Эли Гервиц: Из России бегут, потому что перестали понимать правила игры
СВы часто пишете, что ваша адвокатская контора является барометром внутриполитической ситуации в России. Что вы имеете в виду?
По нашей загруженности работой, действительно, вполне можно судить, что происходит в России уже очень много лет. Хотя, точнее будет сказать не в России, а в Москве «в пределах Садового кольца». Большинство знаковых событий, происходящих в России, сразу же сказывается на количестве наших клиентов. Причем обычно в сторону увеличения. Например, когда Ходорковскому дали второй срок, количество обращений увеличилось в три раза. Это было ожидаемо. Но более интересно, что, когда Ходорковского выпустили, количество обращений также подскочило, что было менее предсказуемо.
СУ вас есть понимание, почему так случилось?
У меня есть шуточное объяснение: каждый начал думать, не для него ли освободили место. Но есть и более серьезное и менее лестное для России толкование. Человек готов играть по любым правилам, даже плохим. Но только при условии, что он эти правила понимает. После того как выпустили Ходорковского, что шло вразрез со всеми возможными трендами, люди поняли, что правил нет вообще. Вернее, правила игры есть, но вы их не пытайтесь понять, вам это не удастся.
СКакова была реакция на другие важные события последних лет?
Реакция в том или ином виде есть практически всегда, но интерпретировать ее можно по-разному. Это стало бы интересной задачей для социологов. Вот смотрите, после референдума в Крыму за два дня количество переходов на наш сайт из Гугла и Яндекса по поисковым словам на тему израильского гражданства и лессе-пассе увеличилось в 11 раз: примерно от четырех десятков до четырех с лишним сотен. То есть люди стали активно искать для себя возможность создания «запасного аэродрома».
При этом после убийства Немцова резкого увеличения не было, что, на первый взгляд, выглядит странно. Единственное для меня объяснение состоит в том, что в первом случае у многих людей началась паника. Потому что в их картине мира это было беспределом куда большим, чем посадка или освобождение Ходорковского. Для многих из живущих в пределах Садового кольца это было за гранью добра и зла. А убийство Немцова, очевидно, уже было инкорпорировано в новую систему координат, возникшую после событий 2014 года, когда любой шаг уже воспринимался как новая норма. Однако сказать, что реакции на убийство Немцова совсем не было, нельзя. Мы заметили, что поведение людей, обращающихся к нам, изменилось. В 2013-2014 годах подход был таким: надо «построить запасной аэродром» — купить квартиру в Израиле, отложить там какие-то деньги, но с надеждой, почти уверенностью, что это так и останется «дачей» и «кубышкой». То, что происходит сегодня, это другой подход — намного более осознанный и намного более грустный для России. Волна 2015 года в большинстве своем прошла точку невозврата. Далеко не все из уехавших будут жить в Израиле, но большая часть из них уже не будет жить в России.
СИзраиль готов всех принимать?
Почти всех. При условии, что у них есть еврейский дедушка, еврейская прабабушка или еврейская жена. Израиль был создан репатриантами. Хотя первых переселенцев, которые появились в конце XIX — начале XX века, называть репатриантами было бы неправильным. Это были русские и украинские евреи, которые заложили базу для создания государства. Например, Семен Перский (более известный как Шимон Перес, в прошлом премьер-министр и президент Израиля) родом из Бийска. Наиболее известны на постсоветском пространстве две волны. Первая — волна отказников 1973 года, ее еще называли сионисткой, поскольку мотивирующим фактором отъезда был сионизм, желание жить на Святой земле. Они тайно учили иврит, сидели за свои убеждения. Вторая волна 1990 года — самая большая, в нее попал в том числе и я. Злые языки называли ее «колбасной», поскольку считалось, что мотивирующим фактором уезжающих было только желание улучшить свое экономическое положение.
СВы приехали в Израиль в 1990-м?
Да. В 1990-92 годах, на самом деле, была реально не волна, а цунами, девятый вал, который потом более-менее сошел на нет: все, кто хотел, казалось бы, переехали. Кто-то использовал Израиль в качестве транзита, а уезжал потом в Америку и Канаду. Кто-то остался здесь навсегда. Это была крайне неоднородная публика, однако казалось, что ехал цвет нации. Ходила даже шутка: если человек выходит из самолета, а у него нет скрипки, значит он пианист.
По всей видимости, оставшимся со стороны казалось, что Израиль — страна далекая и горячая. Однако за эти 25 лет с Израилем произошли интересные вещи. Он стал по-настоящему западной страной, сильно американизированной: со всеми минусами и плюсами этого процесса. Например, каждая вторая пара в Израиле разводится. И это не просто социокультурный факт, это важно с точки зрения экономики — резко повышается спрос на недвижимость, потому что теперь одной семье нужны две квартиры, а не одна. Отсюда, в том числе, — девелоперский бум. Дальше началась хай-тек-волна — появились большие деньги. Словом, если 25 лет назад мы приехали объективно в небогатую страну, то сегодня… Я недавно был в Санкт-Петербурге, который по количеству жителей примерно равен государству Израиль. Культурная столица огромной страны, второй город России. Но он сильно дешевле, чем Тель-Авив. И не только с точки зрения цен на недвижимость, а вообще с точки зрения любых расходов — еды, ресторанов, транспорта и так далее.
СЛюди, уезжающие сегодня, совсем не похожи на тех, которые покидали Россию в 1973-м или в 90-е? Это так называемая «путинская алия»?
Сейчас вообще все происходящее в России рассматривается через «призму ВВП». Я вижу узкую прослойку людей. Мои клиенты, в основном, — это не дети, отправленные учиться за границу, а люди состоявшиеся и очень успешные. Их подход такой: мы больше не будем начинать ничего нового, те бизнесы, которые у нас есть, пусть продолжают функционировать, пока не сдохнут, а когда сдохнут, мы не будем сильно жалеть.
Я не прогнозирую, что завтра все уедут — это будет неправдой. Но я вижу, что направление изменилось: в России люди не готовы продолжать играть по новым правилам. Москва, при всех ее плюсах (театры, концерты, балет и так далее) никогда не позиционировала себя удобным для жизни городом, не ставила себе целью создать комфортную жизнь своему населению.
СЭто неправда. Конечно же, ставила. Это был декларируемый процесс.
Не согласен. Подход был всегда такой: зарабатываем там, где можно вставить палку в землю, и через год палка начнет плодоносить золотыми яблоками — за это мы готовы терпеть мелкие жизненные неудобства. Мои клиенты-застройщики говорили, что за прибыль меньше, чем два «конца» (стопроцентная накрутка к себестоимости. — Прим. ред.) за два года, никто не отрывает мягкое место от кресла. Москва давала возможность рубить бабло. За это люди готовы были платить некоторым дискомфортом существования. Сегодня возможность рубить бабло в долларовом исчислении резко уменьшилась, да и в рублевом, очевидно, тоже (а россияне, как мне кажется, по-прежнему мыслят не рублями, а долларами, что вообще довольно дико для такой большой и богатой страны). И если раньше цена за дискомфорт в основном была бытовая, то сегодня добавляется ментальная цена и политические риски.
СТо есть вы считаете, что в России долгое время господствовал патернализм с понятной ценой за него двукратной, а то и многократной прибыли в течение года, а как только цена изменилась, народ повалил из России?
Одновременно в рулетку бросили два шарика. Один из шариков — «компенсация» за риски жизни и ведения бизнеса в России уменьшилась. Второй — полное непонимание правил игры. Эта ситуация, безусловно, хороша для моего бизнеса, но объективно плоха для России и людей, в ней живущих.
СТо есть для вашего бизнеса нынешняя ситуация во благо?
Ну, у меня же нет клиентов в Швейцарии. И если в России станет, как в Швейцарии, то мне, конечно, придется искать себе другую точку приложения. С другой стороны, я все-таки русский человек. И мне реально обидно за происходящее. Я все время вспоминаю Миронова с его «вроде не бездельники и могли бы жить». Россия — страна с огромным, бесконечным потенциалом. И мне жаль, что многие из тех, кто мог бы реализовать этот потенциал, становятся вместо этого моими клиентами.С