Президент Филиппин Родриго Дутерте заявил о том, что не будет участвовать в следующих выборах. Один из наиболее эксцентричных и неординарных мировых лидеров решил уйти из политики именно тогда, когда противостояние двух сверхдержав – США и Китая – заметно усилилось. Прежде Дутерте обещал порвать с Вашингтоном ради новых союзников – Москвы и Пекина. Почему у него не получилось?

«Я меняю союзников в вашем идеологическом порядке. Я съезжу в Россию, чтобы сказать Путину, что отныне мы втроем – Китай, Филиппины и Россия – против остального мира. Другого пути нет».

Это заявление Родриго Дутерте сделал вскоре после того, как был избран президентом. Оно произвело эффект разорвавшейся бомбы: 110-миллионные Филиппины, некогда отвоеванные американцами у испанцев заодно с Кубой и Пуэрто-Рико, считались верным союзником Вашингтона и «непотопляемым авианосцем» США.

Филиппины полвека находились под американской оккупацией, получили независимость только в 1946-м и считали ориентацию на Вашингтон естественным положением вещей, а самим американцам такое положение казалось неизменным. Если и был кто-то, кто мог избавить страну от определяющего влияния США, то это Родриго Дутерте – уникальный в своем роде политик с очень крутым нравом. 

Несколько штрихов к портрету. На родине президента называют просто Роди, но другое его известное прозвище – каратель. Он получил его еще тогда, когда был мэром миллионника Давао, где действовали «эскадроны смерти» из полиции и добровольцев, то ли опекаемые Дутерте, то ли им же самим созданные.

В период предвыборной борьбы за главный пост в государстве он пообещал залить уже всю страну кровью и казнить 100 тысяч человек. В итоге казнили по официальной версии – пять тысяч, по версии оппозиционных депутатов – 20 тысяч. Речь идет о тех, кто подозревался в связях с наркокартелями и погиб (по сути – был казнен без суда) при полицейских операциях. Подчас это выглядело так: президент зачитывает фамилии тех, кого считает преступником, а вскоре этого человека находят мертвым.

Ходят слухи, что Дутерте неоднократно убивал собственноручно и вроде как даже проговаривался об этом. Он вообще крайне словоохотлив, «рубит с плеча» и не признает авторитетов, традиционных для прозападных Филиппин – таких как ООН, США, Евросоюз, Барак Обама, папа Римский и католичество. Дутерте в буквальном смысле материл всех из этого списка, а заодно и навязываемые с их стороны «ценности».

Также для Дутерте характерны откровенные признания и специфический юмор – столь же черный, сколь и отвратительный. Например, он признавался, что в подростковом возрасте был изнасилован католическим священником. А в период избирательной кампании, когда вспоминал свое участие в освобождении заложников в Давао в 1989 году, выразился в том духе, что его очень расстроил факт сексуального насилия над одной из жертв – сестрой милосердия из Австралии, поскольку «мэр должен был быть первым».

Уже тогда, в 1989-м, Дутерте возглавлял Давао. Всего он пробыл на посту мэра более 20 лет с перерывами на вице-мэрство и депутатство. И во всех его биографиях СМИ пересказывают одну и ту же историю, характеризующую стиль руководства Дутерте не меньше, чем «эскадроны смерти»: якобы владелец одного из баров, где пьяный турист отказывался потушить сигарету, позвонил мэру, мэр приехал – и заставил туриста съесть окурок.

К слову, за крутую, как его нрав, борьбу с курением на постах мэра и президента, Дутерте очень любят международные антитабачные организации.

 

Добавим ко всему этому характеристику от психологов, ставшую достоянием общественности в ходе бракоразводного процесса Дутерте: нарциссический склад личности, нетерпимость к критике, склонность к манипуляциям и садизму, отсутствие эмпатии. Получается законченный портрет диктатора-самодура и кровожадного тирана – типаж, на которых Азия ненамного беднее, чем Африка, Латинская Америка и Европа (Гитлер, как мы помним, тоже ненавидел курение).

Международные правозащитные организации Дутерте так и величают – деспотом и убийцей. Но все эти «штрихи к портрету» дают искаженное представление о президенте Филиппин. Он скорее Трамп, чем Гитлер, и даже в большей степени, чем нью-йоркский миллиардер, может считаться «наследным принцем» – регионом Давао когда-то руководил отец Дутерте.

Точнее, это Трамп, опирающийся в том числе на «народное ополчение», чего настоящий Трамп делать не мог.

Захват заложников из числа протестантских миссионеров в 1989-м осуществили бандиты, пытавшиеся бежать из тюрьмы. В ходе спецоперации все они были убиты, также погибли пятеро заложников. Это произвело сильное впечатление на молодого мэра, после чего он посвятил всего себя борьбе с организованной преступностью, в первую очередь с наркокартелями. Речь идет о настоящей затянувшейся войне, жестокость которой объясняет и жесткость методов Дутерте.

При этом он всегда оставался «народным политиком» в том смысле, что никогда не терял связи с улицей. Считается, что ему близки и понятны чаяния простых людей, а простые люди видят в нем заступника и защитника.

В принципе, все это тоже укладывается в образ диктатора-сумасброда, точнее, в тот его вариант, который обычно рисует пропаганда. Однако Филиппины не являются диктатурой – там сменяемая власть, конкурентная политика, свобода слова и во многом западное представление о правах человека.      

Сам Дутерте, хотя и ведет себя во время общения с нацией как пьяный староста на сельском сходе, числится на родине умеренно прогрессивным левым политиком, чей профиль – демократизация страны, организация программ социальной помощи (в том числе центров для реабилитации наркоманов) и поддержка меньшинств, включая национальные и гендерные. При Дутерте поговаривали даже о скорой легализации гей-браков, а сам он – в полном соответствии со своей фирменной откровенностью – заявлял о себе как об «излечившемся» от гомосексуальности стараниями бывшей жены. 

По совокупности всех этих «заслуг» Дутерте имел рейтинг одобрения в 80-90% и статус лидера в правящей партии, контролировавшей нижнюю палату парламента за счет голосов «перебежчиков» – тех, кто захотел стать частью команды ультрапопулярного президента. Однако президент на Филиппинах избирается на один шестилетний срок без возможности переизбрания. Дутерте хотел обойти запрет, выставив на выборах 2022 года свою кандидатуру в качестве вице-президента, но отказался от этой идеи якобы из-за результатов соцопроса – 60% филиппинцев сочли такой трюк нарушением конституции и демократических традиций страны.

На пресс-конференции по этому поводу Дутерте выглядел обиженным, но заявил, что исполнит волю народа и уйдет из политики.

 

Вполне возможно, действительно уйдет – в марте следующего года внешне бодрому президенту исполнится 77 лет, он ненамного моложе Джо Байдена. Но сделать это Дутерте сможет только в том случае, если обезопасит себя от судебного преследования за крутые методы борьбы с наркокартелями. Решить столь нетривиальную задачу должно избрание следующим президентом дочери Дутерте – Сары, которая планирует баллотироваться в паре с давним соратником родителя Кристофером Гоном.

Кстати говоря, отношения у отца с наследницей весьма специфические. Когда предвыборную кампанию Дутерте потряс скандал с шуткой про изнасилование, Сара заявила, что тоже пережила сексуальное насилие, поэтому разделяет боль всех жертв, однако все равно будет голосовать за отца. Отец отреагировал нетривиально: дочь, мол, сочиняет, она всегда была «королевой драмы».

Сможет ли «королева драмы» стать дважды преемником (и на посту мэра Давао, и на посту президента) станет известно в мае 2022 года, когда в России отмечается День Победы. Шансы на это у Сары не абсолютные: правящая партия выступила против планов Дутерте и выдвинула своим кандидатом очень популярного в стране человека – бывшего чемпиона мира по боксу Мэнни Пакьяо.

Но нас по большому счету волнует не это, а то, как обстоят дела с «тройственным союзом» Москвы, Пекина и Манилы против Вашингтона? Получилось ли у Дутерте избавиться от оков американского империализма?