"Красный террор" чекиста Петерса

Туманным лондонским вечером 1931 года девятнадцатилетний студент Кембриджа Ким Филби с интересом слушал воспоминания близкого друга отца о жизни в России. – Да, в России я ходил по краю, мой мальчик. Это захватывало, но и утомляло. Я ведь ходил по земле, а они... карабкались к "лучезарной идее", в небеса! Если бы наши разведки сотрудничали, я бы нынешних аналитиков из Secret Service отправлял на практику к Петерсу. Вот кто сумел бы сбить с них академическую спесь, – посмеивался дядя Боб. "Дядя Боб" знал, о чем говорил. Ведь именно под руководством Петерса была разгромлена созданная Робертом Брюсом Локкартом шпионская сеть, а сам посол Великобритании выслан из Советской России. Видимо, рассказ дядюшки  и на Кима Филби произвел сильное впечатление: во всяком случае, позже он прославился как заместитель руководителя британской разведки – и, по совместительству, агент советских спецслужб. Чей же пример так вдохновил будущего разведчика?  За год до рождения Кима Филби – 3 января 1911 года, произошло событие, позже получившее название "осада в Хаунсдич".750 полицейских окружили дом N100 на Сидней-стрит. Вскоре лондонцы услышали ураганную пальбу. К дому начали стягиваться шотландские гвардейцы с пулеметами и даже артиллерией. Руководил боевыми действиями сам министр внутренних дел – сэр Уинстон Черчилль. Осажденные продержались несколько часов, к вечеру дом превратился в пылающие руины. В развалинах обнаружили тела двоих эмигрантов-латышей. Черчилль отдал приказ начать массовые аресты среди латышских социал-демократов и анархистов – было объявлено, что они готовили ограбление ювелирного магазина, которое удалось предотвратить. Арестовали сотни человек, но для показательного процесса были отобраны четверо. Среди них – двадцатичетырехлетний политэмигрант Ян Петерс. Следствие длилось почти полгода. Доказательства были представлены с необыкновенной тщательностью – 655 страниц уголовного дела плюс показания самого министра. Но... суд ничего не смог доказать. Черчилль скрежетал зубами. К тому же его сильно изводила насмешками любимая кузина Клэр Шеридан, посещавшая все заседания суда. Сэр Уинстон, по ее мнению, на процессе выглядел достаточно жалко. Черчилль, в конце концов, не выдержал: – Ты, детка, примитивно влюбилась в одного из этих юных жеребцов! Что ж, пусть твой лохматый эмигрант и не виновен на этот раз... значит, еще будет виновен. Таких, как он, и могила не исправит! Когда Петерс и трое его друзей вышли, наконец, из здания суда, из толпы репортеров вышла тоненькая девушка и назвав себя, протянула руку Яну. Оба улыбнулись друг другу, точно были знакомы много лет. Они начали встречаться. Клэр Шеридан училась в лондонской Академии искусств, собиралась стать скульптором. У нее были интересные друзья – журналисты, художники, начинающие политики. Но как-то раз на одной из вечеринок Клэр заметила, что ее Петерс внезапно потерял интерес к очередной политической дискуссии. Причиной тому стала совсем молоденькая, тихая Мэй, дочь лондонского банкира. Через месяц Ян Петерс и Мэй Фримен стали мужем и женой. Банкир Фримен в одном из частных писем писал: "Моя маленькая Мэйзи – супруга... Мой зять – террорист, анархист и коммунист – бежал из латышской тюрьмы, чтобы угодить в английскую по "делу на Хаунсдич". Боже, как ты допускаешь такое?! Моя дочь заявила, что они будут жить своим трудом и откажутся от прислуги". Но уже через два года тональность писем меняется: "В этом деле я всерьез подумываю о моем зяте. У парня бульдожья хватка. Если удастся до конца вправить ему мозги, которые, без сомнения, созданы для серьезного дела..." "Вправить мозги" зятю банкир не успел. В феврале 1917 года в России грянула революция. В мае Петерс высаживается в северном российском порту Мурманске. А уже в декабре вместе с Феликсом Дзержинским возглавляет только что созданную Чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией – или попросту ЧК. "Пляской жизни и смерти" называл те дни председатель ЧК Дзержинский. Было пролито много крови – в том числе и безвинной. Но надо помнить и о волне бандитизма, захлестнувшей тогда Россию, о бесчисленных ночных убийствах и грабежах на улицах переименованного большевиками в Петроград Санкт-Петербурга и Москвы. Кто-то должен был с этим покончить. Чекисты были безжалостны к своим политическим противникам, но и сами пощады не ждали. "Первый призыв" ЧК действительно верил: он сумеет так выстроить свою работу, что "принцип справедливости и закона", как надежный фундамент, никогда и никем не будет поколеблен. Хотя никто из них не готовился стать охранителем государства – напротив, вся предыдущая жизнь как раз была посвящена его разрушению – но именно здесь, в паутине заговоров, посреди разрухи и развала зарождалась одна из самых активных и искусных спецслужб XX века. В 1919 году корреспондент лондонской газеты "Дейли экспресс" попросил миссис Петерс дать ему интервью, поведав, что ее муж, председатель Революционного трибунала, "проводит все свое время, подписывая приказы о казнях в ходе московского террора". Мэй отвечала твердо и с достоинством, показала письма из России. Статья об этой встрече была озаглавлена так: "Жена главаря террора. Московский начальник убийц в качестве идеального мужа". Она появилась 7 октября. А уже через два дня та же "Дейли экспресс" описывала последствия "белого" террора в Москве, количество жертв при взрыве в помещении Московского комитета партии большевиков, покушения на лидеров партии. "Среди убитых и знаменитый красный террорист Ян Петерс", – писала газета. Еще через полгода, весной 1920-го, его снова объявили мертвым – "убит в Ростове белогвардейцами". Поторопились… Мэй Петерс так и не решилась на поездку к мужу в пугающую се Россию. Это сделала другая женщина – английская художница Клэр Шеридан. Осенью 1920 года она с трудом добралась до большевистской Москвы. Позже кузина Черчилля напишет о своих посещениях знаменитого дома на Лубянке (здания ЧК), о встречах с Дзержинским, скульптурный портрет которого лепила. Английская секретная служба лишь недавно рассекретила досье на кузину своего великого премьера Уинстона Черчилля. Выяснилось, что Клэр была агентом советской разведки, которой и передавала содержание бесед со своим знаменитым родственником. Кроме того, она ездила в нацистскую Германию и участвовала в собраниях, на которых председательствовал Гитлер. А еще была любовницей Исмета Бея, который противодействовал политике Британии в Индии. Но в Россию Клэр ехала не только по заданию – она ехала к человеку, которого продолжала любить. Правда, увидеться они смогли только весной 1921-го в Средней Азии, в Ташкенте. Там Петерс, чрезвычайный комиссар в Туркестанской республике, руководил операциями по борьбе с атаманами, налаживал планомерный отлов английских и французских шпионов. И одновременно готовил первых советских резидентов. Член Центрального Комитета партии Яков Петерс в тридцатые годы не подписывал секретных директив. Разработчики тайных операций лишь в редких случаях знали, чьи идеи они воплощают. В курсе были только руководитель СССР Иосиф Сталин и еще несколько человек. Сталин внешне всегда прекрасно относился к Петерсу. Он называл Якова "последним романтиком революционных боев". И все же от репрессий Петерса это не спасло. Хотя с гибелью "последнего романтика" до сих пор не все ясно. В официальной справке, полученной второй женой Петерса, Антониной, после его реабилитации, в графе "дата смерти" указан 1942 год.  Если же верить другим документам, то Яна расстреляли в 1938-м. Такое случалось – людей расстреливали раньше, чем сообщалось в справках об их смерти. Но загадки на этом не кончились.
В самом начале Второй мировой войны, в августе 1941 года, дочь Петерса Мэй (она работала тогда в английском посольстве в Москве) получила странное известие. "Один товарищ, не назвавший себя", через жену сотрудника посольства просил передать ей такую фразу: "Ваш отец жив и продолжает работать". Что жив – на это надеялись все. Но "продолжает работать"? Так появилась версия, что Петерса тайно переправили в Англию. Но есть еще одно свидетельство – тоже от "не назвавшего себя товарища". Поздним вечером одного из октябрьских дней 1942 года самолет доставил из прифронтовой зоны тело убитого – судя по форме, старшего лейтенанта, голова и плечи которого были обернуты кожаной курткой. За ним специально вылетали к фронту два сотрудника военной контрразведки. Тело было приказано отвезти на вскрытие. Начальник отдела, отдававший приказ, обронил: "Ничему не удивляйтесь". Перед вскрытием было произведено опознание, на которое приехал только один человек. Офицеры-контрразведчики, доставившие убитого в Москву, находились в соседнем помещении. Один из них и оставил это свидетельство, в котором фигурируют два имени – того, кто приехал на опознание, и того, кто лежал перед ним на анатомическом столе. Первого звали Иосиф Сталин. Второго – Ян Петерс.