"В 1552 году казанским политикам не хватило единства и стойкости". Историк Искандер Измайлов — о взятии Казани
СЛОЖНЫЕ ОТНОШЕНИЯ В 1552 ГОДУ
— Давайте перенесемся в 1552 год — третья попытка Московского княжества завоевать Казанское ханство. До этого две из них не увенчались успехом. Что предпринимали власти Казани, чтобы уберечь себя от нападения?
— История взаимоотношений на Волге двух больших государств и народов имеет сложную многовековую историю. И эта история изобилует как торговыми взаимовыгодными контактами, обменом, различными новинками, достижениями, так и войнами. Надо сказать, что по количеству нападений и взаимных походов русские московские княжества всегда преобладали над ответными булгарскими и татарскими походами.
И с какого-то момента — наверное, с образования Казанского ханства — Московское государство предпринимало все больше попыток завоевания Среднего Поволжья. И особенно эта политика экспансии и завоевания усилилась во второй половине XVI века, особенно резко она активизировалась во времена правления первого русского царя Ивана IV (Грозного).
Именно после начала его правления агрессивная политика завоевания Казанского ханства становится все более активной и практически безальтернативной каким-то другим отношениям. Уже с 1546 года начинается так называемая Казанская война. К этому времени в Казани правил хан Сафа-Гирей: он вызывал значительное раздражение в Московском княжестве — оно не без основания боялось, что Казань и Крым, объединившись под одной властью и одной династией, могут причинить большой ущерб Москве. И Московское государство начало предпринимать активные попытки по нейтрализации этой — во многом воображаемой — угрозы, поскольку ни Казань ни Крым, конечно, не обладали силами, которые могли бы заново завоевать или покорить Москву.
Но и груз прежних негативных взаимоотношений, и стремление захватить новые земли все больше возобладали в политике Московского государства. Сохранились так называемые "челобитные" Пересветова (очевидно, это были челобитные царю), но после этого, судя по всему, Иван Грозный их переписал и превратил в политический манифест. И там есть замечательная фраза, что рядом с Русью находится Подрайская землица — благодатная земля Казанского ханства, и она нам враждебна — эту угрозу нужно устранить и присоединить это государство. И там есть такая приписка: а даже если она дружественная будет, то все равно эти земли нужно захватить. В этом, собственно, и была основа политики Ивана Грозного. Даже если бы Казанское ханство прекратило какие-то агрессивные действия, даже если бы без войны уступило протекторат Московскому государству, все равно бы так или иначе оно было бы присоединено.
Я думаю, политики в Казани это тоже все прекрасно понимали. Причем это стало очевидно во время того, как Сафа-Гирей умер, какое-то время там правила Сююмбике как регентша малолетнего хана Утямыш-Гирея.
— А что двигало Московским княжеством? Страх, что на них нападут, или экономические выгоды?
— В риторике, в политическом обосновании упор, конечно, делался на то, что татары извечно враждебны Московскому государству. И для того, чтобы предотвратить дальнейшие угрозы, необходимо окончательно решить этот казанский вопрос. Но важную — если не главнейшую — роль играло все-таки стремление захватить новые земли.
Дело в том, что к этому времени в Московском государстве практически закончились свободные земли, которые можно было бы раздать служилым сословиям. А к этому времени уже были конфискованы церковные земли, они были розданы. Крупнейшие монастыри были лишены основного земельного фонда. Но это был последний клапан, который еще можно было использовать, чтобы содержать служилые сословия. А поскольку Московское государство воевало не только против Казани, это требовало большого количества служилых людей, пополнения воинских сил. И нужно было давать земли этим служилым людям, дворянам — чтобы они могли воевать. А земель не хватало.
— Территория небольшая, но людей много?
— И людей-то немного, но служба становилась все более обременительной. Если раньше эти служилые люди в год, например, служили 1 месяц, то теперь от них требовали службу в течение полугода. А у человека — особенно если он мелкопоместный, если он отсутствует дома целых полгода — хозяйство приходит в полный упадок, уже на следующий сбор он не сможет даже коня снарядить. В архивах сохранилось полно таких челобитных, где служилые люди пишут "Царь, нас нужно содержать", а в казне денег не было. И вот тут все совпало. А рядом Подрайская землица — Среднее Поволжье, где земли богатые, плодородные, которые можно беспрепятственно раздать и монастырям, и служилым людям.
Кроме того, Казанское ханство во многом запирало путь дальше на восток, в Сибирь. А это еще одна проблема. Потому что основной экспорт российского государства тогда составляли пушнина и меха. И там не штуками считали эти собольи меха, а сороками (вязанка из 40 хвостов), которые закупоривали в бочки и буквально тоннами вывозили в Европу. Поскольку в европейской части практически полностью были выбиты эти ценные пушные звери, нужно было двигаться в Сибирь. А Казанское ханство во многом этому мешало.
ТАКТИКА МОСКВЫ
— Какая была тактика у Московского княжества, чтобы завоевать Казань?
— Когда свергли Сююмбике, на ханский престол был возведен Шах-Али. И он как раз-таки проводил политику вполне мирного сосуществования и находился под протекторатом Московского государства. Он всячески искоренял людей, сажал в тюрьмы тех, кто мог поднять мятеж. Считается, что он вывез и пушки, и запасы пороха из Казани. Когда стало ясно, что его властью очень недовольны, он даже перебил, по разным оценкам, от 80 до 800 служилых татар — представителей тех самых кланов, которые хотели выступить против него. То есть какую-то часть элиты он истребил. А это для такого небольшого государства, конечно же, был ощутимый урон.
Но тактика Московского государства заключалась не только во внутреннем разложении сопротивления в Казанском ханстве — стратегия наступления была хорошо отработана. В 1550-1551 годах был построен Свияжск. Сначала срубили стены, их сплавили по Волге и буквально за несколько месяцев возвели укрепленный город на высоком холме. И тем самым фактически поставили занозу прямо у стен Казани. Казань была мощной современной крепостью, защитники были хорошо вооружены, снаряжены и готовы к обороне. А когда появилась Свияжская крепость, она стала базой снабжения. Плюс она стоит на переправе — используя ее, можно было как раз-таки воздействовать на Казань: осуществлять осаду, постоянно подвозя припасы, не испытывая недостатка ни в чем. Это сыграло важнейшую стратегическую роль в завоевании Казани.
— Было очевидно, что Московское княжество готовило нападение. Какие действия предпринимало в связи с этим Казанское ханство?
— Когда основная часть элиты Казанского ханства столкнулась с угрозами и поняла, что так или иначе произойдет, она заставила Ивана Грозного убрать Шах-Али. Но некоторые представители Казанского ханства почему-то решили, что, если Иван Грозный будет самоличным царем, то казанцы избавятся от такой прямой угрозы. Они думали, что он не будет вмешиваться в дела, а элита здесь будет править от его имени: то есть не будет хана, который вносит раскол. Но казанцы думали одно, а вполне очевидно, что царь предполагал другое — он стал бы лишать земель ту самую казанскую элиту. В какой-то момент они это поняли (или кто-то проговорился), но факт есть факт: когда в Казань приехал представитель царя, чтобы принять присягу казанцев, они подняли восстание, перебили гарнизон стрельцов и закрыли ворота перед представителями Ивана Грозного. Это было осенью 1551 года.
После этого началась война не на жизнь, а на смерть — казанские войска осадили Свияжск (но это тоже хорошая крепость — хорошо укреплена, с припасами), они к этому времени смогли собрать всевозможные силы. Московское государство к этому времени уже планомерно начало готовиться к полноценному завоеванию Казани. Стало ясно, что никакие мирные переговоры не помогут — надо радикально решить этот вопрос и воспользоваться тем, что Казанское ханство было максимально ослаблено всеми этими междоусобицами. Воспользовавшись тем, что крепость была ослаблена действиями Шах-Али, тем, что был раскол, Московское государство стало непосредственно реализовывать свою стратегию завоевания Казанского ханства.
ПРАВЯЩИЕ КЛАНЫ КАЗАНСКОГО ХАНСТВА
— Можно ли было предотвратить ситуацию с царицей Сююмбике, которую, по сути, сдали Москве? Или это был неизбежный шаг?
— Политика — искусство возможного. Тогда те, кто руководил этой политикой, видимо, считали этот шаг вполне правильным. Надо иметь в виду, что Казанское ханство — вопреки расхожим представлениям — не абсолютистская монархия. В Казанском ханстве правили не ханы, у них было не так-то много земли и возможности лично управлять. Правили четыре правящих клана, которые и вели всю эту политику — без их согласия было невозможно ни начать войну, ни провести какие-то реформы. Но это вело к тому, что вот эти вот четыре правителя могли манипулировать ханами. Если они считали, например, что этот хан не отвечает интересам Казанского ханства, что он ведет политику не в ту сторону, что он слишком обострил отношения, допустим, с Москвой, и что сейчас нет сил воевать, то они, конечно, с легкостью избавлялись от этого хана.
Сафа-Гирея, допустим, свергали, по-моему, три раза. Был один год, когда его свергли, в 1546 году он заручился поддержкой ногаев и вернулся, сел на престол, как раз тогда и женился на Сююмбике. То есть это решение было вот этих кланов.
— О каких кланах идет речь?
— Ширин, Барын, Аргын и Кипчак. Каждый из этих кланов правил в одной из четырех даруг.
— Ошибка ли это — отдать Сююмбике? Или таким образом Казанское ханство выигрывало время?
— Когда устанавливали власть Утямыш-Гирея, они, наверное, надеялись, что будут править за малолетнего хана. А Сююмбике, использовав крымскую гвардию, попыталась оттеснить от власти вот эти самые кланы. Им это не понравилось, и они отказали ей в поддержке. Когда московские стали наступать, она вынуждена была бежать, но ее схватили на переправе.
— Свои же?
— Нет. Там московские войска. Царевича у нее отняли, он был крещен и погребен, кстати, в Успенском соборе Москвы. И ее выдали замуж за Шах-Али, чтобы она не смогла уехать куда-то в Крым. Ее отец требовал от Ивана Грозного, чтобы отдали дочь обратно… Никто, естественно, не дал положительного ответа, потому что Сююмбике могла выйти замуж за кого-то из рода Чингизидов. Поскольку Сююмбике уже была казанской царицей, она могла претендовать на казанский престол. А Московскому государству это невыгодно — оно само хотело руководить избранием ханов, управлять эти процессом.
И тогда вот эти четыре карачибека (руководители кланов) посчитали, что эта война может быть слишком затяжной, она истощает силы Казанского ханства — нужно пойти на мировое соглашение. И они приняли как раз Шах-Али. Но он через какое-то время тоже начал расправляться с этими самыми кланами. И они поняли, что прогадали, и начали строить против него интриги. Так что это такая постоянная политическая борьба. Как и везде. Настоящая игра престолов! Здесь я бы не рассуждал в современных категориях "Предали, отдали, предатели" — это уже такие осовремененные попытки анализа. Но нам это дает возможность чуточку понять, что происходило в Казани перед захватом.
КАК ВСЁ ЭТО БЫЛО
— 1552 год. 20 августа. Войска Ивана Грозного стоят у Казани. Что происходит внутри и снаружи?
— Стратегия наступления русского государства была хорошо продумана, но казанцы, имея ограниченные ресурсы, тем не менее выработали свою стратегию обороны, которая долгое время срабатывала и была очень эффективна. С одной стороны — это опора на Казань как на мощный укрепленный центр — на стенах стояли современные огнестрельные пушки. Когда говорят, что у нас из лука только стреляли — это ложь, не было такого.
Первый взрыв произошел в районе современного химфака университета — обрушилась стена, и московские войска бросились на штурм, но были отбиты: туда стянули мобильные резервы и отбросили их от стен. А за проломом спешно создали новую стену. Когда на следующий день московские войска пошли на штурм, они встали уже перед новой стеной. Но тут случилось страшное — поскольку все войска были стянуты в одно место, в это время произошел подрыв другой стены — где-то в районе современного пересечения Баумана и Профсоюзной. Когда эта стена пала, войска ворвались и разрезали оборону на две части. С этого момента осажденные были обречены.
Войска сразу же вышли на холм. В районе современного Кремля — на месте выставочного зала — была мечеть Кул Шарифа. И в русских летописях говорится, что войска встретил сеид Кул Шариф и его ученики — шакирды, которые сражались там до своей гибели, пытаясь задержать войска.
У каменной стены (которая сохранилась — это Ханский двор) скопились все защитники. Защитники же на той стороне тоже попытались прорваться, но уже из города. Часть защитников стала вести бой на улицах города, а часть — попыталась пробиться, уйти в сторону Арского кладбища. В это время хан Едигер уже сдался московским властям. Но часть защитников, которые остались там, воспользовались вот этой передышкой и тем, что там сражался Кул Шариф (и пока принимали капитуляцию Едигера), смогли вырваться из оцепления и переплыли через Казанку. Мало того, что они прорвались — они еще напали на московские войска, которые стояли в районе современной Чаши. Натиск защитников был настолько силен, что они сбили этот полк, пробили строй и ушли в леса. Это как раз случилось 2 октября.
— А был ли акт капитуляции?
— Нет, тогда никто не подписывал никаких актов — просто факт, что город был захвачен мечом, этого было достаточно. То есть хан Едигер сдался лично, со своей семьей, но очень важный момент — он не сдавал ханство, потому что не имел полномочий. Поэтому Казанское ханство было завоевано, оно не сдалось. После этого отдельные очаги сопротивления на территории Казанского ханства продолжались еще в течение пяти лет. Считается, что сопротивления продолжались вплоть до 1580-х годов, это были отдельные восстания.
Получается, что долгое время политика захвата земли в Казанском ханстве не была успешной. Татары сопротивлялись. Если бы не сопротивлялись, большинство бы насильно крестили, но сопротивление не позволило легким путем реализовать политику насильственной христианизации и русификации.
ТАТАРЫ VS ТАТАРЫ: МАНИПУЛЯЦИЯ
— В последнее время все чаще приходится слышать, что на стороне Московского княжества воевали тысячи татар. Правда ли это? И что вы можете сказать о численности войск с обеих сторон?
— Манипуляция. В казанской истории довольно смутные источники XVII века. Существует историко-публицистическое сочинение "Казанская история" или "История о Казанском царстве", написанное в начале XVII века. Это такое произведение, которое было призвано приукрасить и обосновать победу Московского государства. Для этого оно и создавалось. Там указано, что численность московских войск было 150 тысяч (30 тысяч из них были касимовские татары), а защитников было 30 тысяч. Это невероятные цифры! В Казани в XIX веке и 30 тысяч не было. А в XVI веке? Поэтому эти данные завышены в десятки раз. Я думаю, что численность московского войска вряд ли выходила за 30 тысяч, но для того времени это огромная армия. Как прокормить эту ораву в течение нескольких месяцев? Защитников, я думаю, было где-то в районе 5-6 тысяч — вряд ли больше, потому что население города было, наверное, тысяч 12-15.
Сколько было касимовских воинов? В лучшие времена — во время походов на Новгород, Польшу и Литву — численность касимовской конницы никогда не превышала 3-4 тысяч. Но это, конечно, были элитные подразделения. И в русской армии татары в XVI-XVII веках всегда играли значительную роль, но их численность редко превышала 5-7% от численности войска. Но все равно, это, конечно, значительная и важная часть войска. Но они же не рассуждали в национальных категориях. Они были служилые люди — их посылали то против Польши, то против Ливонского ордена. Они также сражались и против крымских набегов. Пока не началась политика насильственной христианизации — в конце XVII и особенно в XVIII веке — таких вопросов о лояльности и национальных, религиозных чувствах не возникало. Вот когда начались эти массовые насильственные гонения, вот тогда татары задумались о своем единстве, о том, что надо совместно политически выступать, защищать свои религиозные, социальные и национальные права.
И вот это — в конце концов — способствовало укреплению становления нации.
— Как вы считаете, с какой целью в последнее время появляются манипуляции, что татары воевали на стороне Ивана Грозного?
— Это опять же попытка внести раскол, противопоставить разные группы татар друг другу. Это попытка внести в средневековье какие-то национальные элементы и чувства, которых в то время не было. Но современное желание использовать те события на таких актуальных политических целях — есть. И это намеренная попытка использовать историю в таких нечестных и негодных способах. Если мы будем оставаться на почве истории, то никаких подобных выводов мы сделать не сможем. Но если мы хотим политизировать историю, осовременить ее, то тогда — да. Тогда у нас получается, что Куликовская битва — это рядовая схватка двух правителей Золотой Орды. А мы ее представляем, осовременивая эти события в качестве борьбы русского народа против татарского ига.
— То есть нельзя сказать, что татары воевали друг против друга?
— Абсолютно нет.
ПОЧЕМУ ТАТАРСКИЕ ХАНСТВА НЕ ОБЪЕДИНИЛИСЬ
— Могли ли Сибирское, Астраханское, Крымское ханства объединиться в борьбе с Московским княжеством?
— У всех были разные интересы и цели. Они потому и разбежались, когда распалась единая Золотая Орда. Потому что у них были слишком разные интересы. Например, крупнейшее государственное объединение того времени — Ногайская Орда — вполне хотела дружить с Московским государством. И отец Сююмбике — Юсуф-бий — пытался добиться преференции из-за того, что их связывали торговые отношения. В конце концов, он до нескольких тысяч ногайских лошадей привозил на границу с Московским государством и продавал. То есть все конное поголовье московских войск базировалось на том, что поставляла Ногайская Орда, потому что в лесной зоне в наших условиях хороших лошадей вырастить невозможно.
— То есть, возможности объединиться не было? А как же Сибирь?
— Нет, не было. Сибирь вообще к европейской политике того времени отношения не имела.
— Была ли какая-то роль Турции?
— Турция бы татарам не помогла, у нее были совсем другие цели. В это время она вела довольно серьезные войны — с Венгрией, с Австрией, на Средиземном море — за контроль над великим Шелковым путем. Только в XVII веке Турция начала активную политику в Восточной Европе. И опять же — в основном объектом была Речь Посполитая, с Московским государством столкнулись только во время чигиринских походов. Когда Московское государство подчинило себе Украину, вот тогда и столкнулось с Турцией, которая имела виды на Поднепровье.
— Насколько уместно говорить, что татары сами виноваты в том, что Казанское ханство пало?
— Никто из средневековых народов не является ангелом — все имеют свои скелеты в шкафу: многие — и политики в первую очередь, и народы — совершали немало того, что сейчас можно назвать совершенно неприемлемым. И не то, что бы мы их оправдывали — я считаю, что моральные оценки в истории тоже важны, но говорить, что жертва виновата, что позволила себя завоевать — это по меньшей мере неправильно. Это звучит уничижительно.
Потому что какие-то междоусобицы, какие-то недоверия внутри страны, разногласия по политическим вопросам не дают кому-то права завоевать эту страну. Но — с другой стороны — внутренний раскол, как мы видим сейчас, конечно, способствовал тому, что это государство было завоевано. Много есть таких восточных руководств для политиков, чего нельзя делать. Вот к 40-м годам XVI века казанские политики наделали очень много того, что в этих руководствах указано как совершенно недопустимые для них действия.
Внутренний раскол, попытка каких-то компромиссов, стремление не готовиться к сопротивлению, а попытаться как-то договориться с противником, пойти на уступки: все это шаг за шагом приближало к тому, что рядом стоящее агрессивное государство понимало — это признаки слабости, можно сделать еще один шаг и додавить. Если такие уроки извлекать, то необходима стойкость, внутреннее единство, единство цели и задач, понимание, что независимость — одна из базовых ценностей. Всего этого в какой-то момент не хватило казанским политикам. Но они все это искупили тем, что в последний момент попытались организовать сопротивление, героически вели оборону Казани. Я считаю, это величайший акт, что, в конце концов, не пошли на такое соглашательство, не сдались без боя и не преклонили колено — погибли, сражаясь. Лучше умереть в сражении, чем жить на коленях.
— Вопрос о Хәтер көне (Дне памяти), который непосредственно связан с событиями, о которых мы говорим. Почему федеральный центр и республиканские власти недовольны акциями, приуроченными к этой дате? Если бы власти, например, согласились внести 12-е или 15 октября в календарь памятных дат, это снизило бы градус недоверия к чиновникам?
— Я считаю, этот день должен быть памятной датой, датой трагической. Как раз День памяти, на мой взгляд, заключается в том, что люди должны помнить о трагических моментах своей истории и извлекать уроки, о которых мы говорили, не допускать такого в будущем. Я думаю, страх федеральных властей не в том, что разжигается национализм (и подобные коннотации вокруг этого), а в том, что мы помним о своей истории и говорим, что такого быть не должно.
Тем самым мы говорим, что политика ущемления национальных прав в любой форме — нетерпима. А это, очевидно, сейчас не совсем в тренде — все-таки усиливаются имперские традиции, которые предполагают, что на нашу историю мы должны смотреть через призму Московского кремля. А мы показываем, что у нас есть свое видение своего прошлого. И оно не укладывается в это прокрустово ложе. Татарстанским элитам это не совсем нравится — как будто наступают на больную мозоль: они вроде договариваются с Москвой о каких-то преференциях, чтобы не бередить эти раны, а общественность как раз теребит. Потому что общественность выражает мнение определенной части народа и — вы правы — необходимо канализировать это.
Чем больше будет запретов, тем больше будет желания активизироваться. Здесь все это упирается в разговоры, что уже 30 лет обещают поставить памятник, который стал бы символом трагического исхода, но напоминанием о трагизме истории, о том, чтобы такого больше не повторялось, чтобы каждый народ в российском государстве имел равные права и права на изучение своей истории, знания своей истории, а не жил по единому шаблону. Этот памятный знак должен стать символом.
Например, на Первом канале около трех лет назад был фильм о взятии Казани — с таким прославлением русских войск! И причем там было полно лживых утверждений. Я помню, что тогда журналисты у нас тоже брали интервью, где мы показывали, какие в этом фильме есть ошибки, передергивание и откровенные лживые утверждения. Но по телевидению это так и не показали — видимо посчитали, что этот материал слишком острый. Получается, что в Москве можно снимать недобросовестные фильмы про нашу историю, а мы не имеем права.
Понятно, что людей, которые смотрят такой фильм, это задевает — им хочется выразить какой-то протест против этого. Когда протест загоняют внутрь, он, в конце концов, всегда с паром выходит наружу — это мы переживали в конце 80-х годов. Тот всплеск национального движения, который был в 90-х, — это как раз-таки результат того, что это все долгое время сдерживалось, а на вопросы, которые возникали, не находили ответа.
Поэтому некоторые — даже излишне эмоциональные выступления, которые были в национальном движении в 90-е годы — можно списать на то, что это все долго находилось под спудом. Но сейчас мы опять наступаем на те же грабли, опять начинаем все это загонять внутрь, но ни к чему хорошему это не приведет. Правда всегда лучше недомолвок, недосказанности и лжи. Поэтому лучше говорить честную правду, рассказывать все, как было, вести диалог, чем замалчивать и уходить от ответов.
Подписывайтесь на наш канал в Telegram.