привозные уже не смог. После этого он отправился на 30 кораблях продавать купленное, но на обратном пути попал в шторм, а суда его встали на месте как вкопанные. Так морской царь потребовал от Садко дань за многие годы, что тот ходил по морям, ничего не жертвуя хозяину вод. Задобрить владыку стихии жемчугами, серебром и золотом не удалось.

Тогда мореходы решили принести морскому царю человеческую жертву. Кинули жребий, и тот, несмотря на все хитрости Садко, указал именно на «богатого гостя». Тогда главный герой спустился в море на дубовой доске, прихватив любимые гусли — поиграть напоследок. Корабли немедленно сорвались с места, а Садко уснул и очнулся уже в подводном царстве. Здесь его встретил морской царь и велел играть на гуслях, а сам пустился в пляс, да так, что поднял в море грандиозный шторм.

Терпящие бедствия из-за танца морского царя люди взмолились Миколе Можайскому (Николаю Чудотворцу). Тот в образе «седатыего старика» пришел к Садко и научил новгородца, как отделаться от морского царя и вернуться домой. Микола велел купцу сломать гусли, а когда океанский владыка предложит жениться (чтобы Садко навсегда остался под водой), выбрать из предлагаемых девиц 901-ю — некую Чернаву. После возвращения в Новгород старик велел Садко поставить церковь во славу Миколы Можайского.

Главный герой сделал всё, как сказал святой, и на утро после свадьбы проснулся в Новгороде на берегу реки Чернавы перед самым приходом своих кораблей. После этого Садко построил церковь и больше по морям не ходил.

Некоторые варианты былины имеют существенные отличия от представленного эталонного сюжета. Так, в одном из них Садко сначала оказывается у морского царя, потом проигрывает пари новгородским купцам, сбегает из города и просит защиты у богатыря Вольги Всеславьевича. В другом он после проигранного новгородскому князю спора сам берет гусли и бросается в море, а там к нему приходит Богородица и велит выбрать себе девицу, «которой хуже нет». У одних былинщиков Садко помогает дочь морского царя, у других он — не гусляр, а у третьих — даже не новгородец. И это далеко не все встречающиеся варианты.

Откуда же взялся сюжет о Садко? Исследователи выделяют три теории о том, как могли формироваться былины:

• исторически-бытовая теория — в былинах отразилась народная память о реальных событиях прошлого;
• теория заимствования — сюжеты былин пришли на Русь с Запада или Востока;
• теория мифов — былины заимствовали и перерабатывали мотивы доисторических мифов под реалии текущего момента.

Все эти теории применимы к былине о Садко.

Откуда взялся миф о Садко? Версия первая: реальный прототип

Как писал доктор филологических наук Сергей Азбелев, былины совмещают достоверные сведения с мифическими или сказочными подробностями. Фантастическое, в первую очередь гиперболизированное, описание — это способ сохранить память о реальных событиях в народной памяти. Достаточно сказать, что само слово «былина» в Древней Руси означало «факт».

В пользу историчности сюжетов былин говорит и то, что в них упоминаются реальные личности и события: от князя Владимира и набегов степняков до Ермака и завоевания Казанского ханства. Кроме того, в исторических источниках встречаются имена из народных песен, например Ильи Муромца и Алеши (Александра) Поповича. Поэтому некоторые историки считают их реальными людьми и прототипами былинных героев.

В былине о Садко, возможно, тоже есть упоминание об историческом событии, а именно — о постройке церкви Николая Чудотворца (Миколы Можайского). Описание причин возведения храмов (не всегда правдивое) вообще довольно распространенный мотив в былинах.

В Древнем Новгороде действительно была церковь, в постройку которой вложил деньги местный богатый меценат в XII веке. Но сам по себе этот факт не удивителен: зажиточные новгородцы часто занимались подобной благотворительностью. Так, в разное время храмы только во имя Николая Чудотворца в Новгороде возводили князь Мстислав Храбрый (1113), архиепископы Давыд (1312) и Евфимий II (1436).

Гораздо интереснее имя жертвователя: его звали Содко Сытинец (или Сотко Сытиничь, встречаются разные варианты написания). Так, согласно сведениям из более чем 20 летописей, в 1167 году:

Белокаменная церковь монументальных размеров, построенная Содко в новгородском детинце, была освящена в 1173 году и простояла больше 500 лет. Несколько раз прихожане восстанавливали ее после пожаров. В 1692-м здание рухнуло. Сохранился только фундамент — его исследуют археологи РАН.

Таким образом, возможно, былина о Садко — это история о постройке настоящей церкви, которая обросла фантастическим подробностями и небылицами.

Однако у этой точки зрения есть и слабые места. Например, в летописях ничего не сказано о роде занятий Содко, и однозначно сопоставить его с былинным купцом нельзя. А сама церковь Содко, как нетрудно заметить, носила имя не Миколы Можайского, а Бориса и Глеба — князей из рода Рюриковичей, сыновей Владимира Святославича — крестителя Руси, которых убил старший брат Святополк в 1015 году. В 1072-м церковь канонизировала их как мучеников.

Тем не менее версия о Содко строится на самом надежном фактическом фундаменте. Так, допущение о том, что Содко был купцом, который много торговал за морями и накопил капитал, достаточный для возведения церкви, весьма правдоподобно. А «подмена» святых в рассказах былинщиков могла быть связана с тем, что даты чествования Николая и Бориса с Глебом довольно близки. Схожи и народные представления об этих святых. Кроме того, святой Николай — покровитель мореплавателей — был более популярен в Новгороде, что тоже могло повлиять на былинщиков.

Правда, у версии с историческим Содко может быть и более серьезная проблема. Исследователи не исключают, что он мог перекочевать в летописи из былинных сказаний. Так, в своде XV–XVI веков он назван «Сотко богатой» — практически как в былине («Садко, купец, богатый гость»). Очевидно, что подмена Сотко Сытинца Сотко богатым произошла под влиянием легенд о новгородском купце. Могло ли подобное произойти с более ранними летописями, неизвестно.

Версия вторая: заимствованный герой

Но ревностным и богатым христианином из Новгорода XII века список возможных прототипов Садко не ограничивается. Есть версия, что сюжет о его подводных злоключениях мог быть заимствован из западноевропейской культуры. Такого мнения придерживался историк-литературовед XIX века Александр Веселовский.

Веселовский считал, что былина о Садко может быть переиначенным сюжетом из старофранцузского романа первой четверти XIII века о Тристане Леонском.

Там есть персонаж с древнееврейским именем Садок (Цадок — «справедливый, праведник»). Он убил шурина, который покушался на честь его жены, и попытался сбежать от правосудия на другой берег Ла-Манша. Однако по пути корабль Садока попал в бурю. Садок, как и Садко, тянул жребий и вынужден был прыгнуть в воду как виновник буйства стихии. После этого буря закончилась, а корабль благополучно уплыл восвояси.

Правда, дальше сюжеты двух легенд расходятся. После шторма Садок попал на скалистый остров. Там он три года жил у отшельника и замаливал свои грехи, прежде чем вернуться на большую землю.

Веселовский считал, что на былину повлиял не сам роман, а прототип, на основе которого тот был написан. Сами же сюжеты сказаний наложились друг на друга из-за совпадения имен героев. Например, в былине Садок — одна из форм имени Садко при склонении наряду с Садка, Садку и т. д.

Так что былинщик, услышав историю о Садоке, мог принять ее за еще одну историю о Садко.

Старофранцузское предание действительно могло попасть на Новгородчину. Из городов Древней Руси Новгород был, возможно, самым «европейским». Местные купцы активно торговали с западными соседями, а город некоторое время даже был частью Ганзейского союза. Это означало, что новгородцы поддерживали очень широкие международные контакты, и, соответственно, в Новгород и из Новгорода приходило и уходило много фольклора. Те истории, что жителям «северной столицы Руси» были близки, они перенимали. Возможно, так было и с легендой о Садоке.

Однако всё это только предположения, основанные на аналогиях и умозаключениях, гораздо более зыбких, чем, к примеру, версия с летописным Содко. Даже сам Веселовский признавал недостаточность доказательств своей теории.

Версия третья: древний мифический архетип

Впрочем, возможно, корни былины о Садко уходят гораздо глубже как деяний новгородского Содко, так и легенды о французском Садоке. Тот же Веселовский полагал, что за обоими произведениями стоит один пока неизвестный источник. А среди исследователей былин господствует убеждение, что часть сказания о странствиях Садко в подводном мире относится к глубокой древности. Возможно, она — одна из самых архаических в русском эпосе.

Так, сюжеты новгородских былин, возможно, восходят ко временам язычества. Например, мотивы женитьбы в потустороннем мире, магических музыкальных способностей и уплаты жертвы морю (реально существовавшая в Древнем Новгороде и у других приморских народов практика) существовали еще у венедов. Их считают одними из возможных предков славян.

Можно также обратить внимание, что схожие с сюжетом о Садко истории есть и в эпических произведениях других народов. Например, золотые рыбки, которых Садко позволил выловить из озера морской царь, напоминают клад из «Песни о Нибелунгах». Согласно преданию, тот хранился у карлика Андвари, который жил в воде в образе щуки. Еще больше общего у Садко с главным героем карело-финского эпоса «Калевала» Вяйнямёйненом. Например, в одной из рун (песен) Вяйнямёйнен с помощью музыкальных способностей обольщает бога моря Ахти (правда, есть подозрения, что некоторые места в «Калевале» придуманы составителем Элиасом Лённротом).

Характерные мотивы былины о Садко (подводный владыка не хочет отпускать героя, а тому ни в коем случае нельзя жениться на морской деве) также широко распространены в мировой мифологии. Например, властитель вод Уббе из киргизского предания оставляет у себя на службе человека по имени Аманкул. А шумеро-аккадский бог Нергал расплачивается ссылкой за то, что нарушил запрет на половые связи с представителями подземного царства.

Исходя из этого, можно предположить, что все эти сказания и легенды могут быть основаны на древнем мифе. Так, мотивы «герой отправляется в иной мир», «заснул и проснулся в другом месте», «морской царь, танцуя, вызывает бурю» существовали с доисторических времен. Возможно, все представленные выше предания, в том числе о Садко, представляют собой поздние трансформации легендарного индоевропейского (праарийского) образа жениха дочери океана, а потому так похожи. Но и это тоже лишь предположение.

Современная историческая наука не ограничивается какой-то одной из представленных теорий и допускает, что сюжеты былин содержат ссылки на реальные события, литературные и мифологические заимствования, сюжеты древних легенд. Все эти разнородные элементы, скорее всего, смешались в былинах с течением времени.

Это значит, что у Садко вполне мог быть реальный прототип, на предание о котором наложился сюжет о французском Садоке. А он, в свою очередь, возник на основе древнего мифа о морском владыке, который устраивает штормы и изводит моряков, если не платить ему дань — ритуальную жертву. Впрочем, вполне возможно, что всё могло быть совершенно иначе.