Ельцин и Путин. Часть 1. Трансфер власти: от первого Президента – триумвирату
30-летию Великой августовской демократической революции 1991 года посвящается
(фрагменты будущей книги «От Ельцина до Путина. И обратно»)
КС (короткое сообщение) 29. Ельцин и Путин. Часть 1. Трансфер власти: от первого Президента – триумвирату
С Владимиром Путиным я лично познакомился, пожалуй, первым из всего большого ельцинского семейства. Так сложились обстоятельства, что я оказался в кабинете Владимира Владимировича буквально через неделю после появления его в Москве на должности заместителя управляющего делами Президента Пал Палыча Бородина. Собственно, Пал Палыч и организовал эту встречу. Потом мы вместе поехали на служебной «Волге» Владимира Владимировича к одному высокому федеральному деятелю, которого Путин хорошо знал по работе в Питере. На меня Владимир Владимирович произвёл очень сильное впечатление. Мне вообще нравятся люди с юмором. Потом мы не раз встречались. В том числе и вместе с Борисом Николаевичем, за общим столом.
В мире, наверное, нет ни одного серьёзного политолога или политического аналитика, который бы не высказался по поводу передачи власти от Ельцина к Путину в новогоднюю ночь 2000 года. В России, по крайней мере, такого точно нет. Все высказались. Одни поддержали. Другие ругали. Третьи ругают до сих пор. Но никто и никогда так и не сделал полноценный технологический анализ схемы трансфера.
Попробую восполнить этот поистине исторический пробел.
Да, в новогоднюю ночь Ельцин передал Путину кремлевский кабинет. Но одновременно два мастер-ключа от машины власти были реально переданы Михаилу Касьянову (правительство) и Александру Волошину (администрация Президента). И Касьянов, и Волошин не были людьми Путина и действовали вполне самостоятельно (конечно, в рамках команды). Аппаратом правительства руководил Игорь Шувалов — сильный юрист, который в большей степени ориентировался на Волошина, чем на своего непосредственного формального руководителя Касьянова. В мае 2000 года министром финансов стал Алексей Кудрин. Да, конечно, близкий знакомый и соратник Путина по Питеру. Но всем известно, что это человек, приверженный строгим процедурам, а не исполнитель любых приказов начальства. Давить на него, с помощью пряника или кнута, бессмысленно.
Проанализируем дальше систему сдержек и противовесов эпохи начала 2000 года. Совет Федерации состоял из всенародно избранных губернаторов и прошедших выборы председателей законодательных собраний. В ельцинской системе власти это был ключевой стабилизатор. Именно Совет Федерации в таком составе не давал возможности исполнительной власти возвыситься над остальными ветвями власти, не давал Думе левого толка протаскивать разные популистские инициативы. Давить на избранных губернаторов очень нелегко. И Президенту приходилось с этим считаться. Одна история с отставкой Генерального прокурора в 1999 году чего стоит! Не случайно строители «вертикали власти» сразу, первым делом попытались реформировать Совет Федерации и удалить оттуда губернаторов. Это было сделать не так просто. Ведь нужно было принять закон. Нужны были голоса в Думе. И тут им на помощь пришли коммунисты. Говорят, что Зюганов очень хотел, чтобы его многолетний «старший товарищ» Егор Строев (был тогда Председателем Совета Федерации) наконец-то ушёл из большой политики и не мучил его настоятельными рекомендациями. Ведь рокировка «Зюганов – Строев» во главе компартии, тогда мощной и влиятельной, напрашивалась и вызревала во многих умах. Так это или не так, но без голосов коммунистов никакая реформа Совета Федерации после ухода Ельцина не получилась бы. Понимают ли коммунисты, что они своими руками дали возможность исполнительной власти проводить любые законы? Сейчас они плачут, что Кремль возвысился над всеми и делает, что хочет. Хотя сами открыли ворота этой концентрации и консолидации власти.
Продолжаем. В начале 2000 года состав Думы был пестрый. Полного контроля над Думой у Кремля не было. Прокремлевская фракция «Единство» не имела даже простого большинства. Им противостояли фракция «Отечество — вся Россия» во главе с опытнейшим Евгением Примаковым, Союз правых сил во главе с хитромудрым Сергеем Кириенко и гиперактивным Борисом Немцовым, «Яблоко» во главе с вечным Григорием Явлинским и конечно, коммунисты, Жириновский, депутатские группы «Регионы России» и «Народный депутат». До слияния «Единства» и «Отечества — вся Россия» в 2001 году Госдума могла считаться оппозиционной. А на слияние пошли с удовольствием сами депутаты. Они сами отдали власть Кремлю. Сами хотели стать ближе к этой власти. Сами сдали свой ключ от власти. Не Ельцин просил это сделать. Он к тому времени уже был пенсионер.
Идём дальше. Силовики. Путин, во многом, контролировал ФСБ, куда привёл своих соратников, в основном из Питера. Хотя и на Лубянке были тогда кланы, которые не зависели от ельцинского преемника и вообще не очень верили в его политическую долговечность. (К сегодняшнему дню таких кланов, понятно, давно уже не осталось). В МВД был очень сильный и не связанный с Путиным министр Владимир Рушайло. Свой вес имела и налоговая полиция — ФСНП. Чей руководитель Вячеслав Солтаганов едва ли ориентировался на второго Президента. Каждая структура занималась своим делом и не считала себя выше другой. Суды чувствовали себя достаточно независимо. Председателем Высшего арбитражного суда был виднейший юрист, экс-министр юстиции СССР, профессор, один из авторов Конституции Вениамин Яковлев. Кстати, земляк Бориса Николаевича. Легко ли на такого «зубра» надавить?
Регионы. Десятки авторитетных, избранных народом губернаторов, с которыми Кремлю приходилось считаться. Один мэр Москвы Лужков чего стоил! А ещё были Шаймиев, Рахимов, Кондратенко, Наздратенко. И другие. Они спокойно с официальных трибун могли критиковать федеральную власть, Президента. Да и делали многое что по-своему. У них тоже был свой ключ от машины власти.
Средства массовой информации. Они не были в одних руках. Они не ориентировались все на Кремль. А один из главных телеканалов постоянно и открыто критиковал Кремль. В том числе и саму схему трансфера власти. Интернет тогда едва входил в обыденную жизнь и ещё не был влиятельным в политическом смысле. До эпохи социальных сетей вообще было очень далеко. Телевидение, радио и главные газеты формировали общественное мнение. Итоговые воскресные новостные программы могли легко обрушивать рейтинг политиков. В том числе и первых лиц.
Бизнес. Крупные фигуры из списка «Форбс» владели тогда средствами информации, финансировали политические партии. Ни один из крупнейших бизнесменов того времени (из первого эшелона) не был системно связан с Путиным. Эти люди были чужими для него.
Итак — два вывода. В реальности Ельцин передал власть триумвирату Путин — Касьянов — Волошин. Где, конечно, Путин был старшим. Именно он – и никто иной – проходил испытание прямыми общенародными выборами. Во-вторых, Ельцин не передавал Путину контроль над двумя палатами парламента, всеми телеканалами, большим бизнесом, политическими партиями. Это депутаты, губернаторы и олигархи потом по доброй воле отдали Кремлю ключи от власти. Проголосовали за нужные Кремлю законы, объединили партии, сдали телеканалы. Ельцин к этому уже отношения не имел.
Преобразование ельцинской системы «сдержек и противовесов» в путинскую «вертикаль власти» заняло почти 12 лет. Последняя точка — отставка независимого Кудрина с поста министра финансов. Путин шёл медленно, осторожно. Положительна ли для России эта трансформация? Не знаю. Я не политик и не политолог. Не мне давать оценки. А вот по-инженерному разобраться в схеме — это моё дело. Тем более, когда это никто не хочет делать. Просто люди говорят: «Ельцин передал власть Путину». Будто власть — это ящик водки, который можно переместить из багажника одной машины в багажник другой.
Власть, которая постепенно сконцентрировалась в заботливых руках Владимира Владимировича – совсем не та, что Путин получил от предшественника в новогоднюю ночь 2000го. В силу многих объективных и субъективных причин – само понятие «власть в России» за долгие годы качественно изменилось, наполнилось совершенно иным содержанием.
Как и почему – обсудим дальше. На тему «Ельцин и Путин» мы еще не раз поговорим.