Кризис в Ливии в 2020 году. Итоги и тенденции

Об основных событиях кризиса в Ливии, определявших его ход в 2020 году, и основных тенденциях, которые будут определять его развитие в 2021 году, рассказывает автор Telegram-канала «Colonelcassad».

Об основных событиях кризиса в Ливии, определявших его ход в 2020 году, и основных тенденциях, которые будут определять его развитие в 2021 году, рассказывает автор Telegram-канала «Colonelcassad».

На исходе 2020 будет уместно вспомнить, чем запомнился ливийский кризис в этом году, и чего стоит от него ожидать в дальнейшем, так как ситуация в стране по-прежнему не урегулирована, а внутренние и внешние причины конфликта обуславливают его продолжение, что является долгосрочным последствием интервенции НАТО в Ливию в 2011 году, приведшей к фактической деструкции государства и частичной утрате национального суверенитета.
 

Турецкое вмешательство

Пожалуй, главным событием года стала турецкая военная операция в Ливии. Турция задействовала как регулярные силы, так и огромные массы сирийских боевиков, что позволило ей стабилизировать положение ПНС Ливии и противодействовать антитеррористической деятельности Халифы Хафтара. После выравнивания ситуации и накопления сил Турция смогла провести успешную наступательную операцию, заняв ключевую авиабазу Аль-Ватыя, а также целый ряд городов в Триполитании. Все это окупило понесенные человеческие и материальные потери – Турция зафиксировала свои позиции в Ливии и обеспечила себе долгосрочное военно-политическое присутствие в этой стране. Анкара хотела и большего, но ее попытки продвинуться через Сирт к нефтяным полям Киренаики не увенчались успехом.
 

Отмена операции Хафтара под Триполи

В апреле-мае Хафтар пытался зачистить страну от бандформирований и террористических группировок, чтобы объединить Ливию. Основными инициаторами весеннего наступления были ОАЭ и Саудовская Аравия. Россия достаточно скептически смотрела на его перспективы и призывала сосредоточиться на дипломатии. Тем не менее выбор был сделан в пользу наступления, которое не привело к решительным результатам – войска Хафтара завязли в южных пригородах Триполи. В мае последовал удар Турции и войска Хафтара откатились на юг и восток, неся большие потери в материальной части.

Кризис вокруг Сирта

Важнейшие события лета 2020 года в Ливии разворачивались вокруг Сирта и авиабазы Аль-Джуфра. Турция угрожала продолжением наступления, требуя, чтобы Хафтар сдал Сирт и допустил продвижение Турции и ПНС Ливии к Киренаике, а также портовые города Эль-Брега и Рас-Лануф, через которые идет перевалка ливийской нефти.

Под воздействием союзников Хафтара из Восточной Ливии к Сирту были переброшены дополнительные подкрепления, ОАЭ смогли восполнить понесшие потери части ПВО. Самолеты ВВС Франции с авиабазы в Мали нанесли ряд болезненных ударов по турецким прокси, а также по авиабазе Аль-Ватыя, где были уничтожены турецкие радары и ЗРК «Хок». Данная деятельность показала, что усиление турецкого навала на Хафтара встретит не только озабоченность, но и силовое противодействие. В Турции поняли подобные намеки и постепенно начали пересматривать свою позицию по Ливии. Анкара осознала, что продолжение давления приведет к тяжелым последствиям для турецкого контингента в Ливии, который не был обеспечен достаточными средствами ПВО при интенсификации ударов по турецкой инфраструктуре и турецким прокси.

Кризис вокруг Сирта отлично показал, насколько интернационализировался этот конфликт.
 

Вмешательство Египта

Еще одним важнейшим фактором краха надежд Эрдогана на захват Сирта стала позиция Египта, который открыто пригрозил начать войну с Турцией, если она преодолеет условную «красную линию» Сирт — Аль-Джуфра и создаст угрозу египетскому «поясу безопасности». Для этих целей Ас-Сиси сосредоточил в северо-западном Египте существенные механизированные силы, а также большое количество самолетов и ударных вертолетов, которые должны были прийти в действие, если Турция начнет развивать наступление вдоль побережья в направлении Рас-Лануфа и Эль-Бреги. Анкара явно не была заинтересована в начале полноценной войны с Египтом, что выходило за пределы целей операции, поэтому, несмотря на пропагандистскую риторику, «красную линию» Египта Турция пересечь не решилась.

Кризис переговорного процесса

Попытки остановить кризис в Ливии предпринимались в течение года. Консультации шли в рамках московского, берлинского, римского и иных форматов. Но в конечном итоге договоренности либо не достигались вовсе, либо срывались по субъективным причинам, так как некоторые внешние участники не были заинтересованы в стабилизации ситуации. Поскольку и Хафтар и Саррадж серьезно зависят от своих иностранных покровителей, то даже если предположить, что они искренне стремятся к миру, то в условиях внешней зависимости от стран, чьи междоусобные конфликты выходят за пределы ливийского театра военных действий, они вынуждены следовать интересам своих спонсоров, которые далеко не всегда заинтересованы в мире на территории Ливии.

Поэтому мы раз за разом наблюдали, как срываются переговорные форматы, а вносимые компромиссные предложения, подобные Каирской декларации, отвергаются противной стороной. Тупик в переговорах обуславливает рост рисков эскалации в условиях отсутствия иных альтернатив.
 

Борьба за шельф

Важным составным элементом ливийского кризиса в этом году стала борьба за шельф в Восточном Средиземноморье. Договоры Турции и ПНС Ливии, а также соглашения Египта и Греции обозначали претензии сторон, где формальная легитимность ПНС Ливии дала Турции возможность выдвинуть фактические территориальные претензии к Греции, которая является союзником Турции по НАТО, и начать экономическую деятельность в греческих водах.

Конфликт обострялся в течение года, причем Афины прямо заявляли, что действия Турции ведут страны к войне, так как Греция не собирается уступать свои территориальные воды. Анкара отвечала на эти действия «по праву силы», на что Греция, Кипр, Франция и Египет проводили учения с ясной антитурецкой направленностью. Это является одним из последствий ливийской политики Эрдогана, которая в среднесрочной перспективе привела к серьезному конфликту с частью арабского мира и некоторыми членами НАТО.

И так как конфликт вокруг шельфа и морских границ не разрешен, последствия этих действий для Турции будут множиться, хотя говорить о формировании полноценной антитурецкой коалиции в Восточном Средиземноморье пока рано. Атлантические структуры всеми силами пытаются гасить этот конфликт, который помимо прочего, угрожает целостности НАТО.
 

«Панцири» против «Байрактаров»

Одним из символов конфликта в Ливии в 2020 году было противостояние эмиратовских «Панцирей» с турецкими ударными беспилотными летальными аппаратами. По различным подсчетам, турки и страны НАТО потеряли от 32 до 36 БЛА, а эмиратчики потеряли от 12 до 14 ЗРПК «Панцирь». Хотя обе стороны и заявляли о «дронопадах» и «истреблении Панцирей», на деле мы увидели серьезную войну на истощение, которая показала уязвимые места как турецких дронов, так и экспортных версий «Панциря». На первый план вышла способность сторон компенсировать потери, с чем они успешно справились. Уже после завершения триполитанского сражения в Ливию поступили новые «Панцири» для ЛНА и новые турецкие дроны, которые теперь действуют не только с ВПП в Мисурате и Триполи, но и с базы Аль-Ватыя. Через некоторое время Турция потеряла еще два БЛА и уничтожила один «Панцирь». В случае отсутствия политического урегулирования это противостояние продолжится. Что бывает, когда турецкие БЛА не получают эффективного противодействия, можно было недавно посмотреть на примере Карабаха. В Сирии и Ливии турецкое чудо-оружие выглядело не столь впечатляюще, сталкиваясь с более серьезными средствами ПВО. Практика показала – пренебрежение угрозой дронов столь же фатально, как пренебрежение механизацией армии в 20-30-е годы XX века. Поэтому дроны и средства борьбы с ними, безусловно, будут мейнстримом локальных конфликтов 20-х годов.
 

Гуманитарная катастрофа и рост террористической угрозы

Ливия с 2011 года продолжает жить в условиях перманентной гуманитарной катастрофы. Ее организаторы так и не понесли за это ответственность. «Демократия» принесла Ливии ужасающие страдания, которые превосходят даже последствия итальянского колониализма. Бесконечный кризис, потоки беженцев (часть из которых погибают в море в попытках добраться до Европы), рынки рабов, районы под контролем джихадистов, насаждающих шариат, утеря национального суверенитета, раскол страны на фрагменты с различными правительствами и т.д. Все это не дает поддерживать адекватный уровень социально-экономического положения на всей территории Ливии. Бедность и нищета служат питательной почвой для расцвета самых крайних форм ислама, что обеспечивает ИГИЛ и «Аль-Каиду в Магрибе» (обе запрещены в РФ) новыми рекрутами и неофитами. Отправка Турцией больших масс боевиков из Идлиба и Джараблуса для помощи ПНС Ливии усугубила этот процесс, поскольку джихадисты из Сирии пытаются устанавливать идлибские порядки и в Ливии, в чем находят поддержку от своих «коллег» из различных бригад из Триполи и Мисураты. Фактически Ливия превратилась в огромную серую зону, где население влачит жалкое существование, а территория страны используется для игр Великих держав и культивации террористических группировок с возможностью экспорта джихада в другие страны региона.

Русские своих не бросают. Освобожден Шугалей

Для России, помимо участия в политическом урегулировании ливийского кризиса, год запомнился борьбой за освобождение социолога Шугалея, в поддержку которого выступали общественные деятели, представители СМИ, дипломаты из МИДа. Вышло два фильма, посвященных заключению Шугалея и его переводчика Самера Суэйфана в ливийской тюрьме. И вот, в конце года, после длительного изматывающего заключения, они, благодаря серьезным усилиям российской дипломатии, вернулись домой.

Над этим работали как по ливийской, так и по турецкой линии. Обстоятельства наконец сложились так, что ПНС Ливии отпустило Шугалея. Так что получилась история со счастливым концом и сценарный хэппи-энд для третьего фильма про Шугалея в Ливии. Это очередной раз подтвердило тезис, что «русские своих не бросают».

Тенденции

Теперь же поговорим о том, чего стоит ожидать от событий в Ливии в ближайшие месяцы, с ясным пониманием того, что они будут касаться не только самой Ливии, но и всего региона в целом, так как затрагивают интересы многих больших и малых государств.

• Перспективы политического урегулирования

На текущий момент они выглядят весьма призрачными. Обе стороны не демонстрируют готовность к компромиссам и все чаще используют воинственную риторику, которая подпитывается некоторыми спонсорами ЛНА и ПНС Ливии. Россия, разумеется, будет пытаться усадить стороны за стол переговоров и прийти к удобному всем решению, но пока что договор по Ливии выглядит маловероятным. Это же касается и попыток примирить стороны через римский формат.

• Франко-турецкий конфликт

Важным элементом продолжающегося конфликта будут нарастающие противоречия между Турцией и Францией, которые ныне выходят за пределы Ливии и касаются Восточного Средиземноморья, вопроса с мигрантами и идеологического спора о роли ислама в западном мире. На все это наслаивается личный конфликт Макрона и Эрдогана. Желание Парижа деятельно ответить Анкаре повышает вероятность более масштабного вовлечения Франции в ливийский конфликт, хотя бы под формальным предлогом защиты инвестиций корпорации Total, которая заключала контракты с восточным правительством Ливии и рассматривала Хафтара как гаранта этих инвестиций и долгосрочных позиций Франции в этой стране. Турция мешает таким планам, поэтому Франция может либо уступить, либо, используя конфигурацию ливийского конфликта, попробовать нанести удар по турецким позициям в Ливии. Как своими, так и чужими руками.

• Каддафисты как стабилизирующий фактор

Поддерживающие ЛНА каддафисты, безусловно, разделяли планы будущих всеобщих президентских выборов, где возможным объединяющим кандидатом в президенты мог выступить сын Каддафи Сейф-аль-Ислам. Но летние события отодвинули реализацию этих планов на неопределенный срок. Каддафисты несомненно будут поддерживать планы дальнейшей борьбы с Турцией, тем более, что Анкара достаточно прохладно оценивает идею выдвижения сына Каддафи на первый план, так как он не сможет гарантировать Турции сохранение ее военного присутствия, военных баз и договора по шельфу, которые обещает Саррадж.

• Арабский интерес и расширение конфликта с Турцией

Как показывает происходящее в Йемене, некоторые арабские страны и монархии Персидского залива будут поддерживать антитурецкую политику не только в Ливии, но и в других странах. Неоосманизм и военные амбиции Эрдогана откровенно пугают арабский мир, так как мало кто хочет возрождения Османской Империи, которая когда-то контролировала весь Ближний Восток. Поэтому каждая новая военная авантюра Эрдогана будет вызывать противодействие на различных уровнях. Ливия лишь ускорила процесс формирования антитурецкой политики в ОАЭ, Египте и Саудовской Аравии. Можно ожидать, что их интересы будут все чаще сталкиваться с интересами Турции как в Ливии, так и в других странах, а также в Восточном Средиземноморье и Персидском заливе.

• Борьба за ливийскую нефть. Черный рынок и зависшие контракты

Важным аспектом кризиса в Ливии будет оставаться вопрос контроля над ливийской нефтедобывающей промышленностью и портовыми сооружениями на побережье. Большую часть этих мощностей сейчас контролирует Хафтар, что позволяет ему привлекать дополнительные финансовые ресурсы и сохранять поддержку со стороны внешних игроков. Турция получила частичный контроль над нефтью в западной Триполитании, но для нее это скорее приятный бонус. Основную ставку Турция делает на шельфовую добычу в рамках турецко-ливийского соглашения. Военные базы в Триполитании обеспечивают силовое прикрытие этих амбиций. Франция и ОАЭ, в разных масштабах, рассматривают перспективы вложений в ливийскую нефтедобычу, чему пока что мешает конфликт. Кроме того, с учетом сделки ОПЕК+, контроль над ливийской нефтью позволяет оказывать влияние на весь нефтяной рынок целиком, так как даже ограниченные объемы ливийской нефти на мировом рынке могут влиять на процесс принятия решений в существующем картельном соглашении. При политическом тупике, который сохраняет нестабильность в вопросах добычи и поставок нефти, военный путь установления контроля над ливийской нефтью в полном объеме, безусловно, рассматривается как рабочий сценарий практически всеми игроками, которые смотрят на ситуацию в Ливии через призму глобальных и региональных интересов.

• Потоки беженцев и экстремистов в Европу

Можно гарантировать, что антропоток из Африки через Ливию будет увеличиваться. Отсутствие полноценных возможностей по ограничению миграции, нарастание потоков беженцев из Западной Африки (где растет вилаят ИГИЛ «Западная Африка»), экономические проблемы в Чаде, Мали, Судане – все это приведет к росту человеческого трафика в Европу. Вместе с тем как в саму Ливию, так и в Европу, будут проникать боевики различных группировок, эмиссары, вербовщики, проповедники. Европейская морская миссия лишь частично купирует эти процессы, так как большая часть мигрантов из Ливии попадает в Европу (в основном, через Италию). Надежды на то, чтобы вернуться во времена Каддафи, когда Триполи получал от европейцев деньги и гарантировал сдерживание миграции, ушли в прошлое. ПНС Ливии конечно может на словах гарантировать то же самое, но возможностей для этого у него нет. Тем более что связи ПНС Ливии с «Братьями-мусульманами» (запрещены в РФ) не подталкивают правительство в Триполи к слишком активной борьбе с коллегами по «общему делу политического ислама».

• Будущее Ливии как государства

Можно уверенно говорить, что в 2021 году Ливия будет оставаться классическим Failed State, на территории которого происходит гуманитарная катастрофа. Ливия остается страной, лишенной подлинного суверенитета и территориальной целостности, а декларируемой США демократии там не будет и близко. У нее есть два выхода – либо ливийцы договорятся между собой и восстановят контроль над страной, вернувшись на путь развития, с которого Ливия сошла после Каддафи. Либо же одна из сторон установит единоличный контроль над страной и развернет режим военной автократии, которой и предстоит вытаскивать Ливию из ямы. Если все останется как есть, то это просто продолжение процесса гниения общества и государства, что с 2011 года является неотъемлемой часть ливийской действительности.