Ким Джонс об эволюции Fendi, фанатах и силе инстаграма

Вы до сих пор нервничаете перед показами или относитесь ко всему со спокойствием опытного профессионала?

Как ни странно, предстоящий prêt-à-porter пугает меня больше, чем недавнее кутюрное шоу. На нем меня поддержали друзья, с которыми я наконец-то смог встретиться после долгих месяцев локдауна. Знаю, это очень эгоистичный способ смотреть на ве- щи, но я получил столько удовольствия и такой заряд энергии, что мне все равно. (Смеется.) К тому же в haute couture больше определенности: ты изначально создаешь законченный образ и потом просто следишь за тем, чтобы на подиуме он выглядел максимально выигрышно. С обычными сезонными коллекциями все не так. Они придумываются для реальных женщин и должны быть живыми и гибкими. Это очень сложно, но и увлекательно тоже.

Вы всегда говорите, что трепетно относитесь к ДНК бренда, в котором работаете. Что в истории Fendi вас особенно трогает?

Его глубинная, некричащая элегантность и сила, конечно. Мне нравится, что это очень римский Дом, плоть от плоти Вечного города. Поэтому главная тема кутюрной коллекции – путешествие в Рим: оно начинается в Блумсбери и заканчивается в садах виллы Боргезе. А ее героинями стали две великие женщины – писательница Вирджиния Вулф и ее сестра, художница Ванесса Белл. Я же проделал путь от письменного стола в своем лондонском доме, где начал рисовать, до ступеней штаб-квартиры Fendi, где увидел Наоми, которая первой приехала навестить меня на новом месте.

Вас все об этом спрашивают, но насколько сложно было перестроиться с мужской моды на женскую?

В женской гораздо больше возможностей. Но я только начинаю и стараюсь сильно не разбрасываться: мы обозначили силуэты, сделали несколько эффектных аксессуаров, теперь будем развивать эти идеи. Поймите, я очень уважаю бренд, восхищаюсь Сильвией (Вентурини-Фенди, дизайнером аксессуарной коллекции и мужской линии Дома. – Прим. HB) и не собираюсь совершать каких-то чересчур радикальных движений. Я выбираю эволюцию, а не революцию. Тактика выжженной земли не для меня!

Редкая в наши дни позиция.

Некоторым дизайнерам кажется, что люди покупают их имена и идеи, а не вещи. Но на самом деле большинство даже не помнит, как зовут креативного директора того или иного известного Дома. Мне в этом смысле повезло: у меня, может, не так уж много подписчиков в инстаграме, зато очень крепкая связь с миром музыки и искусства. Я работаю с культурой в целом и выхожу за рамки чисто модной перспективы. Наверное, поэтому меня узнают на улице, в каком бы городе я ни очутился. Например, недавно я гулял по Нью-Йорку с Кейт Мосс, и меня остановили шесть раз, а ее – ни одного.

Ничего себе!

Она очень веселилась. Представляете, ее даже попросили снять меня с каким-то фанатом на айфон. Дико смешно.

А какую роль семья Фенди сыграла в вашем назначении?

Я знаю, что Сильвия была в числе тех, кто за меня голосовал. И она же пригласила меня к мистеру Арно (Бернар Арно – президент LVMH Group. – Прим. HB). А я ему сказал: «Давайте позовем Дельфину (Делеттре-Фенди, дочь Сильвии Вентурини-Фенди. – Прим. HB) заниматься украшениями. Она делает очень крутые вещи – как-то даже глупо, что она до сих пор не в Fendi».

Вы пришли в Дом в сложные и смутные времена. Как нынешняя реальность повлияла на ваш креативный процесс? И сильно ли вы скучаете по тому, что было раньше?

Что касается подготовки коллекций, то да, в нормальной ситуации я смог бы куда глубже погрузиться в исследовательскую работу. Объездить больше мест и так далее. Но... кажется, я адаптировался. По-настоящему мне не хватает возможности обнять друзей. Я привык делать это хотя бы два раза в год на Неделях моды, и общения по телефону и в мессенджерах мне недостаточно.