Слухи о смерти литературы верны, но преждевременны
О близкой смерти литературы говорят уже давно. Тиражи книг стремительно падают, один за другим разоряются книгопродавцы. Недавно закрылась сеть книжных магазинов «Республика», принадлежавшая «колбасному королю» Вадиму Дымову. Официально причиной называется смертельный удар пандемии, от которого сеть не смогла оправиться.
Люди стали меньше читать – сокрушаются издатели, писатели и лоточники. Да, «пробные» книжные тиражи в 50 тыс. экземпляров и средние в 100, а то и 200 тысяч времен СССР, канули в Лету. Потом книжный голод исчез и тиражи перестали поражать воображение. Но процесс падения с наступлением эры книжного перенасыщения не остановился. Когда я начинал издаваться, нормальным для новичка без имени был тираж в 10 тысяч. Позже планку сместили на 5 тысяч. Издатель говорил, что ниже просто нет смысла, даже «в ноль» не выйти. Через несколько лет я узнал, что новичков «ставят в 2 тысячи». А сейчас с удивлением вижу в выходные данных книг небольших издательств тиражи в 500 экземпляров. И это тиражи известных людей!
Интернет стал все сильнее душить «бумагу». Тиражи газет вообще ухнули куда-то на уровень «Кольской сверхглубокой». Журналы закрываются просто массово. Хорошие журналы! Десять лет назад почил «Русский Ньюсвик». В этом году после мучительной агонии окончательно скончался замечательный «Русский репортер». А сколько их было! Казалось бы, ответ на поверхности. Люди уходят в Сеть. Но читать не перестают. Отходит только «бумага» – и туда ей и дорога, больше берез на Земле останется.
И действительно! Раньше в электричках и метро все сидели с книжками и газетами, а сейчас со смартфонами. Делов-то! Велика ли разница? Читают же. Но если присмотреться, то окажется, что читают-то из них единицы. Остальные в лучшем случае «чатятся» в мессенджерах, а чаще гоняют игры или смотрят ролики в «Ютюбе» или «Тик-токе». Качественной замены не произошло. Произошло вытеснение.
Кто-то возразит – ерунда какая! О какой смерти литературы можно говорить, когда книжные развалы просто ломятся от ассортимента? Купить можно что угодно на любую тему, любого жанра и любого способа выражения, вплоть до самых экзотических. Но если вдуматься, такое богатство выбора – весьма печальный симптом, как ни странно это звучит. Любой маркетолог знает, что на схлопывающемся рынке один из способов удержаться на плаву – диверсификация и снижение издержек. Когда потребитель голоден, он сметет в огромном количестве все, что ему дадут. И тиражи будут огромны. Не важно, какой это товар – колбаса, автомобили или книги. Чтобы продать что-то сытому, более того – закормленному –потребителю, продавец должен пускаться на разные ухищрения. И далеко не всегда эти ухищрения означают качество. Чаще это упаковка, навязчивая реклама, псевдо-экзотика и прочие маркетинговые изыски.
 |
При сильнейшем увеличении разнообразия предложения, суммарные тиражи стремятся вниз. Массовая литература уступает поле боя нишевой. Издатели идут на риски, выпуская всякого рода новаторскую, экспериментальную литературу. Часто странную, какую лет пять назад на пушечный выстрел бы к рынку не подпустили. Нередко откровенно плохо написанную. Но вдруг и у этого найдется свой покупатель? Продать бы хоть что-то! Пусть небольшим тиражом, на грани окупаемости, но продать. Рынок съеживается. И, боюсь, процесс этот необратим. Но есть гораздо более серьезные последствия ухода людей в ютьюбы, инстаграмы и тик-токи. Приходится говорить не столько о смерти художественного слова, сколько о возможной смерти текстового общения как такового.
Все мы знаем, что 90% информации человек получает с помощью зрения. Уточню – посредством образов. Образ буквы в этом плане промежуточный. Поначалу пещерным людям вполне хватало выбитых на граните картинок охоты. Потребность в письменности появилась тогда, когда количество обязательной к усвоению информации и ее форма стали превышать возможности художников. Но и тогда иллюстрация являлась важнейшей составной частью письменных источников.
Со временем потребность выражать свои мысли письменно перестала быть уделом избранных и обуяла умы человечества. Во всяком случае, грамотной его части. Писать принялись все подряд. Этому способствовали две вещи – развитие печатных машин, сделавших книги и журналы доступными, и почта.
Да, почта! Когда-то роль нынешнего телевидения и радио исполняли герольды, глашатаи и прочие гонцы. А друзья, жившие в паре сотен километров, порой, узнавали новости друг о друге через пару лет от случайных проезжих. Регулярная почта изменила все. Поговорить друг с другом через пространство стало легко. И ответ приходил стремительно, через какие-нибудь дней десять. И все кинулись писать письма. Эпистолярный жанр претерпел эпоху невиданного расцвета. Искусство написания письма оттачивалась до бритвенной остроты. Онегины писали письма Татьянам, Татьяны – Онегиным. Они писали красиво, образно, стремясь в форме к совершенству. Писали все всем. В советских пээсэс (Полное Собрание Сочинений) авторов того времени эпистолярии занимали внушительную часть, иногда пару томов. Письма гениев изучали в школах – и не напрасно, это были действительно великие образцы литературы, подчас, не уступающие в достоинстве главным произведениям.
А потом все в одночасье рухнуло и рассыпалось в пыль. Потому что Александр Белл придумал телефон. В течение каких-то десяти лет эпистолярное искусство вернулось к тому, с чего начиналось, и вновь стало уделом избранных. Потому что поговорить с человеком гораздо надежней для понимания, чем написать ему письмо, и уж точно быстрее. Ведь излагать мысли на бумаге реально намного сложнее для большинства людей, чем говорить.
И вот появился интернет. Расстояния совсем съежились, мир оказался маленьким и переплетенным паутиной каналов информации. И все снова кинулись писать. Все снова стали писателями и читателями. Конференции, журналы, форумы, блоги... Буквы, тысячи, миллионы, миллиарды букв. Казалось бы, всесокрушающий ренессанс текста!
Но это только «казалось». Всему виной «узкий» канал, который без проблем пропускал только письменный текст. Звуковые каналы и, тем более, видео, были слишком дороги и ненадежны. Но «ребенок» рос и развивался сумасшедшими темпами. За какие-то лет 10-15 изменилось все. «Пилить видосы» и вести «влоги» теперь может любой школьник или оленевод. Преграды исчезают, как снег в конца марта. И это приговорило «текст».
Совсем недавно блогеры были властителями дум. Но их стремительно стали вытеснять подкастеры. Но их век оказался еще короче – видеоблоги вышибли их с занятых высот быстрее, чем ВКС выбили «бармалеев» из Алеппо. Самые популярные на ютубе ролики – это видеоинструкции. Читать инструкцию к бензопиле? Да там хрен чего поймешь. Даже с картинками. А вот человек тебе пальцем показывает, куда жать и за что дергать – и даже домохозяйка поймет, что делать с этой хускварной. Мессенджеры уже позволяют отправлять звуковые сообщения и многим это удобнее. Зачем звонить человеку и слушать его ответы или, тем более, мучительно набирать текст, когда можно нажать кнопку, наговорить минуту и одним движением пальца отправить послание абоненту. И пусть это выглядит так, будто тебе не хочется с ним говорить и лень тратить время на набор текста – зато быстро и удобно.
Многие студенты уже предпочитают получать знания не из учебников, а из видеокурсов. Онлайн-школы по написанию сценариев, добыванию огня алюминиевой ложкой или стрижке собак уже начинают вытеснять традиционные каналы получения навыков и профессий.
Умение излагать мысли на бумаге или даже в текстовом редакторе становится уделом элиты. Буква стремительно уступает позиции визуальному способу получения информации. Даже умение расписаться скоро не будет остро необходимым – ведь можно завизировать все отпечатком пальца или снимком сетчатки глаза.
Так что, это смерть литературы? Ну почему же? Литература не умрет. Но будет вынуждена измениться. Аудиокнги давно уже популярны. Но со временем писатели, которые хотят донести себя, свои мысли и чувства, рассказать свои истории, будут изменять свои произведения в целях возможности усвоения их в визуальной форме. Это будет синтез литературы, театра и видеоблога. Писатели будут сами читать свои произведения, а лучше нанимать артистов или делать некие видеоклипы или даже фильмы. В конце концов, технологии развиваются в таком направлении и такими темпами, что слепить фильм, где у тебя будут играть, как настоящие, Аль Пачино и даже Данила Козловский, скоро будет проще, чем придумать для них достойную историю.
А то, что народ станет неграмотным и будет писать с ошибками – неприятно только грамотеям и граммар-наци. Важнее ведь понимать, чем писать без ошибок. Это не утеря языка, это его трансформация. Даже человек, плохо знающий правила грамматики, может ценить хорошую литературу.
Вот вы сами любите музыку? А ноты знаете? А сольфеджио? Вот я и не знаю. А музыку люблю. Так и тут. Люди всегда будут хотеть слушать интересные истории. А для этого нужны те, кто умеет их сочинять. А форма – это уже вторично.