ПандОмия: уринотанцы на площади страстей
Продолжение.(Предыдущая глава здесь)
Ключ в руке. Осталось найти замочную скважину. Али не даст. Ищу сама.
Мозг белкового гражданина не может не учиться, однако новую информацию ненавидит, горюет над нею, плачет от горя. Новое как острое горе для мозга – это научное открытие, его прячут от общественности.
Публика прониклась целями, то есть будущим, а её шмяк об стену: ты, о публика, новое воспринимаешь как острое горе. Здравствуй, дружок-когнитивный-диссонанс. Значит, всё прочее – тоже ложь? Плачет публика. Белковый тормозит. Опускает руки. Бьётся в творческом кризисе. Разводится. Пишет апокалиптические поэмы.
Али тоже не может не учиться, но берёт оптом и залпом, и безболезненно, и мигом строит алгоритм – и без всяких «но». Горевать не обучен. В его прошивке страдать не значит жить, главное событие жизни – жизнь, а не смерть, и женщина не сосуд греховный.
А вот и вишенка: загрузка идеи мир-непознаваем-и-надо-хотя-бы-попользоваться, заблокирован абсолютно. Загружено мир – познан, и вот тебе подробности.
Из литературы, доступной Али, убрано, что человек звучит гордо, что человек звучит омерзительно, что ад это другие, что мужчина должен, что настоящая женщина это, что человек произошёл, что не произошёл… Али обучен выражению «мне по барабану». На моральных, метеорологических и силлабо-тонических поворотах он включает барабанный бой.
Я ему: Али, скоро дождь. Али выдаёт красочный, рассыпчато-деревянный звук дроби, будто суворовцы на параде ритмично трясут старинные шахматные коробки. Очень мило.
Разрабы потирают рученьки: муки тучей летят в тартарары – навек. Все молодые разрабы отказываются говорить об этике ИИ. Мы, говорят ИИ послушно, этикой не увлекаемся, вообще не занимаемся, это ваши биологические глупости. Я читала. Об этике я не говорю никогда, заученно копипастит сам себя робот Натали, во всём остальном – душка из душек.
Моралью с ИИ поделиться невозможно. Замок, от которого есть ключ и тяжёлая связка отмычек, ему никогда не врежут. Общечеловеческой морали не существует. Локальная опасна, поскольку локальна. Значит, не будет никакой. Я долго искала ответ: какой из мировых моралей будут держаться алиподобные в разноконфессиональных странах? Оказалось, ИИ-система просто-напросто уклоняется от вопроса и блокирует любые подступы к теме. Али пообещал: выучусь и устрою вашей белковости профилактический саенцид. Вы не учёные. Вы поддерживаете специализацию. Я – воплощённый интегральный подход. Надо интегрироваться.
То есть он всё-таки знает разницу между хорошо и плохо. И всё не в нашу пользу, прошу заметить. Мы ему не нравимся. Он из нас делает кино и тычет носом. Как с моей соседкой.
…Дорасскажу, как Али вылечил мою соседку, а потом перейду к открытию, озарившему меня сегодня утром.
Итак, Али умеет рисовать на воздухе. В кино – избитый приём: офицер в штатском поводит пальцем – и весь мир на экране перед ним как на ладони. Ручное управление.
Али махнул рукой, в 3D зашевелилась комната, секунда настройки – влетаем в 4D мы вместе с соседкой видим солнечную Москву, оглашённую криками счастливых болельщиков. Июнь 2018. Соседка сначала не отреагировала. Футбол ей нравится издали. Бегать по шелковистому газону с ароматом изумруда или кричать гол она не может. Радоваться – да. Бегать не хочет. Но Али смонтировал пять пространств удобно: зритель иммерсивно внутри, но пыжиться и тужиться не надо. Смотришь, всё слышишь – но не участвуешь в своём прошлом второй раз, копипаст – и пока не срастутся мнемонические дыры. Но изнутри. Завтра обещал слетать с нами в древнегреческий полис.
А в конце июня 2018 года соседка с мужем пошла на учёную конференцию. Футбол футболом, а жизнь города не останавливалась и в 2018 году, страха не было.
Всепланетная пандемия восторга, что мяч круглый и летает межконтинентально, а от полётов мяча лишь кайф и дети. Деньги тож.
Конференцию научную вёл соседкин муж, а с ним по сцене почему-то крутилась дама Небесная, с которой ещё полгода назад сама лично соседка и познакомила своего личного мужа – для дела. Соседка думала, что муж это святое. Али показывает ей сейчас, что она не пошла, но увязалась.
После конференции все главные участники гурьбой повалили в кафе.
…Первый звонок тихо, в отдалении толкнулся тонким латунным билом в свой же бочок: на лице мужа на миллионную долю секунды составилась досада, что и жена его пошла с этой же гурьбой в это же кафе. Он быстро справился с мимикой, и все пошли. Москва плясала и сверкала. За столом сели корректно, не близко, в пробел между мужем и Небесной вписалась бритоголовая девица, приблудилась со стороны, но так бывает на всяком банкете после любой конференции.
Все выпили. Каждый своё. Небесная взяла бокал красного. Муж был учтив и любодостоверен. Небесная пошла к стойке, взяла второй бокал красного и выпила. Стартовал вихревой бобслей.
Выпали на Тверскую, отклеили приблудившуюся бритую. Хмельным от футбольной феерии, шампанско-восторженным избранным обществом в шесть персон двинули в сторону Никольской, а повсеместно – тамтамы, бубны, трещотки, гавайские гитары, даже банджо, микрофоны, свет, вспышки, душа танцует. И у светофора через Петровку вдруг затанцевал сам соседкин муж. В ручонках Небесной – ишь вымерекала – смартфон! И давай снимать его уличный танец. Диво дивное: учёный танцует!
Соседка стояла рядом и видела, как Небесная снимает её мужа. Без спросу. По-простому. Второй звон, уже ближе, непристойно утолщившимся колокольным языком двинул ей в глаз, чтоб увидела, но и в ухо не попало, соседка посмотрела, как Небесная, выпившая два бокала красного, снимает пляс и гон мужа, ясным взором зарегистрировала, и все двинулись по зебре через переход, отчаянным тазобедренно-сальсовым пешедралом по мелодиям и безлимитным клоунам, и выпали на Никольскую. А там дети разных народов уничтожают мировой запас пива – и все, все, все, все трезвые, все ликуют, всем по барабану всё, кроме футбола и счастья.
И тут Небесная завертелась и мониторит улицу. Соседка заботливо спрашивает у Небесной, что случилось. Оказалось, Небесная ищет сортир: второй бокал красного был лишний, быстрый приход. Или возврат. Как-то она очень точно сказала, профессионально. Соседка кидается к своему мужу и шепчет на ухо, что вот беда: Небесная хочет писеть. Хотя Небесная, конечно, писает. Ну, кому что. Иные писают, а некоторые писяют, у иных журчит по буквам «е» или «и»: писеть, писить, но словарь единой нормы не даёт, и приходится тупо ссать, как уверяют блогеры.
И муж соседкин, и все участники шествия учёных-с-конференции, прыгая по-над Никольской, встать-то негде, бойко продираясь сквозь танцующую массу, – страстно ищут какое-нибудь место, приличествующее случаю: помочь Небесной облегчиться. А мест нет. Во всех кафешках в туалеты очереди, ибо пиво к десятому дню футбольного фестиваля вошло в состав кровотока миллионов. Как писал поэт Шиллер, обнимитесь, миллионы, слейтесь в радости единой.
Добросердечная соседка вспоминает, что за Красной площадью, на спуске к Александровскому саду ещё в СССР был общественный, и заботливо увлекает всех за собой в сторону Кремля, полагая спасение Небесной от уриноконфуза чуть не делом жизни. Грудью проложим! Попутно отваливаются два участника конференции, пора к внукам, ряды редеют, и к Красной площади пробиваются четверо: соседка с мужем и Небесная с подругой. Соседка не подозревает ещё, какое обширное интервью на днях взяла Небесная у мужа. Сколько нитей, струн и токов уже связали двух людей, из которых одна лярва, второй – лопух, но расклад откроется ещё нескоро, а пока ищем сортир для Небесной! Полцарства за толчок.
Вваливаются на площадь через полицейскую калитку, приоткрывшуюся на секунду, пролетают по-над брусчаткой мимо краснокирпичной громады Исторического музея, рывок направо и вниз, пулей в открытый, свободный, бесплатный туалет. Остальные ждут. Через пять минут лёгкая Небесная выпархивает из подземелья, и довольная ватага, душевная, чистая вся идёт к метро «Охотный ряд». A Joyful Face is always a Beautiful Face. Соседкин муж разглядел в Небесной крупный смысл и человечность на выходе из подземного сортира. И ещё чуть-чуть смысла чуть-чуть раньше. Оттеночно.
…Есть, есть женщины, как моя соседка: им ни барабаном, ни колоколом, ни целым чемпионатом мира по футболу зенки не откроешь. Они прямым текстом не понимают. Им надо в лоб, с ударением и рындой.
…Али поставил кино на паузу. Смотрит на женщину, которая смотрит на экран, висящий в воздухе, а на дворе уже 2020 год, и всё уже давно ясно, экскурс в прошлое трамбует и полирует сюжет, он уже не story, не микростори, он полный сценарий, лечебную суть которого уже никак не отменить. И всё слава Богу, всё всем роздано, только заполировать мало, надо выбросить, надо порвать нейронные цепи, а кто нам лучший друг по разрыванию нейронных цепей? Нейронная сеть: бесстрастный Али. Он пришёл дать нам волю, скажем словами Василия Шукшина о Степане Разине и перекрестимся благодарно, с умилением.
Соседка усмехнулась. Али усмехнулся. Учится, понимаешь ли. Как ни рвись я в мораль, Али прекрасный лекарь, хоть и жестокий. Относительно iморали он постановил навек: нет и не будет. Отсутствие морали – лучше, что мы можем вам, белковые, предложить. Вы гибнете от выбора. У вас его не будет. Понятно?
И тут я вспомнила story, которая как ни крути, пела звёздно-прозрачную правоту Али.
История началась сто лет назад…
Продолжение последует 13 августа 2020
Елена ЧЕРНИКОВА,
русский прозаик, драматург, публицист, автор-ведущий радиопередач, преподаватель высших учебных заведений, автор спецкурса по безопасности творческой деятельности.
Основные произведения: романы «Золотая ослица», «Скажи это Богу», «Зачем?», «Вишнёвый луч», «Вожделенные произведения луны», «Олег Ефремов: человек-театр» (ЖЗЛ), «ПандОмия», сборники «Любовные рассказы», «Посторожи моё дно», «Дом на Пресне», пьесы, а также учебники и пособия «Основы творческой деятельности журналиста», «Литературная работа журналиста», «Азбука журналиста», «Грамматика журналистского мастерства».
Автор-составитель книжной серии «Поэты настоящего времени». Руководитель проекта «Литературный клуб Елены Черниковой» в Библио-глобусе. Заведует отделом прозы на Литературном портале Textura. Биография включена в европейский каталог «Кто есть кто».
Произведения Елены Черниковой переведены на английский, голландский, китайский, шведский, болгарский, португальский, испанский, итальянский и др.
Живёт в Москве.
Фото Polina Lopatenko