"Синее тело, скрюченные руки". Гибель срочника хотели списать на суицид
Егора Воронкина призвали на военную службу в конце июня 2021 года в 200-ю отдельную мотострелковую бригаду в поселок Печенга Мурманской области – этот населенный пункт находится недалеко от российско-норвежской границы. Воинская часть в Печенге уже попадала в СМИ: в 2020 году в 200-й отдельной мотострелковой бригаде в Мурманской области за два дня погибли несколько военнослужащих. Один из них покончил с собой, еще один умер "от естественных причин", "третьего нашли мертвым в его доме в ванной после употребления спиртного", писала "Газета.ru". В 2014 году в той же мотострелковой бригаде совершил самоубийство 19-летний Анатолий Носков. Рядом с его телом нашли предсмертную записку, в которой военнослужащий просил в своей смерти никого не винить. Родственники не поверили в официальную версию случившегося и добились почерковедческой экспертизы. В итоге выяснилось, что записку написал рядовой-контрактник Вадим Васильев по указу Беюкага Агабекова. На тот момент Агабеков был и. о. замкомандира по работе с личным составом войсковой части 08275 в поселке Печенга Мурманской области. Действия офицера, приказавшего написать предсмертную записку, проверял Следственный комитет, но никаких нарушений тогда не нашли и Агабеков отделался выговором, писала "Медиазона" (внесена в реестр СМИ-иноагентов).
"Заставляли копать землю руками"
Егор Воронкин спустя всего пару месяцев после призыва попал в реанимацию госпиталя в Североморске, где месяц пролежал в коме. В начале октября он умер. Официальная причина – отравление этиленгликолем.
У Егора в части не было никаких конфликтов, рассказывает его мама Вероника Воронкина. Хотя, по ее словам, он хотел комиссоваться по статье 17 (увольнение из армии по состоянию здоровья. – СР), потому что "видел беспредел".
– Вместо того чтобы учить их какой-то военной подготовке, их заставляли копать землю руками, мыть кастрюли в озерах. Это сын рассказывал, – вспоминает мама погибшего срочника. – Я вместе с его девушкой уговорила его остаться в армии, мол, все мужчины в семье служили. Он себе не такой службу представлял, где поднимают в два часа ночи и заставляют в трусах бегать или приседать. Он хотел комиссоваться, но по этой статье есть несколько подпунктов: это чуть ли не "дурка", и на работу потом нормальную не устроиться. Вот мы и уговорили его остаться, чтобы жизнь себе дальнейшую не портил.
Егор "был на хорошем счету" в части и ждал, что ему присвоят звание ефрейтора. Его начали "уговаривать остаться" на контрактную службу. Но служить в армии после срочной службы Егор не планировал – хотел переехать в Москву вместе со своей девушкой. По словам родственников, отношения у них были серьезными, они планировали жить вместе.
– Он ей звонил практически каждый день, редко когда через день. В последние разы они разговаривали про службу по контракту. Он говорил, что на службе по контракту делать ничего особо не надо, зарплата от 40 тысяч и еще все пьют, – вспоминает мама девушки Алина. По её словам, последний раз ребята созванивались в пятницу, 3 сентября.
В ночь с 4 на 5 сентября Егора госпитализировали сначала в больницу при воинской части в Печенге, а затем в военный госпиталь Североморска в состоянии тяжелой комы из-за отравления этиленгликолем.
"Святой источник" с присадками
Официальная версия случившегося такова: Егор 4 сентября утром убирался в палатке офицеров и якобы нашел под одной из кроватей "пластиковую 1,5 литровую бутылку из-под минеральной воды "Святой источник", наполненную гидравлической противооткатной жидкостью ПОЖ-70". ПОЖ-70 – противооткатный раствор этиленгликоля с антипенной и антикоррозионной присадками, который используют для систем противооткатных гидравлических установок. Около 9:30 утра Егор "достал указанную бутылку и сделал из неё один глоток, после чего убрал на прежнее место", говорится в постановлении о возбуждении уголовного дела (документ есть в редакции).
В постановлении нет информации, откуда стало известно о том, что Воронкин нашел бутылку с ПОЖ-70, сделал именно один глоток и убрал её обратно. По словам Вероники Воронкиной, свидетелей произошедшего нет, как нет и отпечатков пальцев Егора на бутылке.
В экспертизе жидкости ПОЖ-70, которую проводил подведомственный Минобороны центр судебных и криминалистических экспертиз (документ есть в редакции), говорится, что один из опрошенных сослуживцев "встретил Воронкина Е.А. в палатке офицеров, который сообщил ему, что что-то употребил, содержащее алкоголь". В этом же документе приводятся показания командира батареи, который "не исключил", что Воронкин во время уборки палатки мог найти жидкость и выпить её.
Через несколько часов после того, как Егор якобы сделал глоток ПОЖ-70, он вместе с другими солдатами поехал в военном грузовике на вакцинацию вторым компонентом от COVID-19. По словам матери Егора, после первой прививки он жаловался ей на плохое самочувствие и она просила, чтобы перед следующей прививкой с ней обязательно связались из части, но этого не произошло.
Ни сослуживцы, ни врач перед прививкой не заметили никаких странностей в поведении Воронкина, рассказывает его мама. После вакцинации он вместе с другими военнослужащими уехал обратно в часть, где через два часа у него закружилась голова, появилась слабость и его несколько раз вырвало.
"Стало резко плохо"
Днем 4 сентября Воронкина доставили в госпиталь Печенги. В госпитале Воронкин сказал, что он "считает себя больным с 13:00 4 сентября, когда после проведенной вакцинации через два часа ему "стало резко плохо", говорится в материалах экспертизы. Егор не говорил, что выпил ПОЖ-70 или какую-либо другую жидкость с алкоголем в составе. Всё время, пока Егор был в сознании, он просил позвонить маме.
– Как попал этот яд в организм ребенка? Почему он блевал? У него не было жалоб. Его спрашивали: что он ел и пил. Он ответил, что ничего особенного, все как обычно, – рассказывает мама.
Что происходило в больнице в Печенге, матери Егора неизвестно. Ночью 5 сентября его доставили в военный госпиталь Североморска с аспирационной пневмонией, которая была вызвана забросом рвотных масс в легкие. Веронике Воронкиной сообщили о госпитализации сына только утром 5 сентября, когда он уже был в Североморске.
– Когда я туда приехала, я увидела синее тело, синие уши, скрюченные руки. Как мне сказали, в Североморске действительно хорошие медики, а вот в Печенге было упущено драгоценное время. Что врачи в Печенге делали на протяжении 12 часов? Они смотрели, как он умирает? Как он впадает в кому, как блюет? Они что – не могли его нормально положить, чтобы он не блевал в себя? Ребенок неоднократно просил позвонить маме, но ни одна сволочь мне не позвонила. Мне позвонил командир только на следующее утро (5 сентября) в 9 утра, чтобы сказать, что мой ребенок лежит в реанимации, – вспоминает Воронкина.
Воронкина работает медсестрой в одной из больниц Мурманска. Она предполагает, что Егор мог вовсе не знать, что выпил жидкость с этиленгликолем, а прививка от COVID-19, возможно, спровоцировала ухудшение состояния. "Может, ему подлили или на "слабо" взяли. Этот этиленгликоль пахнет алкоголем и имеет привкус ликера. Человеку непьющему много заразы этой не надо", – рассуждает Вероника.
"Отравиться одним глотком невозможно"
Врач-токсиколог, профессор, академик ЕАЕН (г. Ганновер, Германия) Михаил Кутушов предполагает, что произошедшее могло быть вызвано сочетанием того, что Егор выпил ПОЖ-70 и реакцией на прививку против COVID-19. По его мнению, один этиленгликоль вряд ли мог спровоцировать такие последствия.
– Если выпить стакан или полстакана этиленгликоля, отравление наступит, но и оно не будет смертельным. Возможно, это сочетание выпитого и реакции на прививку. Не исключена индивидуальная непереносимость. При вакцинации есть процент осложнения типа лихорадки и рвоты. Мое личное мнение, что отравиться одним глотком этиленгликоля невозможно, но надо также учитывать состав жидкости ПОЖ-70. В её основе написан этиленгликоль, но какие там присадки? Если там есть какие-то военные добавки, то тут вопрос спорный, – сказал Кутушов корреспонденту Север.Реалии.
Веронике Воронкиной удалось сфотографировать своего сына, лежащего в палате госпиталя в Североморске. Эти снимки она опубликовала на своей странице "ВКонтакте". После этого, по ее словам, начались проблемы у медиков госпиталя, которые допустили, что мама ребенка находилась одна в палате и сделала фотографии.
"На протяжении месяца врачи Североморского военного госпиталя боролись за жизнь Егора. Отек мозга нарастал с каждым днем, постепенно отказывали все органы, включая почки, была остановка сердца, развилась сильная пневмония. За месяц из красивого молодого человека Егор превратился в живой труп, что пришлось видеть маме, которая каждый день приезжала к сыну. За день до смерти Егора мама увидела его глаза, ставшие от отека мозга месивом вылезшего белка", – так Вероника описывала состояние своего сына.
Она обратилась в прокуратуру 5 сентября сразу после того, как узнала, что ее сын в коме в больнице. 5 октября Егор Воронкин скончался. "Хотели списать сначала все на самоубийство. Мне звонили, спрашивали, не считаю ли я, что это суицид. Нет. Это не самоубийство. У ребенка были планы, у него девушка, которая его ждет, у него тут группа своя музыкальная, которую он собрал. Он собирался через два года уехать в Москву", – рассказывает Воронкина. В то, что Егор мог совершить суицид, не верит и семья его девушки: "Умирать в его планах не было 100%. У него же куча планов! В пятницу (3 сентября) они говорили про Москву, обсуждали службу по контракту".
По словам председателя правления фонда "Право матери", который оказывает помощь военнослужащим и их родственникам, Вероники Марченко, версия самоубийства – "самая удобная" для причастных к делу.
– Следственные органы теоретически всегда рассматривают одновременно несколько версий гибели военнослужащего, в том числе, и "самоубийство". К сожалению, вопрос качества следствия остается открытым. Мы неоднократно ранее рассказывали, почему такая версия оказывается зачастую "самой удобной" и "наименее затратной" для всех причастных. О чувствах несчастных родителей при этом, конечно, мало кто задумывается. На наш взгляд, чем более закрытой будет армия как структура, тем больше будет соблазн спускать подобные дела "на тормозах" и тем хуже в ней будут обстоять дела с выявлением истинных причин гибели военнослужащих. Гибель любого, одного, военнослужащего должна быть трагедией не только для его родных, но и для всего общества, – сказала Марченко Север.Реалии.
Следственный комитет по Северному флоту возбудил уголовное дело по статье "Халатность" (ч. 2 ст. 293 УК РФ) в отношении неустановленных должностных лиц, говорится в постановлении о возбуждении уголовного дела. Вероника Воронкина хочет, чтобы ответственность за случившееся понесло не только руководство воинской части, но и медики из Печенги, которые первые обследовали её Егора, сразу не оценили должным образом тяжесть ситуации и допустили, чтобы рвотные массы попали в его легкие. Корреспондент Север.Реалии направил запрос в пресс-службу Северного флота Минобороны с просьбой прокомментировать случившееся в воинской части, ответа нет.