Пробуждение троянского мустанга
«АН» продолжают публикацию отрывков из авантюрного романа Андрея УГЛАНОВА. Краткое содержание предыдущих глав. Руководители КГБ СССР и ЦРУ США начинают длительную операцию по перестройке сознания правящих элит Советского Союза и Соединённых Штатов перед угрозой взаимного уничтожения в ядерной войне. На главные роли исполнителей в этой игре выдвигаются Михаил Горбачёв и неизвестный американский бизнесмен Трамп. У Трампа в России оказывается дальний родственник, юный детдомовец Андрюша Разин. Он внук немецкого офицера, убитого в Крыму во время Отечественной войны, дед которого был родным братом деда Дональда Трампа. Целью председателя КГБ Юрия Андропова становится введение Разина в члены семьи Горбачёвых, чтобы генсек ЦК КПСС стал родственником предполагаемого будущего президента США. Публикуемая часть рассказывает, как детдомовец Андрюша Разин становится близким другом другого сироты – Ромы Абрамовича, который сыграет в романе-истории одну из ключевых ролей. Напоминаем, что все описываемые события и имена полностью вымышлены. Совпадения являются чистой случайностью.
НАКОНЕЦ зима, когда Рома появился в детдоме имени Крупской, кончилась. Южная весна распахнулась морем зелени, ярким, даже жарким солнцем. Наступило 1 мая 1969 года. Каждый год в этот день всех шкетов сажали в кузов грузовика и везли на демонстрацию. С одной стороны грузовика, к его борту, был прибит большой фанерный лист с нарисованным силуэтом крейсера «Аврора». Поэтому детям поверх курточек надевали матросские воротнички синего цвета с тремя белыми полосками по краям. И белые бескозырки с чёрными ленточками. На ленточках блестели золотые якоря. Бескозырки были старыми и потёртыми. Явно находились в работе долгие годы, служили сменяющим друг друга детдомовцам не один десяток лет. В подвале детского дома бескозырок было великое множество, размеров хватало на всех.
На грузовик влезли два воспитателя. Андрюша и Рома стояли как раз за фанерным листом у борта. За ними, расставив широко ноги, встал воспитатель – физкультурник Михаил Петрович. Машина наконец тронулась, тихим ходом поехала к площади у здания горкома партии, в котором находился и исполком. Машина подъехала к улице, через сотню метров выходящую на площадь. По ней шла колонна радостных людей с цветами и красными флагами. Когда машина с крейсером «Аврора» подъехала к колонне, двое милиционеров из тех, что стояли вдоль всей дороги, засвистели в свистки и жестами разорвали колонну. Одна её часть остановилась, другая продолжила движение. Машина аккуратно въехала в колонну и через пять минут оказалась на площади.
Шкетам в машине было заранее сказано, что когда они въедут на площадь, то сразу должны приложить правую руку к бескозырке – как делают военные. И руку чтобы не опускали, пока не проедут через площадь. Самое главное – надо смотреть строго на трибуну, где будут стоять дяди, и улыбаться.
Ровно так всё и началось. Когда машина почти въехала на площадь, Андрей увидел, что вся она заполнена людьми. Роман стоял на цыпочках, тоже хорошо видел, что происходит за бортом грузовика. Над людьми на площади краснело море знамён, люди держали на длинных палках портреты двух бородатых с длинными девичьими волосами мужчин. Ещё одного дядю – лысого, с маленькой бородкой, но тоже с усами – он видел в кабинете директора детдома – это был друг всех детей Владимир Ильич Ленин. Его жена построила их детский дом, как объяснял детям директор.
Андрюша и Рома стояли у борта, прижатые другими детьми и Михаилом Петровичем. Одной рукой оба держались за фанеру, другой отдавали честь дядям на балконе дома на площади. Те, в свою очередь, приветливо махали руками и цветочными букетиками людям, что шли мимо них. Когда «крейсер «Аврора» поравнялся с трибуной, Андрюша заметил, что важные дяди смотрят поверх них – на людей, что заполнили площадь позади колонны. Любопытство пересилило страх, он отвернулся от трибуны, чтобы посмотреть на праздничную толпу людей. Столько он не видел в своей жизни никогда. За ним повернулся и Рома. В следующее мгновение оба поочерёдно получили удар ботинком по ногам.
– Выпорю обоих! – прошипел в уши луково-чесночным перегаром Михаил Петрович. – Руки к голове и смотреть на балкон! – рявкнул он, перекричав шум демонстрации и музыку из громкоговорителей на столбах. В ушах у обоих зазвенело, они тут же повернули головы обратно. Но звон в ушах длился недолго, любопытство взяло верх. Андрей и Рома вновь и вновь поворачивались и смотрели на красочную толпу взрослых, где могли быть и их мама с папой.
Машина двигалась по площади совсем медленно. Дядя Миша продолжал пихать их ногой, заставлял смотреть только на трибуну, но Андрюше и Роме было интересно другое. Дядя Миша продолжал рычать:
– Я кому сказал, смотреть только на трибуну, смотрите только туда!
Но ничто не могло уже остановить их любопытство. Люди в толпе на площади и в колонне стояли и двигались с красивыми цветными шариками, смеялись и трясли знамёнами и плакатами. Дяди на трибуне всё так же, как вначале, вяло махали руками, не отличаясь друг от друга чёрными пиджаками с красными повязками на лацканах типа девчачьих бантиков. И тут Андрей, который был на три года старше Ромы и кое-что соображал, вдруг понял, почему их заставляют смотреть на дядек на трибуне: все боятся этих больших начальников. Даже огромный дядя Миша сильно боится больших начальников, а большую и громкую толпу – нет.
Когда колонна с грузовиком и детьми в бескозырках выехала с площади на улицу, Михаил Петрович присел перед ними на корточки, прижал к себе и проговорил:
– Андрюшка, не говорите Марии Николаевне, что я вас пихал. – Он тяжело дышал на них тем же запахом лука и чеснока, но был уже совсем не страшным, обычным дядей Мишей – добрым и надёжным. – Сами понимаете, с нас спрашивают.
Он встал, потрепал их обоих за плечи и отвернулся. Ребята молчали. Они уже забыли, как воспитатель пинал их ногами. Оба были полностью поглощены увиденным. Когда грузовик привёз их обратно в детдом, все шкеты продолжали галдеть, долго не могли успокоиться. Тот день был праздничным. На обед дали суп с кусочками мяса и макароны с большой котлетой. Вместо обычного тёплого чая – какао с пирожным. Многие беспризорники видели его первый раз в жизни.
Так прошла весна, потом и лето дошло до своей середины. Жизнь в детдоме шла своим чередом. Андрюша всегда был рядом с Ромой, они говорили о чём-то своём, вспоминали родителей. Врали и сочиняли кто как мог, поскольку ни тот, ни другой их почти не помнили. Но всё хорошее когда-то кончается. Однажды их дружба закончилась в одно мгновение. Вернее, друг друга они больше не увидели.
Как-то утром, ещё до объявления подъёма, к раскладушке Ромы подошла Мария Николаевна, потормошила за плечо и прошептала на ухо:
– Ромочка, вставай!
Она приподняла его голову с подушки, подложила руку под спину и легко посадила сонного мальчика на раскладушку. Он долго тёр спросонья глаза, но молча встал, забрал со стульчика у изголовья свои чулочки, носки и байковую рубашку. Воспитательница подхватила его на руки и понесла к выходу. Андрей этого не видел. Только слышал сквозь сон, что кто-то, наверное, воспитательница снова подходила к его кроватке и что-то прошуршало на Роминой раскладушке.
Когда все дети проснулись, в спальню вошла Мария Николаевна, велела всем просыпаться и идти чистить зубы. Потом сказала громко, даже с какой-то радостью:
– У Ромы нашлась бабушка, и она забрала его в Москву!
Общей радости в ответ она не услышала. Дети вообще не отреагировали на её слова. Вернее, в спальне наступила абсолютная тишина. Таких слов каждую секунду ждали все четыре десятка лишившихся родителей детдомовцев. Каждый такой случай вызывал в них глубочайшую тоску и зависть – почему это случилось не с ним? Почему!!!
Воспитательница лучше других знала, что лучше было бы соврать, мол, Рому перевели в другой детдом. С другой стороны, каждый такой случай вызывал в детях маленький лучик надежды на то, что и с ними произойдёт такое же чудо. Мама с папой приедут за ними и заберут отсюда навсегда.
После слов воспитательницы Андрюша свернулся калачиком и спрятался с головой под одеялом. На глаза навернулись слёзы. Он вновь ощутил бесконечное одиночество, как в больничной палате, куда его упрятали одного с желтухой. Последние месяцы он назначил Рому своим младшим братом и сейчас будто бы завис в пустоте. Мария Николаевна, женщина добрая и чуткая, понимала, что Андрюше Разину сейчас хуже всех. Она подошла к его кроватке, села на край, как в тот день, когда Рому-доходягу принесли вместе с раскладушкой и уложили рядом с ним.
Она привычно потормошила его за ногу:
– Не горюй, казак. Ещё увидитесь. Посмотри лучше, что тебе Рома и его бабушка оставили. – Она настойчиво, но не резко стащила с него одеяло.
Он оторвал голову от подушки, посмотрел на воспитательницу и проследил за её взглядом в сторону Роминой раскладушки. На ней россыпью лежали конфеты, вывалившиеся из серого кулька, три пачки печенья и банка сгущённого молока. Ещё в одном кульке, совсем большом, лежали пряники.
– Бабушка Ромы оставила это тебе, очень просила тебя поблагодарить. Я рассказала ей, как ты Рому защищал. Как младшего братика.
Воспитательница продолжала сидеть на краешке его кроватки.
– Я буду это один кушать? – не найдя ничего лучшего, спросил он.
– Нет, сейчас все встанут, пойдёте в столовую и разделим на всех. Но есть один подарок только тебе.
Мария Николаевна взяла из-за спины большой бумажный свёрток, протянула его Андрею. Он разорвал бумагу и увидел красивый игрушечный троллейбус. Он спрыгнул на пол, поставил на него троллейбус и подтолкнул. Тот проехал до стены, упёрся и встал. Остальные дети стояли на кроватках и смотрели на игрушку. Про Рому все как будто забыли и старались не вспоминать.
Через несколько дней, когда ему надоело возиться с игрушкой, он разобрал её по частям. Когда батарейка перестала кислить язык, он выдрал моторчик и разбил его камнем. Внутри оказались магнитики, которыми он развлекался долгие годы. Они были постоянно с ним.
В том же году Андрюша выздоровел окончательно. Его перевели в новый Светлоградский детский дом, там же на Ставрополье. Там он пошёл в первый класс и уже не вспоминал своего первого друга, мелкого и хмурого Рому Абрамовича.
Через много лет он сам выскочил из неизвестности, как чёрт из коробочки.
