Песня жить помогает. Прошлое и настоящее самого старого хора на Дону
15 мая 1936 года в Москве прогремело открытие центрального музея В. И. Ленина. Примерно в это же время на дону появился первый народный хор – организовали его в хуторе Обуховка Азовского района, отметили среди своих и тихо. Спустя 75 лет, музей закончил своё существование, а хор живёт. В следующем году ему исполнится 85 лет. Корреспондент «АиФ-Ростов» съездила в Обуховку и встретилась с хористками.
Часы от Сталина
Январь 1936 года на Дону выдался мягким – весь месяц температура держалась в районе нуля, поэтому репетиции только что созданного при Елизаветинской моторно-рыболовецкой станции струнного оркестра проходили хорошо – руки у музыкантов не отмерзали. Народ в оркестр прибывал и прибывал, и в мае 1936 года руководители решили создать хор нижнедонских казаков из станицы Елизаветинской и окрестных хуторов. Играли старинные песни казаков-низовцев, плясали, пели частушки.
К середине 1937 года в хоре уже было больше 70 участников, и третья часть его – танцоры. Ансамбль возглавил Аким Лукич Шишкин, коренной казак и собиратель фольклора. Благодаря ему и сложился репертуар коллектива и его особенный почерк. Обуховцев заметили, в 1939 году впервые пригласили выступать на ВДНХ в Москву, а дальше была война. В 1944 году хор возглавил вернувшийся с ранением Евдоким Михайлович Халявин и руководил им полвека: артисты из народа выступали перед ранеными в госпиталях, потом помогали восстанавливать страну. В 1948 году поехали на Всесоюзный смотр сельской художественной самодеятельности, с танцорами хора занимался легендарный Игорь Моисеев. Тогда случился курьёз: казаки вдруг узнали, что их выступление в концерте будет последним, и возмутились: «Как так? Невжеж мы хужей, чем другие?» Игорь Моисеев рассмеялся: «Наоборот – закрывают концерт всегда лучшие. Так что не подведите».
Артисты не подвели: товарищ Сталин остался очень доволен – каждому участнику хора подарили на память именные часы.
А участников в те времена было уже под 80 человек, и чтобы попасть в Обуховский народный хор, нужно было ещё пройти прослушивание. Пели на шесть голосов, хотя партитур не знали. Ведь даже руководитель хора Евдоким Халявин не имел музыкального образования: работал мотористом в рыбсовхозе, но каждую свободную минуту старался посвящать музыке. Другие хористы тоже имели «нормальную» работу: были рыбаками, трактористами, телятницами, малярами.
Расцвет хора пришёлся на 60–80-е. В 90-е состав уменьшился в два раза, а к сегодняшнему дню подошли 18 человек. Самой молодой участнице 58 лет, самой пожилой – 80. Все женщины. И все с особенными историями, в которых песня – и отдушина, и главная любовь.
Семеро участниц хора согласились встретиться со мной во дворе Нелли Саввовны Ващенко. Родом она из Республики Коми, приехала на Дон в декабре 1973 года.
– В Обуховку я влюбилась сразу: домики каменные, все покрашенные, чистенькие, улицы светлые. Такая же любовь у меня случилась и к хору, услышала я их впервые в 1974-м. Они запели, я сижу, а слёзы текут и всё внутри переворачивается. Сама я петь не умею, но очень хотелось что-то сделать, чтобы про наш хор узнали все...
Вот уже больше сорока лет Нелли Саввовна так и делает: вначале была народным конферансье, а потом взяла на себя все организационные вопросы коллектива. В Обуховке её любя прозвали «продюсером». В 90-е пошла с шапкой по предпринимателям: «Вы же знаете наш хор, нашу гордость? Вы же его любите? Помогите...»
– Денег за выступления вам ни разу не платили? – спрашиваю и тут же получаю в ответ волну хохота.
– Да яки деньги? Это мы плотим, чтоб попеть! – отвечает одна из хористок. – В советское время судоремонтный завод выделял нам по три, а то и по пять рублей на человека на дорогу. И автобус давал. Мы заезжали на рынок, покупали продукты, пять капель, а что такое, все мы люди, не злоупотребляли же, и с шутками-прибаутками в путь. По всей Ростовской области, в Краснодарский край, в Сочи, Новороссийск, куда позовут. Хорошее было время.
Если муж запрещает
То, что в хоре нет молодых, главная боль Нелли Ващенко. Куда она только ни ходила, с кем только ни говорила: давайте привлечём молодых, люди-то уходят, а у хора такая история! Разве ж можно?
– Но что сделаешь, если раньше все работали рядом, – объясняет другая хористка. – Репетиция в пять, в три начальник уже отпускает – ты артистка, тебе надо на хор, иди. А сейчас молодые работают в городе – пока доехали, пока приехали, уже и ночь. Это ж всё добровольно, и денег ни копья. Спасибо, что руководитель у нас молодой, Гриша Половинка. Консерваторию окончил, баянист, каких ещё поискать, благодаря ему и держимся...
Потом разговор заходит о том, что большинство хористок начинали ходить в коллектив девочками, а возвращались уже бабушками. Яркий пример – история Таисии Ильиничны Матвеевой. Ей 79 лет: «Пришла я в хор ещё в 7-м классе и ходила до самой свадьбы. А потом муж запретил. У нас был областной смотр. Евдоким Михалыч просит у моего: ну, пусти, мы ж в Ростов и обратно. Нет, и всё. И так я не ходила, хотя скучала, я ж любительница песен. Потом муж умер, я помянула его год и сразу пришла. С мужем прожила 53 года...»
И хоть история эта характерная, были и исключения: кто-то из казачек настаивал на своём, кто-то придумывал какие-то ухищрения, чтобы поехать и попеть. Больше везло тем, у кого мужья были в хоре.
Так случилось у Антонины Дмитриевны Шишкиной. В Обуховском народном хоре она с 1967 года, там пел и её муж. Антонина Дмитриевна всю жизнь проработала в школе, но и хор был значимой частью её жизни. Воспоминаний хватит на приключенческий роман: и как широко отмечали всем коллективом их свадьбу; как на седьмом месяце беременности она вместе с хором не могла выбраться из Порт-Катона, ночевали зимой на речном вокзале; как на генеральной репетиции фестиваля народных хоров руководитель с баяном вышел на сцену, а часть коллектива «ушла» в оркестровую яму: провалилась лестница. Руководитель сразу не понял, что стоит на сцене один. Как полдороги толкали автобус, застрявший в грязи, как возвращались пешком и попадали в самые смешные ситуации...
Пели сердцем
Рассказывая о своём хоре, Нелли Саввовна постоянно подчёркивает, что ценность его она не преувеличивает. И приводит пример: как-то в Старочеркасске на сборном концерте все спели, а обуховцы поют и поют – надо бы и честь знать, но люди не отпускают. В конце-концов, когда их уже открыто попросили, люди пошли за ними и просили петь ещё и ещё.
– И вдруг кто-то из зрителей сказал: «Давайте хоть как-то отблагодарим артистов?» Пустили бубен по кругу. Мы тогда насобирали рублей пятьсот, а как пришли к машине – хлоп, а у нас слили бензин. Собранных денег как раз хватило заправиться, – смеётся Саввовна.
– А ещё мы в клубах выступали! – припомнила Людмила Алексеевна Синилова. – В клубе «Лила», потом в «Корке». Да, пели с 10 вечера и до четырёх утра. Деньги заработали и домой приехали под утро. Какой бы муж-казак такое выдержал? (смеётся) Один там меня на танец пригласил: я ему про хор рассказываю, а он улыбается и кивает. Чи не слышит? Я опять рассказываю, и опять он всё то же – головой машет. А мои лежат со смеху. Прихожу, а они говорят: «Люда, та то ж немец! Он же по-русски ни бельмеса не понимает!» Так же было, девчата?
Девчата покатываются со смеху, тут же вспоминают концерты перед детьми «новых русских» в нулевых, разговор уходит далеко и мягко переходит в пение.
Хористки поют вдохновенно: некоторые закрывают глаза, многие плачут и у меня слёзы подходят к горлу на песне «Не для меня». Чтоб перебить волну, говорю о том, что читала где-то, будто бы певицы из народа всегда поют неправильно.
– Неправильно. Нас учили на смотре, что надо петь отсюда, – Вера Ивановна Марченкова проводит руками по животу снизу вверх. – А мы поём грудью, там сердце, нагрузка большая идёт, так нельзя. Мы пробовали от живота, но не получается. Поэтому, как пели сердцем, так и поём. Сколько уже нам той песни осталось?..