Много получать и почти не работать — цель современной молодежи?

Довольно часто у слушателей на лекциях, которые я читаю, и у журналистов, которых интересует эволюционный аспект различных воспитательных и семейных проблем, возникает ко мне определенный вопрос. Звучит он обычно так: «А вот вы же уже давно работаете, и на одном месте, то есть получается практически чистый эксперимент. Скажите, изменились ли за эти годы…?» В конец фразы разные люди вставляют разное, в зависимости от своего интереса. Самые частые окончания такие: изменились ли родительские запросы к вам? Подростковые запросы? Проблемы, с которыми приходят семьи? Сами семьи? С чем обращаются чаще всего? И так далее.

Сегодня я хотела бы обсудить с уважаемыми читателями один аспект, который прямо очень существенно эволюционировал за время моей работы и к которому я, если честно, еще так и не сформировала своего отношения.

Я надеюсь, что состоится дискуссия, в которой в этом блоге часто участвуют люди разных поколений и из разных стран, и из нее я что-то еще дополнительное пойму о современных тенденциях. Это поможет мне наконец определиться с моим собственным мнением. 

Что же это за аспект моей практики и кого он касается? Сначала я его выявила и сумела обобщить, разговаривая не с родителями, а с самими детьми и подростками. Очень удивилась и сперва решила, что померещилось. Потом стала направленно спрашивать уже не только детей и подростков, но и их родителей, которые своих детей наблюдают и разговаривают с ними не только в обстановке кабинета поликлиники, но и, так сказать, в естественной среде. Потом стала спрашивать у подростков о мнении и позиции их друзей в подростковых офлайн- и онлайн-сообществах, чтобы охватить группы пошире. Теперь, как мне кажется, у меня собралось достаточно данных, чтобы поставить вопрос, так сказать, ребром.

На основании моих опросов и наблюдений у меня сложилось впечатление, что практически никто из современных детей и подростков не собирается, не хочет и не планирует, закончив образование, каждый день ходить на работу и работать там полный рабочий день, который, если я не ошибаюсь, у нас в стране по-прежнему восьмичасовой.

И эти их перспективные планы совершенно не зависят от их семьи и от того, какое именно образование они для себя запланировали — среднее специальное или два высших.

Для меня, как для типичного представителя своего поколения, это очень странно. Мы росли в ощущении того, что трудовой онтогенез советского человека в своей основной схеме прост и понятен. В идеале он виделся так: школа, потом еще одно учебное заведение (желательно, конечно, институт, но тут все зависит от привходящих обстоятельств, в которых самым существенным компонентом были твои собственные дарования, мотивированность и прилежание), потом устройство на работу и (опять же в идеале) много лет спустя — уход с этого же предприятия на пенсию, с успехами (может быть, и карьерным ростом от мастера до директора, но если его не случилось, например, человек всю жизнь проработал участковым врачом в поликлинике, узнаваемым в лицо поколениями людей в квартале, или высококлассным рабочим «золотые руки», то это не менее замечательно и почетно), грамотами, поздравлениями и слезами. Мы, позднесоветские дети, очень хорошо отличали декларируемые идеалы от практической жизни, но тем не менее ежедневная обязательная работа каждого человека в русле социалистической доктрины «от каждого по способностям — каждому по труду» на протяжении всей его активной жизни казалась нам вполне разумной и даже справедливой. 

Вот это вот, судя по всему, в видении нынешних детей изменилось кардинально. И негативный аспект своей программы они формулируют четко, однозначно и очень похоже друг на друга, как если бы все черпали из одного источника (интересно, что он такое? — я-то сама с ним никогда не встречалась и даже не представляю, где он находится). «Я не хочу и не буду всю жизнь каждый день по восемь часов сидеть в офисе или стоять за станком».

Ок. Чего ты не будешь делать, я поняла. Понятен и мой следующий вопрос: а как же ты видишь свою будущую трудовую биографию?

Первые ответы всегда про образование (хотя я не про него спрашивала. Родители, озабоченные образованием своих чад, — вам можно радоваться?)

• «Сначала я должен поступить в институт и закончить его»
• «Я собираюсь научиться программированию»
• «Я хочу поехать учиться где-нибудь за границей»
• «Я думаю поступать в колледж на экономику»

• — Ага, поняла, — опять говорю я. — А закончив образование, чего ты будешь делать?

Из всех ответов в моих фаворитах такой (и не думайте, что я слышала его всего один раз! Тоже — родителям на заметку):

— Когда я закончу этот институт (читай: навязанный мне родителями), я пойду в другой, уже по своему выбору, учиться тому, чему сам хочу!

Обычные же ответы такие:

• «Буду заниматься чем-нибудь творческим»
• «Буду работать из дома, когда захочу»
• «Буду делать разные проекты»
• «Найду себе такую работу, чтобы не очень напрягаться»
• «Найду себе такую работу, чтобы получать много денег»
• «Найду себе такую работу, чтобы и не очень напрягаться, и зарплата хорошая»
• «Я хочу потом уехать из России» (А что, вне России работать не надо, что ли?)
• И даже (ну это у детей обычно) «я буду руководить другими людьми», «я буду начальником, как папа».

Это все не считая тех, которые собираются быть «знаменитыми блогерами» и зарабатывать на жизнь, играя в компьютерные игры.

Какие тут возникают вопросы и видимые мной проблемы.

Первое. Может быть, мир уже действительно изменился так, что они правы и им en masse не придется работать «каждый день по восемь часов»? Людей очень много, нынешнему миру нужны скорее потребители, чем производители, постоянно то там, то тут идут какие-то разговоры о «гарантированном базовом доходе». Тогда получается, что их планы и ожидания вполне реалистичны.

Второе. Не являются ли эти планы и ожидания следствием не столько мировой, сколько микросоциальной, семейной политики? Сами неплохо обеспеченные родители так преуспели в обеспечении своих детей «всем самым лучшим», что дети вовсе не стремятся вырасти, уйти из семьи, слезть с родительской шеи, а готовы еще и еще чему-то учиться, до бесконечности оттягивая момент выхода «в жизнь», где большинство пока что ждет та самая, изначально постылая для них необходимость — каждый день по восемь часов сидеть в офисе или еще где-то.

Третье (самое тревожное). Они же все-таки вырастают. Каждый год, прямо теперь. И заканчивают (или не заканчивают) институты или колледжи. И еще раньше, чем они их закончат, становится понятно, что все-таки это вот уже почти сейчас — надо идти и работать. За небольшие деньги, в условиях высочайшей (нам, поздним «совкам», такая и не снилась) конкуренции, работать много и напряжно, если хочешь хоть куда-то продвинуться (сейчас молодой человек, не продвигающийся в профессии и по службе, воспринимается скорее как неудачник). Хорошо, если этот наперекор всему выросший ребенок силен или не очень честолюбив. А если сочетание неблагополучное — сил и способностей так себе, а амбиции и честолюбие развиты родителями и миром: только творческая работа, «иди за мечтой», не для того мы в тебя вкладываемся, чтобы ты потом копейки получал, восемь часов в офисе — это для лохов и так далее?

И зачастую реакция чад на этот жизненный и еще недавно вполне обыденный факт неотвратимой необходимости вырасти и работать (реакция эта транслируется, как правило, на семью, психологу, психиатру или в социальные сети) угнетающе стандартна: ах, я, оказывается, социофоб, может быть, с синдромом Аспергера, у меня тревога, синдром дефицита внимания, бешеная усталость и, наверное, депрессия или биполярное расстройство (интересно, что общественно стигматизированную шизофрению никто из этих интернет-образованных страдальцев себе не приписывает). Я с трудом встаю с дивана, ничего не хочу, медленно доползаю до ванной и холодильника и, уж конечно, не могу постоянно и регулярно работать. Все мои мечты разбиты, и, наверное, в этом виноваты родители и, может быть, условия жизни в моей стране. Мне не обеспечили того и этого. А может быть, я просто болен. Наверное, меня надо лечить, и уж наверняка мне надо сочувствовать, а вовсе не орать на меня и не обзывать избалованным тунеядцем. Родители, где мой психолог и моя вкусная таблетка? Большинство современных родителей, как легко можно догадаться, немедленно начинают сами страдать, чадо лечить и ему сочувствовать.

Я как психолог-практик отчетливо понимаю, что в мое поле зрения попадают в основном те, кто ломается, выстоявших и адаптировавшихся я просто вблизи не вижу. Именно поэтому я и хочу через этот блог скорректировать свою точку зрения в сторону реальности. Я вполне допускаю прогностическую правоту нынешних детей. Может быть, они и вправду вырастут и все поголовно будут заниматься творчеством или просто жить в свое удовольствие, работая от случая к случаю. Я отлично понимаю, что уже сейчас существенная часть людей в цивилизованных странах не работает этот самый «полный рабочий день в офисе». Но ведь еще далеко не все.

А что делать с теми, кто с этими взглядами вырастает прямо сейчас, сталкивается с реальностью и реально страдает (а их, увы, немало)? Может быть, можно и нужно все-таки немного изменить родительскую (общественную?) позицию по этому вопросу?

Что вы по поводу всего этого думаете, уважаемые читатели «Сноба»?

Если вам есть что сказать по теме этого поста, но вы не являетесь подписчиком сайта проекта «Сноб» и членом клуба, вы можете прислать свое мнение по адресу katgift12@gmail.com. И, пожалуйста, указывайте, откуда вы, например: «пишет Елена из Петербурга», «пишет Анна из Германии». 

Обсудить тему и поспорить с автором теперь можно в комментариях к материалу.

Больше текстов о психологии, отношениях, детях и образовании — в нашем телеграм-канале «Проект “Сноб” — Личное». Присоединяйтесь