Ностальгия по почившему СССР в последние годы приняла чрезвычайно широкий характер, и, пожалуй, её можно разделить на две составляющие: социальную и «имперскую», хотя, конечно, у большинства они взаимосвязаны.

В этом материале я не буду касаться первой, обратим внимания на мечты многих о возвращении «границ 1991 года» для Российского государства, под одной из ипостасей которого справедливо воспринимался всем миром Советский Союз.

Во многом это связано с ростом патриотизма в последние годы, активной внешней политикой руководства Российской Федерации, направленной на отстаивание интересов России, надеждами на усиление её влияние и мощи, что у многих ассоциируется с «прирастанием земель», ну а уж если речь идет о «возвращении утраченного»…

Честно говоря, давно у меня созревал материал на эту тему, но точки над i поставил российский лидер во время недавней Прямой линии: «Вы знаете, начну с грустного, а именно: когда-то, к сожалению, распалось наше общее отечество ― Советский Союз. И как известно, ядро этого общего государства, этой исторической России, а именно сама Российская Федерация, как известно, потеряла почти половину промышленного потенциала, половину своей экономики, около 50 процентов, примерно столько же населения и значительную часть территории, причём важной в промышленном отношении, в экономическом смысле и инфраструктурно развитой территории, в которую не только десятилетиями, а столетиями историческая Россия вкладывала свои ресурсы.


И казалось бы, что теперь с этим делать? Я уже говорил об этом: восстанавливать Советский Союз бессмысленно, невозможно и бессмысленно по целому ряду причин, и даже нецелесообразно, имея в виду, скажем, демографические процессы в некоторых республиках бывшего Советского Союза. Иначе мы можем столкнуться и с социальными вопросами, которые будет невозможно решить, и даже с некоторыми вопросами размывания такого государствообразующего этнического ядра».

Обращу внимание, что это не был ответ на «спонтанный» вопрос зрителя (мы, конечно, понимаем, что ответы на большинство из них готовятся заранее), а фактически заключительное слово Владимира Путина, т. е. имела место тщательно подготовленная политическая декларация.

Понятно, что лидер государства должен быть предельно аккуратен и деликатен в высказываниях, особенно, когда они касаются стратегических партнеров и союзников, стран и народов, с которыми действительно связывают столетия общей истории и мириады сохраняющихся связей, но мы, независимое издание, имеем куда большую степень свободы и поэтому можем себе позволить сделать более широкий анализ президентского постулата.

О каких же «демографических процессах» говорил Владимир Путин, понять несложно. За тридцать постсоветских лет численность населения Российской Федерации осталась практически на неизменном уровне, приблизительно 146 миллионов человек, причем для достижения этого вроде бы «скромного» результата понадобились огромные усилия и затраты власти на мероприятия по стимулированию рождаемости (материнский капитал и многое, многое другое).

Не секрет и то, что достигнуть «нулевого баланса» помогла и миграция, главным образом из постсоветских республик. Следует отметить, что такие неблагоприятные демографические тенденции объясняются не только социально-экономическими последствиями распада СССР.

Падение рождаемости ― бич всех стран с христианской культурой, высоким уровнем образованности населения и жизни. А вот в мусульманских странах, включая постсоветские республики, с этим все «замечательно».

После распада СССР численность населения Узбекистана увеличилась на 68 процентов, Азербайджана ― на 42 процента, Таджикистана ― на 79 процентов, Киргизии ― на 50 процентов, Туркмении ― на 69 процентов. В Казахстане, где в советские времена коренное население составляло меньшинство, прирост скромнее ― 12 процентов, но это на фоне того, что для «титульной нации» численность увеличилась по сравнению с данными переписи 1989 года с 38 до 69 процентов. Всего в мусульманских республиках бывшего СССР ныне проживают 83 миллиона человек.

То есть цифра соизмерима с численностью населения Российской Федерации, и в перспективе разрыв будет становиться все меньше и меньше. Причем эта тенденция имела место в полной мере и во времена СССР. По данным переписи 1959 года, в означенных республиках проживало всего 26,7 миллиона человек. За 60 лет (миг с точки зрения истории) рост более чем в три раза!

Уверен, среди ныне мечтающих о восстановлении Советского Союза в полном объеме «чистых» марксистов-интернационалистов, рассматривающих СССР как пролетарское государство без русской патриотической составляющей, крайне мало.

Тем более не осталось к 50-м годам прошлого века таких стопроцентных интернационалистов и в советском руководстве, которое сформировавшиеся демографические тенденции сильно беспокоили.

Но проблема была в том, что действенных методов решения этой проблемы (извините за тавтологию) не было. Идеология не позволяла открыто разделять граждан по национальному признаку по любым критериям ― все были советские люди, живущие в единой братской семье.

А значит, любые меры по стимулированию рождаемости в республиках с неблагоприятной демографической ситуацией требовали автоматического переноса их и туда, где проблемы прямо противоположного плана. Любая дифференциация неизбежно вызвала бы недовольство в национальных республиках с явно выраженной националистической окраской: мол, чем мы хуже русских.

Видимо этим, а не только сугубо экономическими соображениями объяснялось то, что пособия для матерей, находящихся в отпуске по уходу за ребенком до одного года, были введены лишь в 1984 году. Максимум, что могло себе позволить советское руководство, растянуть их ввод на несколько лет таким образом, что в среднеазиатских республиках эти пособия были введены в последнюю очередь.

Когда СССР сравнивают с другими империями (под которыми мы понимаем государства, объединяющие разные народы), также почившими в бозе, многие его сторонники любят говорить о том, что это была империя особого типа, в которой все жители имели абсолютно равные права. Это-де и давало ей дополнительную жизнеспособность, и, дескать, при разумном управлении (а уж тем паче не появись неизвестно откуда предатели ― беловежские подписанты) империя могла бы существовать и поныне и даже возродиться в будущем.

Но в том то и дело, что размывание этнического ядра неизбежно привело со временем к политическим проблемам, поскольку становящееся все более значимым меньшинство неизбежно стало бы добиваться и соответствующей своей численности доли власти (а может, и большей).

То, что народовластие в СССР носило сугубо декларативный характер, ничего в этом плане не меняет. Абсолютной власти не бывает ни у одного монарха или диктатора, все они должны в той или иной степени учитывать интересы окружения и элит.

А когда власть имеет корпоративный характер, как в позднем СССР (Леонид Ильич при всем внешнем антураже был типичным «боярским царем», старавшимся как можно меньше беспокоить чем-либо правящий класс), то такое влияние может стать определяющим, причем даже без получения номинального большинства, когда у меньшинства окажется «золотая акция».

Политика же неразрывно связана с экономикой. Больше влияния национальных кадров на общесоюзном уровне ― больше экономических преференций для них и их республик. И плюс к этому особый характер социалистической империи, требовавший обеспечить всем её обитателям примерно одинаковый уровень жизни.

Цифр, указывающих на то, что РСФСР была донором для подавляющего большинства союзных республик, особенно среднеазиатских, в Сети можно найти более чем достаточно. Но проблема оказалась в том, что «корм» очень часто оказывался «не в коня».

Предпринимаемые на протяжении десятилетий усилия так и не позволили довести культурный и образовательный уровень в республиках до «среднесоюзного». Несмотря на вроде бы имеющуюся безработицу и низкий по союзным меркам уровень доходов (официальных), местное население не спешило идти работать на возводимые промпредприятия, а качество местных кадров оказывалось крайне низким.

Союзные ведомства с огромной неохотой размещали предприятия в национальных республиках, а их продукция очень часто пользовалась дурной славой даже на общем не очень высоком уровне качества советской продукции.

Очень часто проживавшие или побывавшие в республиках русские рассказывали, что «там советской власти нет». Действительно, их характеризовал огромный и тотальный уровень коррупции, теневая экономика, кумовство и кланы, а также то, что официально именовалось феодально-байскими пережитками, которые никак не хотели исчезать.

Фактически к ним относились снисходительно даже в сталинские времена, дабы не провоцировать активное недовольство и сопротивление. Отец, в войну бывший в Средней Азии, рассказывал, что «культурный узбек» (была, видимо, такая формулировка), директор книжного магазина, у которого их поселили, ждал Гитлера совершенно открыто, обещая с его приходом зарезать всех русских. Ну а иметь по нескольку жен было нормой для всех местных руководителей.

Ну а когда в рамках общесоюзной кампании по наведению порядка взялись было за узбекскую хлопковую мафию, следователи Гдлян и Иванов стали главными врагами узбекского народа. Никакого сочувствия у простого народа их деятельность не нашла.

И это частный случай общего правила ― разность менталитетов, культур, обычаев разных народов преодолеть крайне сложно. Совместное проживание неизбежно будит проблемы, конфликты интересов, взаимное непонимание, обиды, причем на всех уровнях ― от высшего политического до бытового.

Это обусловило распад и всех колониальных империй. Ведь времена все-таки меняются, и совсем уж откровенно заниматься грабежом и эксплуатацией покоренных земель и народов становилось не комильфо, а «бремя белого человека» становилось, извините за невольный каламбур, все более обременительным.

Как-то не ассоциировалось со статусом цивилизованных государств то, что их подданные массово умирают от голода, лишены современного медицинского обслуживания, неграмотны и пребывают в чудовищной нищете. А издержки на цивилизаторскую деятельность становились все более неподъемными.

Одно дело, когда коренные народы составляют 1,6 проц. населения, как в США, другое ― когда население колоний в десятки раз превышает население метрополии или даже соизмеримо с ним. При этом юридически закрепленное неравенство в зависимости от цвета кожи, происхождения и т. п. после Второй мировой войны рассматривалось как абсолютное варварство.

При этом, конечно же, многими потеря «завоеванного предками» воспринималась крайне болезненно, ведь статус тех Англии и Франции как мировых держав первого класса (термин «сверхдержава» появился позднее) обеспечивался в первую очередь обширными колониальными владениями. Тем не менее ход истории был неумолим.

И России, конечно же, не стоит идти против него, а строить свое будущее в соответствии с реалиями современного мира, в частности строя отношения с бывшими советскими республиками на основах дружбы, партнерства, использования конкурентных преимуществ от сложившихся связей, взаимопомощи, наконец (хотя понятно, в чью сторону в основном будет «взаимно»), однако, извините, в разумных пределах.

Их проблемы не должны принимать для России критический характер, а путь к процветанию и построению современного общества каждый народ должен пройти самостоятельно.

Дмитрий Славский