По данным отдела по разыскной работе управления уголовного розыска ГУ МВД по Свердловской области, ежегодно регионе пропадает около 5 тыс. человек. Новости о пропавших детях и взрослых появляются каждый день. Они теряются в лесу, сбегают из дома, совершают суициды, а иногда - исчезают без вести. Znak.com поговорил с руководителем пресс-службы свердловского отделения поискового отряда ЛизаАлерт Екатериной Тарасенко о том, почему пропадают люди, стало ли больше суицидов, о фейковых сообщениях и попытках решить криминальные проблемы с помощью поисковиков. С экстрасенсами мы не работаем - Есть ощущение, что в Свердловской области стали чаще пропадать люди. Так ли это? Есть ли статистика за прошлый и нынешний год? - За девять месяцев 2020 года к нам поступило 665 заявок. Из них 462 человека найдены живыми, 69 погибшими и 28 не найдены. Остальные - обратные поиски, когда мы ищем родных, поиски, отправленные в Жди Меня (национальная служба взаимного поиска людей - прим. Znak.com) по сроку давности, а также отказы и ложные заявки, что тоже бывает. За девять месяцев 2021 года цифры такие: всего заявок - 684, найдены живыми - 471 человек, найдены погибшими - 68, не найдены - 44. Цифры почти одинаковы. В 2020 году было очень много лесных поисков в сезон грибов и ягод. В этом году нам повезло, и их значительно меньше. Чуть больше, но не глобально, - общее количество заявок, но о большом увеличении пропаж сказать нельзя. Увеличение количества заявок скорее связано с нарастающей популярностью отряда. Раньше о нас знали меньше, а сейчас - почти каждый. - Сколько было найдено людей с момента создания филиала ЛизаАлерт в Свердловской области? - Отряд ЛизаАлерт в нашей области родился в апреле 2014 года. С этой даты у нас около 3700 заявок, по которым 70% найдены живыми, 14% - погибшими и 6% не найдены по сей день. 10%, как уже ранее и говорилось, относится к прочему. - Насколько резонанс, который происходит после публикации в соцсетях и в СМИ, помогает или мешает поискам? - Это палка о двух концах. С одной стороны, это очень большая помощь, ведь практически не остается людей, которые не знают о пропаже того или иного человека. С другой стороны, в такие моменты подключаются диванные войска , экстрасенсы, с которыми отряд никогда не работает, и начинается некая истерия. С психологической точки зрения все это очень тяжело для близких пропавшего и сбивает их с верного направления. Некоторые комментарии откровенно доводят близких людей до точки. - Часто ли натыкаетесь на фейковые сообщения? - Ложных свидетельств немного. Чаще люди могут ошибаться ненамеренно и действительно видеть похожего человека. Иногда балуются дети, но это легко выясняется. Есть поиски, где тяжело смотреть в глаза родным при отсутствии результата - Кого искать сложнее - детей или взрослых? - Искать сложно всех, но самая незащищенная прослойка потерявшихся - дети и пожилые люди с возрастными заболеваниями памяти, такими, как деменция и Альцгеймер. Их поведение непредсказуемое, они слабы и несамостоятельны, а потому у них меньше всего шансов на выживание. Реагировать на такие заявки надо молниеносно, с большим количеством участников поиска. В случае с детьми важно понять, о чем ребенок говорил в последнее время, куда просился, где больше всего ему понравилось. Часто дети стремятся именно туда, где было хорошо, а родители не всегда обращают внимание на такие разговоры, поэтому бывает пробел в информации. Также важно знать о конфликтах ребенка, его друзьях. Опять же не все дети говорят об этом с родителями и не все родители придают этому значение. В случае с пожилыми людьми история практически такая же, но тут страдает оперативная память. Они как бы живут в прошлом, возвращаются туда. А вот то, что произошло 10-15 минут назад они, увы, не помнят. И потому всегда сложно собрать информацию, где пожилой родственник родился, учился, жил, работал, даже где влюбился первый раз, потому что стремятся эти люди именно в те места прошлого. Родные чаще всего не знают этих вещей, потому что в обычной жизни не считают эти разговоры важными и не придают им значения. Часто мы встречаем непонимание на этапе сбора информации, ведь человек пропал сейчас, а мы интересуемся историей 20-40-летней давности. Пропавшие даже говорят, куда они собираются пойти, но родные не воспринимают их всерьез, а позже не могут вспомнить их слов. С людьми в возрасте еще и география бывает обширной. Они часто могут находиться в других городах, областях, регионах. Они просят помощи у прохожих, очень убедительно рассказывая реальную, но крайне давнюю историю, и им помогают добраться, купить билет и так далее. Еще одна сложная история - это поиски подростков, бегунков . Сложность в том, что распространять информацию нельзя, так как чаще всего подростки отслеживают соцсети и СМИ - трудно найти без свидетельств того, кто не хочет быть найденным. Опять же и навредить страшно, загнать еще дальше, и не искать нельзя. Это еще не взрослый человек, и его поступки скорее импульсивны, нежели осознанны. Да и риск криминала и прочих неприятных действий в сторону таких детей велик. Подростковый максимализм толкает их на необдуманные поступки. - В каких самых долгих и самых сложных поисках вам или вашим коллегам довелось участвовать? - Все поиски тяжелые. Есть поиски, где тяжело смотреть в глаза родным при отсутствии результата; есть поиски, где итог печален и непредсказуем; есть поиски, где рушатся надежды; есть поиски тяжелые именно физически: по пять дней без сна в любом случае тяжело. Поэтому и ответа про конкретные поиски не будет. У каждого поисковика, как у врача, есть свое кладбище и есть свои вернувшиеся. Мы никогда не будем отказывать в поиске из-за вредных привычек - Какие самые распространенные причины пропажи людей? - Различных причин огромное множество. От добровольного ухода, утери родственных связей, семейных разборок до страшного: заблудился , криминала, суицида, потери памяти, различных травм и гибели, включая ДТП и актуальный нынче коронавирус, банальных бытовых причин, когда немного загулялись , и даже рабства и насильного удержания. Каждая история индивидуальна. Нет повторяющихся поисков и причин для пропажи. По каждому поиску, наверное, можно написать книгу. За семь лет было всякое. Но вот тут хочется сказать об отказах, про которые упоминалось выше. Отряд может отказать в поиске по ряду причин: семейные разборки - от измен до кражи детей родственниками, не лишенными родительских прав, утеря родственных связей - добровольный уход взрослого человека из семьи, криминал, дезертирство, отказы заявителя обращаться в полицию и предоставлять информацию. Есть ряд отказов, связанных с технической невозможностью участия отряда в поиске. Например, поиск на воде. Сейчас идет работа в этом направлении и появился водолазный Добротворец , которому мы можем передать такую заявку, но пока не всегда это возможно. Одно можно сказать точно - никогда не будет отказа в поиске по причине каких-либо вредных привычек у пропавшего. Отряд не выносит оценочных суждений. Наше дело - искать, а не осуждать человека. Это отдельная тема отрядной этики. - Стало ли больше самоубийц среди тех, кто уходит из дома и объявляется в розыск? - Суицидов больше не стало. Количество людей, по тем или иным причинам решившихся на подобный поступок, скорее постоянно, как и причины: стрессы, депрессии, страхи, финансовые обязательства, семейные кризисы Наверное за 2021 год, как бы не сглазить, меньше подростковых суицидов стало. Идет перевес в сторону зрелого возраста. Но суицид не так часто встречается в поисках. Просто обычно он вызывает резонанс. - Есть ли в Свердловской области особенности, влияющие на поиск людей? - В природной среде сложнее всего искать. Это обусловлено нашим лесным ландшафтом, с болотами, смешанным лесом, огромным количеством естественных ловушек, поваленных деревьев, что напрямую сказывается на скорости передвижения групп. [Есть сложности] с температурой на Урале: даже летом в лесу ночью можно получить переохлаждение - это ограничивает относительно безопасное время для пропавшего, а значит, подгоняет поисковиков. Также влияют местная флора и фауна. В наших лесах хватает и неприятных насекомых, и дикого зверья различных размеров, что неприятно и нам, и заплутавшему. Плюс территории наших лесных массивов очень велики, а зачастую неизвестна даже точка входа. По затратам человеческих ресурсов и ресурсов техники такие поиски очень сложны. У нас нет конкуренции с силовиками - Насколько стабильно сейчас связь отряда с сотрудниками силовых структур? Рады ли силовики добровольцам? - О связи отряда и силовых структур можно говорить много, но самым показательным, наверное, является то, что отряд не берет в работу заявки, по которым отсутствует заявление в полицию. Это гарантирует нам правдивость данной заявки и исключает различные махинации с поиском, например, поиски должников силами отряда или решение семейных проблем с нашей помощью. Каждый поиск проходит с обязательной договоренностью с полицией о тех или иных шагах и с обменом информацией. Мы работаем независимо и по своим алгоритмам, но всегда согласовываем с силовиками свои действия. Так как в некоторых моментах наши ресурсы и возможности меньше, чем ресурсы и возможности полиции, то нам важно не мешать. В самом начале взаимодействовать с силовиками было трудно. Нас не знали и не воспринимали всерьез. Сейчас к нам стали относиться серьезно, понимают, что опыт, наработанный отрядом в поисках, ценен и может помочь. Соревнования и конкуренции между нами точно нет. - Случалось ли такое, что волонтеры отряда попадали в опасные ситуации во время поиска пропавших? Например, выходили на убийцу, который мог им угрожать. - Сказать нет будет нечестно, потому что любой здравый человек оценивает риск похода, например, по лесу, где обитают различные животные. Или по ночному лесу. Но в отряде есть правило, которое никто и никогда не нарушит - не увеличивать количество пострадавших и пропавших. Никогда отряд не подвергнет риску своих добровольцев. Поэтому в поисковых группах, которые в отряде именуются лисами , всегда есть опытный аттестованный старший группы. Группа всегда выходит на задачу полностью экипированной, с заряженным современным оборудованием, навигаторами, рациями с постоянной связью со штабом и другими группами. Криминал же - это основание для отказа в поиске. Если же данный факт выясняется в процессе поиска, то поиск останавливается. Бывает, что по просьбе полиции мы можем помогать в подобных поисках. Но это уже совсем другая история, с другим концом и для узкого круга. В целом же подвергать риску добровольцев, обычных людей, которые хотят сделать что-то хорошее, кому-то помочь, - вещь недопустимая. Мы не спецназ и не супергерои, а просто поисковики, делающие свою работу. Многим кажется, что в отряде находятся тысячи людей. Нет - Это можно назвать местом работы? - Нет. Отряд - это исключительно добровольческая деятельность, без зарплат и определенного времени работы. Доброволец может только вкладывать свои средства и время в отряд, но взамен он может получить только чувство удовлетворенности от успешных поисков или чувство разочарования от поисков с плохим финалом или вовсе без него. - Сколько человек обычно участвует в поиске пропавшего? - Многое зависит от самого поиска. На детские поиски всегда собирается очень много желающих. На поиски бабушек и дедушек - очень мало, увы. На поиски просто взрослого мужчины и взрослой женщины - в зависимости от резонанса. И поэтому тут мы будем иметь непонятную цифру. На Диме Пескове (мальчик, который в четыре года провел в лесу пять дней - прим. Znak.com) в день было от 700 до 1000 волонтеров. На среднестатистическом возрастном поиске - максимум 10-20. Если резонанс, то около 50 человек бывает. Тут же еще гора факторов: время, дальность от города, день недели Многим кажется всегда, что отряд в регионе - это такая мощная структура с тысячами человек. Наверное, это мнение формируется из количества участников группы ВКонтакте . Нет никаких тысяч. В беседе, где формируются задачи и оповещения, - примерно 500 человек, тех, кто теоретически готов взять какую-то задачу: куда-то съездить, поклеить ориентировки, проверить адреса. А костяка, состава опытного, устоявшегося, аттестованного - хорошо, если сотня. Старших поисковых групп, координаторов, информационных координаторов (собирающих информацию и не выезжающих на поиски), картографов, связистов, БПЛА (беспилотников), кинологов мало. Семь лет назад нас было еще меньше - 10 человек. Тогда не было оборудования и опыта, но было желание спасать людей.
