К 65-летию Андрея Сапунова. Золотого голоса русского рока начала 1980-х
Бутылки по полу катались,
Не действовал запрет курить,
Со сцены тщательно пытались
О чём-то важном говорить.
Играли всё — Восток и Запад,
И то, и, в общем-то, не то,
Но был в том зале даже запах,
Как в довоенном шапито! Сергей Миров
Так он и прошёл по жизни. Немного в стороне, сбоку, за микрофоном. Вторым ракурсом. Нешумно. Негромко-непафосно. Без аффектаций и ажиотажных выходок.
Зато голос его стал неким символом русской маккартниевской рок-баллады конца 1970 — начала 80-х. Оставшись в памяти нескольких уже поколений неизгладимо вечным философским напевом-речитативом. Глубокомысленным мотивом — о судьбе, любви, человеческом предназначении. И конечно, творческих изводах шальной беспечной юности. Бездумно-бесшабашного счастья.
Но приступим…
Март 2016 года. В Симферополе — долгожданный концерт «Воскресения». [Кстати, до перестройки писалось через мягкий знак: «Воскресенье».] Народу набралось прилично.
Каково же было удивление публики, — когда на сцене не оказалось Сапуна! (Так звали его товарищи.) Притом что на сцену вышли с большим опозданием: несобранно, вяло. Плюс — само качество игры, увы, не фонтан.
Мало того, руководитель группы, автор песен Алексей Романов в увертюре шоу возьми да нервно брякни со сцены (наверняка от усталости-злости, мог бы и промолчать). Дескать, Сапунов не поехал в «оккупированный Крым». За что тут же получил от местных ответку в виде прицельных «выстрелов» сырыми яйцами. Просвистевшими как пули «у виска», — к счастью, вскользь. Задев аппаратуру с электронными примочками.
Понятно, что отрепетированный концерт крайне сложно делать без одного из членов ансамбля. Отсюда раздражённость. Отсюда нестыковки со звуком, сыгранностью, да и репертуаром вообще. Ведь на «золотом голосе», сверхоригинальном вокале Сапунова замыкаются самые известные фанам шлягеры: «Я привык бродить один», «Музыкант», «Кто виноват». И как «Битву с дураками» не представить без Макара, так и многие произведения «Воскресения» непривычно, «неправильно» слышатся в исполнении других.
Вслед чему Сапунов покинул коллектив: слишком громко аукнулся конфликт. А он шума не любил.
Середина 1970-х… «Машина времени» всеми силами прорывается из хипповского подполья вверх, к звёздам: Росконцерту, филармониям и киносцене.
Будущий лидер «Воскресения» А. Романов подвизается в «Машине» вместе со своим першим приятелем — таким же студентом (на год лишь старше) из архитектурного института А. Макаревичем. Непрестанно меняя репетиционные базы — всевозможные ЖЭКи, подвалы и непрезентабельные комнатушки в ДК: — они играют «за кашу» на танцплощадках, в общагах, свадебных столовках. Давая «полноценные» рок-сейшены в основном втихаря — из-под полы: длинноволосых «битлов» советская власть ой как не привечала.
Тем не менее через кухню «Макара»-Романова-Маргулиса-Кутикова и, разумеется, «японца»-Кавагоэ [крёстного отца «Машины», «Воскресения», московского (не свердловского) «Наутилуса»] прошли сонмы музыкантов. Впоследствии загремевших (в хорошем смысле слова) по полной: Сапунов, Павел Смеян, П. Подгородецкий, А. Макаревич (в будущем рук. девчачьего «Лицея»), К. Никольский, В. Голутвин, мн. др. — не счесть.
Собственно же официальная совковая эстрада эпохи «носиков-курносиков» чувствовала себя довольно не плохо. И небедно — по тогдашним меркам.
Сквозь неисчислимые песни о Родине, широких лугах, «победных» русских журавлях и берёзках прорывались настоящие джаз-рок-фанк-диско жемчужины с фирменным «америкосовским» саундом: молдавские «Оризонт», «Норок»; грузинские «Орэра», «ВИА-75»; туркменский «Гунеш»; наминские «Цветы», гладковско-зацепинский «Аракс», алибасовский «Интеграл». Про козловский «Арсенал» вовсе молчу: высший класс мирового джаза, арт-хауса.
В телевизоре тем временем «бесчинствовали» Пугачёва-Лещенко-Кобзон-Ротару и т.д.
На всероссийских танцах копеечка по копеечке (через заполняемые рук. ВИА рапортички) нещадно богател эстрадный монстр — мэтр «на все века!» — Юрий Антонов. Первым в Союзе (ну, или одним из первых, учитывая Высоцкого) купивший невиданный тогда обывателем заграничный мерс. Тут интересная тенденция…
В брежневскую эру (хотя называлась она «пугачёвской». Впрочем, по сию пору «пугачёвская») — ваш покорный слуга упорно лабал по кабакам: лаве-то нужно же. И пели мы, безусловно, сплошной (почти) импорт.
«Положняковые» рапортички сдавать в ВААП (авт. права) требовалось обязательно(!). А поскольку авторов популярных западных песен мы не ведали, в бумажных формулярах всецело царствовал знакомый каждому от мала до велика — Антонов с «крышей дома» и «сбывающимися мечтами». Отсюда — миллионы с «авторских» отчислений. Но не суть…
Юрий Михалыч — чрезвычайно уважаемый, почитаемый в богемной среде (и в народе, знамо) трудяга. Пахарь. Каких поискать. [К слову, именно из-за красивого «тёплого» вокала Антонов не взял к себе Сапунова, — дабы на корню отсечь явного конкурента. Андрея приняли к себе «Цветы» — на подпевку.] Но отвлеклись…
Самому прославленному культовому магнитоальбому «Воскресения»-79 предшествовали и сопутствовали:
· Авиагибель узбекской футб. команды «Пахтакор».
· Китайско-вьетнамская война.
· Образование гос-ва Зимбабве.
· Премьерский UK-трон «железной леди» Тэтчер.
· Крах Пол Пота.
· Воцарение в Иране Хомейни.
· Победа Израиля на Евровидении.
· Вхождение наших в Афган.
Политическая обстановка ещё та. Не до пустяков. К тому же благословенный СССР — находился в преддверии-ожидании Олимпиады-80. То есть в дикой, дичайшей гонке за неведомыми никому успехами. Коих неплохо было бы поискать где-то: пошука́ть по сусекам, как говорится. Успехов-то — тю-тю. [В этом вопросе мы и сейчас недалеко ушли, кста.]
А эти несчастные хиппари-растаманы так и шли по жизни вместе — «Машина» и «Воскресение»: под филармонической крышей «Ованеса Мелик-Пашаева». (В 80-х.) Перебрасываясь людьми, как бильярдными шарами. Меняясь внутренне, внешне.
Весьма разные в музыке. (Хотя их часто путали.) Очень равные в понятиях «западности», «европейскости». Да и вообще в суждениях Свободы-Равенства-Братства.
Темы их песен часто соприкасались. Сталкиваясь не «похожестью», — а семантической мнемоникой материала. Образами. Жаждой истины и… всё-таки свободы. Свободы чувств. Волеизъявления. Свободы слова, наконец. [Чего стопро не хватает нынешней капиталистической России.]
К финалу 70-х острые на нюх социалистические мэтры въяве чувствовали эдитопьеховскую вялость, анногермановскую усталость, покрытые кобзоновской пылью из бабушкиного чулана, — потихоньку приклеиваясь к «патлатым бездарям».
Юрий Саульский через сына-рокера просовывает музыкантам наисвежайшие модерновые нетленки. Оскар Фельцман вступает в сговор со Стасом Наминым. Один из первых муз. «теневиков» Зацепин пишет с «Араксом» «Тридцать первое июня». «Солнечный остров» нехило поднимает кассу данелиевскому фильму «Афоня». (Косматых «машинистов», правда, вырезали из кадра: будто никчемных гоголевских чертей.) «Как прекрасен этот мир» Тухманова — взыграл буйным шампанским в бокале виниловых современников. «По волне моей памяти» (его же) — взорвал все тиражи к чёртовой матери!
«Воскресение» с голосом Сапунова — сверхпопулярно. (Также за счёт бесплатно-массированного распространения аудиокассет. Чем успешно воспользуется и вскоре монетизирует комсомолец-Разин в сиротском «Ласковом мае».)
«Воскресение» архипрофессионально. Не зря искусствоведы соглашаются, что технически «Воскресение» обходит «Машину».
«Воскресение» — многоголосо, как мало кто из выступающих. Ну, разве что со студийщиками не посоревноваться. Но это уже иной жанр — из будущего: — жанр нарождающихся попсовых «фанерников-минусовиков». (Из разряда тех же разинских клоунов-клонов.)
Первый концерт-79. Второй — в 1981-м. Уже с истернизированным бруталом-Никольским. Что только поддало шороху поклонникам.
Дальше было ещё бесчисленное множество концертов. Нескончаемых распадов-слияний. Доносов-подстав-посадок. (Романов улетел на нары за спекуляцию.) Смена филармоний, ВИА, брендов. Сапунов успевает отдать производственный долг отчизне на заводе «Серп и молот». Приличные перерывы в творчестве: возвраты-уходы.
Потом был десятилетний юбилей-89. О котором никто ничего из свидетелей не помнит (судя по книге С. Мирова «О Музыке, Дружбе, Времени и Судьбе», — авт.). По причине повального пьянства, неразберихи в приглашённых-выступающих. И тотального регги-пофигизма.
Перелистнула страницу «красная» эпоха. По несчастно-«ваучерному» народу бомбанул натуральный раздрай: крах, нищета, безработица. Кто — уехал. Кого-то и отъезд не спас (того же Кавагоэ). Андрей Сапунов, как мог, творил-работал до конца. Удачно-неудачно — покажет время. Записи, видео, диски. Покажут зрительские ютубовские лайки.
Оставив нам чудный золотой голос. Воспоминания золотой поры. Алмазы любви — в россыпях чувств из 70-х. СССР-ское наше печально-луковое, — с сапуновской смешинкой-полуухмылкой: — стариковство.
Единственно добавлю, что вначале группу хотели наречь «Олимпиадой». А не «Воскресением». Но, как вы понимаете, дорогой читатель, пацаны весело над тем поржали. Выпили чуток с устатку. И — раздумали в сторону последнего названия.
(1956—2020)