Воздействие на человека на расстоянии.

14.12.2021 23:37

Воздействовать на человека на расстоянии, понудить его совершить те или иные поступки это умение включает в себя древнейшую шаманскую и колдовскую практику разных народов.

* * *

В китайских провинциях Гуандуне и Гуанси до последнего времени существовал, например, следующий прием поимки вора.

Когда на земле удавалось найти его след, пострадавший звал человека, владеющего таким приемом, обычно опытного даосского монаха. Тот вбивал в след бамбуковый кол и начинал внушать вору неодолимое желание вернуться, вновь посетить место своего преступления. Когда вор, будучи бессилен противостоять охватившему его желанию, крадучись приходит на это место, его уже ждут.

По сообщению русского исследователя дальневосточного шаманизма, маньчжурские шаманы также владеют приемами на расстоянии внушать своей жертве те или иные действия.

Некоторые свидетельства более близкого времени говорят, что практика таких воздействий на человека, насильственного подчинения его воле другого, не была потеряна и не исчезла в прошлом.

Промозглым дождливым днем 29 марта 1951 года в один из банков Копенгагена вошел неприметный молодой человек и приблизился к ближайшему окошку.

Когда кассир поднял на него глаза, в лицо ему уставилось дуло пистолета. Успел ли грабитель потребовать у него деньги и что ответил ему кассир, этого никто не смог расслышать. Все услышали только звук выстрелов, последовавших один за другим, и кассир, убитый наповал, упал на свою конторку. Клиенты, оказавшиеся в зале, метнулись к дверям, остальные кассиры и клерки повалились на пол. Единственный человек, который попытался было противостоять убийце, менеджер, через секунду лежал на полу с простреленной головой.

Угрожая убить каждого, кто станет на его пути, грабитель бросился к дверям и исчез в потоках дождя.

Вскоре полиция все-таки нашла и арестовала грабителя. Им оказался некий Палл Хардруп, до этого не замеченный ни в чем ни предосудительном, ни преступном. Тем не менее, вина его была очевидна, и он был арестован. Благодаря его задержанию вскрылось еще одно нераскрытое преступление: оказалось, что этот же человек год назад, с пистолетом в руке так же ограбил другой банк.

Возможно, Хардруп так и предстал бы перед судом, получив заслуженный им приговор, если бы что-то в его поведении не привлекло внимание тюремного психиатра.

Начав работать с Хардрупом, он помог следствию выйти в конце концов на совершенно другого человека, оказавшегося истинным преступником. Это был человек, державший Хардрупа под полным своим контролем. Более того, сознание его жертвы оказалось блокировано столь плотно, что Хардруп полностью и искренно отрицал, будто кто-то управляет им.

Когда один из ведущих психиатров Голландии попытался подвергнуть Хардрупа гипнозу, чтобы узнать, действительно ли кто-то манипулирует им и кто делает это, оказалось, что Хардруп совершенно не гипнотабелен. Это был ещё один барьер, установленный в его сознании тем, кто управлял его действиями.

Психиатру понадобился целый год упорной работы с арестованным, чтобы сломать эту установку. Но это было сделано, и, когда власть чужой воли над ним была сломлена, Хардруп стал говорить.

Человека, который сначала подчинил его себе, а затем заставил пойти на преступления, удалось найти, и он был арестован. Вина его была доказана в суде, и, учитывая исключительную опасность такой личности, суд приговорил его к максимальной мере – пожизненному заключению.

Насколько я знаю, это чуть ли не единственный случай со времен средневековья, когда общество сделало попытку оградить себя от такого человека. И то понадобились величайшие усилия и профессиональное искусство, чтобы обнаружить преступника и доказать его вину.

Есть ли основания полагать, что случай этот столь уж исключителен и неповторим?

В тридцатые годы в Германии имел место криминальный случай, на фоне событий тех лет не привлекший особого внимания.

Молодая женщина вскоре после замужества несколько раз пыталась убить своего мужа. К счастью, безуспешно. Когда встревоженный муж обратился в полицию, оказалось, что та не может сказать ничего вразумительного. Мужа она любит, почему же временами ею овладевает неодолимое желание убить его, она не знает. Она боится за себя, а главное, за мужа потому, что противиться этому желанию у нее нет сил.

Как и в случае с ограблением банка, о котором я говорил, делом занялся полицейский врач.

Ему повезло: направление поиска, которое он избрал, вывело его на человека, с которым потенциальная убийца долгое время до этого была близка. Им оказался некий Франц Вальтер, обладавший, как установила полиция, гипнотическими способностями, которые он тщательно скрывал.

Подав ей гипнотическую команду, приказав совершить убийство, он позаботился обрубить концы, заставил забыть о том, что команда была и от кого она исходила. Вина его, однако, была доказана, и десять лет каторги были той ценой, которую пришлось ему заплатить за злодейство.

Как ни старается преступник, память о нем, след его присутствия остаются в глубинах сознания его жертвы.

И если след этот удалось обнаружить в случае, происшедшем в тридцатые годы, то сегодня возможности врачей-криминалистов возросли многократно. Хотя по понятным причинам распространяться об этом они не склонны. Разговаривая с некоторыми из них, автор получил достаточно убедительные подтверждения этого – в обмен на обещание не касаться темы подробнее.

Не связаны ли некоторые из так называемых «немотивированных» преступлений прямо или косвенно с таким насилием над чужой волей?

При этом не обязательно, чтобы за каждым из немотивированных, спонтанных преступлений обязательно стояло чье-то осмысленное злое желание.

Возможен сильный эмоциональный выброс от какого-то человека, даже не подозревающего о своих способностях.

Этот выброс, идущий без адреса либо даже будучи направлен кому-то, может быть принят совершенно другим, подобно тому, как случается нам порой по ошибке находить в своем почтовом ящике чужое письмо. Не тогда ли, повинуясь непонятному импульсу, человек совершает нечто, что тщетно потом пытается объяснить себе и другим?

Как известно, совершенно открыты и легко поддаются гипнотическому внушению 30% людей – каждый третий.

Не гипнотабельны или поддаются гипнозу с большим трудом только 4-5%.

Особенно легко бывает подвержен внушению тот, кто вырос в авторитарной семье или в авторитарном обществе.

Вот почему, читая в прессе восторженную публикацию о московском инженере, который, играя в шахматы, может внушить партнеру заведомо проигрышный, ложный ход, не следует спешить разделить этот восторг – подумайте, какой еще поступок или действие придет ему в голову внушить другому завтра или послезавтра или на службу каким силам могут быть поставлены способности этого человека.

Когда в Ленинграде в 1934 году был убит Киров, которого влиятельные силы в стране собирались поставить на место Сталина, его убийца, даже не пытавшийся скрыться с места преступления, не мог дать вразумительного объяснения, почему он совершил это.

Вспомним другое событие – поджог рейхстага в 1933 году. Ван дёр Люббе, человек, совершивший его и тоже не пытавшийся скрыться, как и убийца Кирова, точно так же не смог сказать ничего убедительного о мотивах своего поступка.

Не вправе ли мы вспомнить в этой связи и Джека Руби, которому оказалось легче совершить «убийство века», чем объяснить, что побудило его к этому? (24 ноября 1963 года Джек Руби застрелил в полицейском участке Ли Харви Освальда, задержанного по подозрению в убийстве президента США Джона Кеннеди).

Или убийство Роберта Кеннеди человеком, не имевшим ни малейшего отношения ни к убитому, ни к Америке, ни к политической жизни, поступок которого оказался немотивирован до такой степени, что спасительное объяснение было найдено только в объявлении его сумасшедшим?

Такое же объяснение было дано и в отношении поджигателя рейхстага Ван дёр Люббе.

На деле же сообщений таких и свидетельств значительно больше.

А главное, некоторые из подобных фактов относятся к тем временам, когда не существовало ни лабораторий, которые можно бы было иметь в виду, ни тех ведомств и сил, которые могли бы предположительно стоять за ними.

По воспоминаниям современников, одним из людей, способных манипулировать, управлять другими, заставлять их поступать не по своей, а по его воле, был, например, Распутин.

Вот эпизод, рассказанный человеком, входившим в его окружение и испытавшим это на себе:

«Уже много лет я был страстным игроком и проводил много ночей напролет за карточным столом. Я основал несколько карточных клубов. Однажды я так сильно увлекся игрой, что трое суток подряд провел в клубе. Как раз в то время Распутин имел важное дело ко мне…

Он пригласил меня сесть за стол и воскликнул повелительно:

– Садись, теперь выпьем!

Я последовал его приглашению. Распутин принес бутылку вина и налил два стакана. Я хотел пить из моего стакана, но Распутин дал мне свой, затем он перемешал вино в обоих стаканах, и мы должны были его одновременно выпить. После этого странного действия наступило молчание. Наконец, Распутин заговорил:

– Знаешь что? Ты в свою жизнь больше не будешь играть. Конец этому. Ступай куда хочешь! Я хотел бы видеть, исчезнешь ли ты еще раз на три дня…

После этого я до смерти Распутина никогда не играл, хотя оставался владельцем карточных клубов.

Также я не играл на скачках и сберегал этим много денег и времени.

После его смерти прекратилось действие странного гипноза, и я начал опять играть».

Термин «гипноз», который был упомянут скорее в силу отсутствия другого понятия, не выражает ни сути, ни силы оказанного воздействия.

Что касается колдовского действа с вином, к которому прибегал Распутин, то он использовал его и в других, в том числе более сложных случаях.

Один из них связан с хорошо известным фактом отстранения Верховного Главнокомандующего тогдашней действующей армии великого князя Николая Николаевича.

В отличие от случая предыдущего, здесь воздействие на человека, навязывание определенного действия осуществилось на расстоянии и так, что тот не знал об этом.

Вот что рассказывает секретарь Распутина А.Симанович:

«Он имел очень утомленный вид, молчал. Мне было знакомо это состояние, и я не беспокоил его разговорами и даже распорядился, чтобы в этот вечер никого не принимать. Молча, ни на кого не смотря, Распутин прошел в свою рабочую комнату, написал что-то на записке, сложил ее и направился в свою спальню. Здесь он засунул записку под подушку и лег. Как я уже говорил, и раньше приходилось наблюдать у Распутина такого рода напоминающее колдовство поведение. Так как он в таких случаях не желал, чтобы его беспокоили, то я не тревожил его в спальне. Распутин сейчас же заснул и проспал без перерыва всю ночь.

На другой день после переданного случая он еще спал, когда я к нему пришел. Он вышел только спустя некоторое время, и я сразу заметил, что его вид был совсем другим, чем за день перед тем. Он был оживлен, благожелателен и любезен. Он сказал мне с любезной улыбкой:

– Симанович, ты можешь радоваться. Моя сила победила.

– Я тебя не понимаю, – ответил я.

– Ну, так ты увидишь, что случится через пять или шесть дней.

Попросив соединить его по телефону с Царским Селом и поговорив с царем, Распутин немедленно отправился туда и был тотчас же принят. Там он сказал царю, что после трех дней царь получит телеграмму от Верховного Главнокомандующего, в которой будет сказано, будто армия обеспечена продовольствием только на три дня.

Распутин сел за стол, наполнил два стакана мадерой и велел царю пить из его стакана, между тем, как он сам пил из царского. Потом он смешал остатки вина из обоих стаканов в стакане царя и велел ему выпить это вино.

Когда царь этими мистическими приготовлениями был достаточно подготовлен, Распутин объявил, чтобы он не верил телеграмме великого князя, которая придет через три дня. Армия имеет достаточно продовольствия. Николай Николаевич желает только вызвать панику и беспорядки в армии и на родине, затем под предлогом недостатка в продовольствии начать отступление и, наконец, занять Петроград и заставить царя отказаться от престола.

Николай был ошеломлен, так как он верил предсказаниям Распутина.

Можно представить себе его потрясение, когда через три дня от Верховного Главнокомандующего пришла телеграмма, которая сообщала, что армия снабжена хлебом только на три дня.

Этого было достаточно, чтобы решилась участь великого князя. Никто уже теперь не мог разуверить царя в том, что великий князь замышляет поход на столицу и намеревается свергнуть с престола царя».

Не берусь утверждать, сколь велики оказались политические последствия этого события в судьбах России. Но я и не об этом. Я о другом - о самом факте такого воздействия, понуждающего кого-то, в данном случае второго человека в государстве, совершить поступок, ему навязанный: в нужный день отправить телеграмму определенного содержания.

Был ли это единственный случай, когда государственное лицо, общественный деятель оказался объектом тайной манипуляции?

Как бы то ни было, эпизод этот дает повод предположить, что некоторые не до конца понятые свершения или, наоборот, несвершения в истории могут происходить под воздействием подобных обстоятельств.