Живущие лицом к морю

 

Попасть на Чукотку хотелось всегда. Еще с юности об этом крае у меня сформировалось некое романтическое представление. Но спустя два месяца жизни на северо-западном побережье Берингова моря я лишний раз убедился в том, что действительность часто не совпадает с тем, что крутится у нас в голове на протяжении жизни.

 

 

Для того чтобы понять промысловых охотников, надо стать одним из них. А чтобы понять оленеводов, надо как минимум родиться в тундре. В общем, нам остается только процесс наблюдения и общения с этими людьми. Конечно, это не самый худший способ, чтобы провести время, тем более что обратный путь известен. Но если есть желание попасть в иную реальность, — добро пожаловать на Чукотку.
Поселок Лорино, неофициальная столица современных чукотских китобоев, находится на северо-западном побережье Чукотки. Это около двух часов полета на АН-24 из Анадыря с посадкой на полевом аэродроме в поселке Лаврентия, а затем еще около часа на попутном автомобиле до самого Лорина. Машина делает лишь одну остановку в пути — на горячих минеральных источниках. Подобное чудо в условиях Крайнего Севера выглядит по меньшей мере необычно. Сюда приезжают семьями и компаниями — летом, осенью. Зимой под открытым небом, под падающими снежными хлопьями сидеть в горячих водах — занятие на уровне фантастики.

 

Китов в Беринговом море добывали всегда. В советский период на охоту ежедневно выходили китобойные суда, гарпунили серых морских гигантов и вытаскивали их на берег. Едва ли не самое сакральное для жителей побережья действо превратилось в простой конвейер по добыче и переработке морских чудовищ. Местным осталось только разделывать туши на берегу, закладывать мясо в холодильные ямы, вырытые прямо на побережье, топить китовый жир и заливать его в бочки. Количество стало приоритетным в местных условиях.

 

 

 

 

МОРЖОВЫЙ НАРОД. Главным объектом промысла морских охотников Чукотки был и остается морж. Для еды добывают молодых самцов, поскольку мясо старых слишком жесткое, а кожа передней части тела покрыта шишками, твердыми, как камень, за что они получили прозвище шишкарей. У старых моржей ценятся большие, до метра длиной клыки. При дефиците дерева в тундре это прочнейший материал для изготовления бытовых предметов.

 

С перестройкой ситуация кардинально изменилась. Флотилия исчезла (до сих пор суда неживым металлом покоятся на побережье), и местные охотники вынуждены были, как встарь, взяться за гарпуны и пересесть в лодки. Рассказывают, что первые выходы в море были неудачными: добывать-то кита добывали, но по каким-то непонятным причинам животное уходило на дно. Оказывается, все дело было в воздухе: умерщвленный кит, выдыхая воздух, начинал тонуть. Тогда охотники догадались привязывать к гарпунам пластиковые шары — по-чукотски «пыр-пыр». Восемь-девять таких «пыр-пыров» способны удержать на поверхности одного здоровенного кита весом до 20 тонн. Проблема была решена.

 

Лорино едва ли не самое идеальное место на всей Чукотке для добычи китов. Видимо, по этой причине сюда нередко приезжают кинооператоры со всего мира — за своей «картинкой» северного мира и северных традиций (как их понимают люди «из цивилизации»). Лорино стоит на берегу большого залива. На протяжении всего короткого летне-осеннего сезона его обходят катаклизмы в виде штормов или приходящих льдов. А значит, охотники могут выходить в море чуть ли не ежедневно. Но не каждый выход в море увенчивается успехом, и удача, как принято здесь считать, напрямую зависит от личной везучести людей, которые по каким-то причинам оказались в лодке. Охотники, если вечером возвращаются на побережье без добычи, так и говорят гостю: «Ты приносишь неудачу». После такого признания снова попасть в лодку и на охоту невероятно сложно. Но и оказаться в первый раз на борту бывает не легче.

 

Мое ожидание на побережье продлилось ровно три недели: охотники раз за разом притаскивали на побережье добытых китов, разделывали их, но брать меня в море на фотосъемку отказывались категорически. И хорошо, если бы такое поведение китобоев объяснялось привычной фразой «это вам не такси». Нет, причина отказа была в принципе, и только время, как мне казалось, способно было изменить ситуацию.
Сегодня на Чукотке выдается квота на добычу серых китов сроком на пять лет. В зависимости от наличия охотников она распределяется по разным северным поселкам.

 

 

 

 

ПО ПУБЛИКАЦИЯМ ИНСТИТУТА ЮНЕСКО. Результаты исследований показали, что Чукотский полуостров и прилегающие к нему участки морских вод выделяются в Арктике необычайно высоким уровнем биологического разнообразия и продуктивности экосистем. Удобные для промысла места концентрации китов, ластоногих, птиц и рыб с давних времен привлекали в этот регион племена древних охотников — эскимосов и чукчей. Их поселения возникали всегда около зимней «открытой» воды. Особо следует сказать о селениях на поворотных мысах, с которых просматриваются обширные морские пространства. Именно сюда во время сезонных миграций близко подходят киты, моржи и тюлени. Эскимосы почитают каждый поворотный мыс и говорят, что это «места, где все становится ясным». В целом обо всей восточной части Чукотского полуострова можно сказать, что это один огромный поворотный мыс, разделяющий Тихий и Ледовитый океаны.

 

В прежние времена поселения охотников были разбросаны по всему побережью, люди жили максимально близко к отрытой воде и путям миграции китов и моржей. С началом укрупнения поселков жителей стали свозить в одно место. Так и появилось Лорино — современная китобойная столица Чукотки. Однако с переездом людей пути миграции китов не изменились. Охотники по-прежнему зависят от их прихода в залив. Разница лишь в том, что скорость и маневренность китобойных судов сегодня серьезно изменилась. Эволюция лодок на Чукотке произошла примерно в таком порядке: байдары, сделанные из моржовых шкур (сегодня они используются только в спортивных мероприятиях), деревянные вельботы, легкие и верткие казанки и наконец американские плоскодонки с японскими моторами. При этом оружие китобоев осталось прежним: гарпуны и даттенганы — американские ручные гранатометы, подаренные по линии гуманитарной помощи.

 

Добыча кита в честном поединке до сих пор считается у коренных жителей хорошей приметой. Счастливчику, который первым загарпунил подводного исполина, всегда достается его голова. Сохранилось и еще одно правило: мясом и шкурой кита может воспользоваться любой местный житель. Причем плата за килограмм для северных мест просто символическая. Ямы на побережье, служащие морозильными камерами, есть, пожалуй, у каждой чукотской семьи. В них складывается разделанная добыча, которая хранится на протяжении всей долгой северной зимы (с мая по июнь на Чукотке период, когда охотники продолжают охотиться на льдинах на нерп). Мясом охотники обеспечивают не только свои семьи, оно идет также и на корм для собак.

 

Судя по количеству лодок, которые едва ли не ежедневно выходят в море, промысловых охотников в Лорине не больше тридцати человек. Живут в поселке и оленеводы — их около полсотни. Сначала одни из них полгода проводят в тундре, затем на смену им уезжают другие. Лоринцы шутят: если хочешь узнать, у кого какой род занятий, то поставь рядом двух человек, и по толщине каждого определишь, кто есть кто. Оленеводы худые, а охотники, наоборот, полные.

 

 

 

 

САГА О БАЙДАРЕ. Анкаун еще помнил рассказы, услышанные, когда он плавал на Аляску к живущим там родственникам. На байдары тамошние мастера употребляют распиленные челюсти кашалота, кости кита и любые крошечные обломки дерева. Байдарный каркас стоил там непомерно дорого и был высшей ценностью семьи, общины, отдельного человека. Олег Куваев. Дневник прибрежного плавания

 

Мы несколько раз выходили в море на промысел. Охота обычно длится с утра до вечера, и все зависит от успеха на воде. Азарт, скорость, невероятное количество адреналина — сопутствующие признаки этой охоты. Плюс страшный холод, промозглая погода и никакой надежды на тепло в ближайшие дни. Во время промысла я слышал только одно слово: холодно. Но оно меня согревало: если охотники мерзнут, значит, думал я, бесконечно в море мы находиться не будем. Хочется еще отметить, что промысловики едят только на обратном пути к побережью, и лишь ломоть хлеба, кусок вареного мяса и чай, приготовленный утром в дорогу.

 

Возвращение, пожалуй, самая утомительная часть каждой охоты. В азарте преследования лодки уходят от берега на несколько десятков километров. Добыв кита, охотники тут же, на воде, прикрепляют к его туловищу ласты, всю тушу привязывают тросом за хвост к одной из лодок, затем выстраиваются в одну линию, и начинается многочасовой, монотонный, изматывающий процесс — возвращение домой, без движения и без возможности согреться.

 

 

 

 

НАКОРМИТЬ И ОБОГРЕТЬ. Серый и гренландский киты, а также белуха — промысловые животные морских охотников Чукотки. В прошлом у китобоев особенно ценился огромный гренландский кит: он один мог прокормить и обогреть небольшой поселок в течение зимы. В настоящее время главным объектом промысла является серый кит. Его кожа со слоем жира (по-эскимосски мантак) — любимая пища коренных жителей, которую едят как в сыром, так и вареном виде.

 

Во времена, когда промысловики выходили в море на байдарах из моржовых шкур и не было никаких навигаторов, их жизнь почти полностью зависела от изменений погоды. Если неожиданно опускался туман, то лодки с людьми либо достигали берега, либо уходили в открытое море и не возвращались. Однажды и мы попали в густой туман: берег исчез из вида, а перед глазами осталась лишь вода и серая мгла. Лодки, разбежавшиеся по морю на несколько километров, собрались в одну «стаю», кто-то достал навигатор, и мы быстро определили направление нашего возвращения.

 

За время пребывания на Чукотке у меня сложилось стойкое убеждение в том, что охотой здесь занимаются круглый год. С началом весны люди выходят на льдины, перевозят на собачьих упряжках маленькие байдары, чтобы переправляться на них через полыньи, добывают при этом нерпу, а летом и в осенний сезон пересаживаются в лодки и выходят в залив за китами и моржами. С наступлением зимы они выбираются, опять же на собачьих упряжках, в тундру. Случаются или нет паузы в их северной жизни, сказать сложно. Наверное, для этого надо как минимум родиться на Чукотке. Но даже сам факт рождения в Лорине, Уэлене, Лаврентии или бухте Провидения не гарантия того, что человек станет охотником. Лоринцы нередко берут в море своих малолетних детей. Каждый ребенок может увидеть, как происходит добыча моржа, но не каждый станет охотником. Так говорят сами лоринцы.

 

Андрей Зима